А сейчас, войдя с ней рука об руку в зал ресторана, он казался не просто уверенным в себе, но и гордым, словно говорил всем и вся вокруг, что он не случайно находится рядом с этой женщиной. Что она ему принадлежит. И он готов её защищать. И, наверное, он настолько был переполнен этой уверенностью и желанием бороться, что и не замечал чужих взглядов и шёпота. И Лана не стала напускать на себя независимый вид, изображать холодность и королевскую неприступность, чего от неё многие, наверняка, ждали, а позволила проводить себя к столу и присела на заботливо отодвинутый стул. Продуманным жестом откинула волосы за спину, а Ивану улыбнулась.

– Мы, на самом деле, впервые вместе ужинаем в ресторане?

– Я не вспомнил ничего подобного. Кроме свадебного банкета, конечно.

Лана тихо рассмеялась.

– Я тоже его помню. У нас был смешной тамада. Который постоянно куда-то убегал.

– Поддать с музыкантом он убегал, – ворчливо проговорил Иван. – К концу вечера обоих уже было не добудиться.

Лана улыбалась.

– Я этого не помню. Мне тогда всё равно было.

– Странно всё это вспоминать. – Иван неожиданно отвёл глаза, Лана могла поклясться, что от неловкости. А она смотрела на него, и на самом деле вспоминала тот день, их свадьбу. Помнила, что за всей суетой и волнением, она чувствовала себя счастливой. И весь вечер украдкой приглядывалась к молодому мужу, и Ваня ей казался таким взрослым, серьёзным и красивым. А она удивлялась, что отныне она его жена. И всё совершенно по-взрослому. И в тот момент казалось, что уже ничего не изменится, уж точно не сломается. Конечно, кто в день свадьбы думает о возможных проблемах и разводе, правда? А сейчас Лана смотрела на сидящего напротив неё мужчину, и ей оставалось лишь признать, что Ваня сильно изменился. Даже внешне. Десять лет назад он казался ей взрослым и самостоятельным, но мужчиной он стал только спустя годы. Солидный, успешный, уверенный в своих силах и возможностях, и это самый главный отпечаток, который отразился в его глазах за прошедшие годы. Раньше Лана не видела этого и не знала. И живя без него, временами обдумывая и вспоминая, почему-то была уверена, что не увидит подобных перемен в первом муже, даже если судьба даст им шанс встретиться. И вот теперь он перед ней, и ей нет необходимости с этими переменами свыкаться. Потому что перед ней другой человек, которого ещё только предстоит узнать. Но то, что она видит, ей определённо нравится, и волнует кровь.

Интересно, а что он думает о ней? Теперь она мать его ребёнка, и судя по поведению Ивана в последние дни, в нём проснулась ответственность. Не только отцовская, с этой ролью он ещё свыкается. Но и по отношению к ней он чувствует себя обязанным и должным. А быть просто нагрузкой, долгом, Лане не хотелось. Неприятное ощущение собственной слабости и несостоятельности.

Официант принёс вино, разлил по бокалам. Лана несколько секунд разглядывала янтарную жидкость, затем протянула руку за хрустальным бокалом. Мимолётным взглядом окинула зал. За ними всё-таки наблюдали.

– Как думаешь, кто-нибудь в курсе, что мы были женаты?

Иван растерянно моргнул. Тоже огляделся. И Лана поняла, что была права. До этой минуты он на окружающих и их реакцию внимания не обращал. Возможно, и не стоило заострять его внимание. Это ведь на неё смотрят, её обсуждают в большей степени.

– Вряд ли, – отозвался он. – Да и какая разница?

Лана заставила себя сдержать вздох, а Ивану улыбнулась.

– Ты прав. – Она попробовала вино. Кивнула, в знак одобрения, и похвалила: – Вкусно.

– Это хорошо. Я не разбираюсь в винах.

– А в чём разбираешься?

Сизых смешно наморщил нос.

– Тебе не понравится мой ответ. Я лишь мужик с окраины города. Ничего не изменилось.

– Не говори так. Ты же знаешь, что говоришь мне это специально.

– Нет. Я хочу, чтобы ты знала. А не рисовала в своём воображении кого-то другого. На меня не похожего.

– Ваня, мы оба изменились.

– Ты довольна результатом? Собой довольна?

Лана немного помолчала, обдумывая. Потом пожала плечами.

– Я себя не ломала. В конечно счёте, я всегда вела себя и поступала так, как считала нужным. Поэтому мне не на что жаловаться. Я стала такой, какой, наверное, должна была стать. А если ты спрашиваешь про деньги… Они дают возможности, много возможностей, но могут ли сделать из человека кого-то другого, с другим характером и складом ума… Не думаю.

Иван невесело хмыкнул и озвучил сакраментальную истину:

– Деньги – это зло.

– Деньги – средство для достижения цели. Они лишь обнажают суть человека. Я это много раз видела. Другими они нас не делают.

Иван её разглядывал, в глазах хитринка.

– Можно вопрос задам? Мне на самом деле любопытно.

Лана согласно кивнула, правда, насторожилась. От его вопроса можно было ожидать любого подвоха.

– Что ты ждала увидеть здесь, когда решила вернуться?

– Ты о себе?

– О себе, в том числе. Я никогда никуда не возвращался, Лана. Мне интересно, что ты чувствовала и о чём думала.

– Я не знаю, чего я ждала, – честно ответила она. – Понимала, что прошло много лет, но память подсовывала определённые картины, что-то привычное и знакомое. Мне казалось, что я приеду, выйду из такси, и окажусь всё на той же улице. С которой когда-то уехала. Наверное, так мне было бы легче. Хоть какая-то стабильность в мире сохраняется. Но так не бывает.

– А обо мне что думала?

– Думала, что тебя здесь и близко нет, – совершенно серьёзно проговорила она.

Иван рассмеялся. Громко и искренне. На них снова оглянулись, с любопытством. Но Лана решила не обращать ни на кого внимания. А наблюдая за Ваниным весельем, развела руками.

– Это было бы нормально.

– Теперь я всё понимаю. Ты решила приехать домой, потому что была уверена, что меня здесь нет.

– Да. И я тебе об этом уже говорила.

– Тогда ты злилась. Я не воспринял это всерьёз.

– Теперь воспринимай.

Он смеяться перестал, призадумался. Затем переспросил:

– Считаешь, что это странно? Что я до сих пор живу с родителями?

– Не знаю. В какой-то степени, я тебе завидую. С твоими родителями и я бы пожила. Вот с моей любимой мамой такой фокус не пройдёт, она сведёт любого с ума довольно быстро. Что уже, кстати, происходит со мной. – Лана немного печально улыбнулась. – Мы с ней отвыкли друг от друга. Много лет каждая из нас занималась своей жизнью.

– Я думал, Люба не упустила бы возможности погостить в Москве.

– Всё было не так весело, как ты думаешь, Вань. Много лет у меня не было времени на то, чтобы устраивать ей московские каникулы. Подозреваю, что мама была бы не против подобного отдыха, потом бы хвасталась всем вокруг, что у неё с взрослой дочерью потрясающие отношения, совершенно дружеские… ну, ты же знаешь её. С тех пор, как мне исполнилось шестнадцать, она перестала быть мне матерью, очень старалась перейти в ранг подруг или старшей сестры. А моя свекровь была весьма проницательным человеком, и подобной фамильярности не переносила. Она, наверное, мечтала, чтобы у меня обнаружилась ещё одна мать: старше, мудрее и благообразнее. Но другой не было, а Любу в доме Игнатьевых не жаловали. Поэтому, когда она приезжала, я снимала для неё номер в гостинице.

– Ого.

Лана остановила его удивление жестом руки.

– Будь уверен, маме там нравилось куда больше. Она мою свекровь тоже не переносила, называла её живой мумией с генеральскими замашками. А в отеле для неё были созданы все условия, вплоть до личного косметолога. – Лана всё-таки улыбнулась. – Слава поначалу пытался заслужить хорошее отношение тёщи и не скупился, а со временем просто забыл, за что он платит. И всех это устраивало.

– Зачем ты за него вышла?

Этот вопрос, заданный серьёзным тоном, и пойманный в сети взгляд Ланы, застал её врасплох. Она в первый момент заметалась в собственных мыслях, пытаясь понять, какой ответ Иван хочет от неё услышать, а потом вдруг осознала, что всё это неправильно. И ответ ей подбирать не нужно, он не должен быть правильным и его как-то порадовать. Нужно было сказать правду.

– Потому что я жила дальше. И Слава был отличной партией. – Лана сделала короткую паузу. – И мужем он был хорошим. Никто не виноват, что я… – Пришлось сделать вдох. – Что я не любила его так, как тебя. Возможно, он это чувствовал, и поэтому всё так закончилось. Но мы прожили с ним семь лет, Ваня. И это моя жизнь, сознательная и взрослая. Не проси меня забыть или думать о нём плохо. Я сама всё решила.

Иван отвернулся от неё, но Лана видела, что недовольно сдвинул брови. Пальцы нервно побарабанили по льняной скатерти. Он молчал, и она рискнула его поторопить.

– О чём ты думаешь?

– Знаешь, сколько раз я видел ваши фотографии в журналах? – Он посмотрел на неё. – Ты рядом с ним… с каким-то чужим мужиком. И с заголовком: идеальная пара.

Она с трудом сглотнула комок в горле.

– Я не знаю, что тебе сказать.

– А тебе не нужно ничего говорить. Потому что я знаю, что в этом моя вина. Потому что я тебя не остановил, не вернул, не поехал за тобой. – Иван придвинулся к столу, облокотился на него и продолжил, понизив голос: – Лана, ты на самом деле считаешь, что я об этом не думал? Я все десять лет, после каждого вот такого фотопривета из прошлого сидел и думал: а почему он, а не я? И я знал ответ. Потому что я дурак. Потому что не смог понять, или простить. Потому что не поехал и не забрал тебя домой. Всё откладывал на день, на неделю, говорил себе, что вот сделаю вот это, добьюсь, начну и тогда поеду. Но так и не доехал.

Хотелось плакать, но плакать было нельзя. Лана сидела с нейтральным выражением на лице, расправив плечи и вскинув голову, как её учила свекровь, и для всех вокруг притворялась довольной этим вечером. А на самом деле хотелось поднять руку и вытереть, так и не пролившиеся слёзы. А бывшему мужу сказать, согласиться с ним, что он дурак.

– Я тоже виновата, – негромко проговорила она.

– Лана, моей дочери девять лет.

Она всё-таки задохнулась. Снова схватилась за бокал с вином, поднесла его к губам и на мгновение закрыла глаза. Иван наблюдал за ней, потом вздохнул и откинулся на спинку стула.

– Извини. Я не хотел вечер портить. Просто я без конца об этом думаю.

– Вань, ей всего девять. У тебя ещё столько времени, столько возможностей.

– Я знаю.

– Вот и перестань думать о прошлом. Мы ничего не изменим. Сейчас самое время подумать о Соне. Нам хоть есть на кого пенять, на самих себя, а она… Её жизнь изменилась.

Они замолчали. Принесли заказ, Иван принялся за еду, видимо, пытался отвлечься или придумывал другую тему для разговора, более нейтральную и спокойную, а Лана украдкой наблюдала за ним. Странно, но ей хотелось его как-то успокоить, что-то сказать. Что всё, в конце концов, устроится, и он обязательно, обязательно найдёт с Соней общий язык.

– Как Леся восприняла новость? Ты ведь ей рассказал, я правильно понимаю?

Иван глянул на неё. После чего пожал плечами.

– Как она могла её воспринять? Я сволочь.

Лана неожиданно кивнула и подтвердила:

– Сволочь.

Иван грозно сдвинул брови.

– И ты туда же?

Она улыбнулась, надеясь его подзадорить.

– Я обязана была так сказать. Из женской солидарности.

– Очень мило с твоей стороны.

А Лана спросила, после недолгого молчания:

– Ты хотел на ней жениться? – Иван молчал, и она негромко подтвердила собственные предположения: – Ты хотел жениться. А я всё испортила.

Он ел и смотрел в сторону. В какой-то момент вздохнул.

– Я должен был на ней жениться. – Наконец перевёл на Лану взгляд, и взгляд этот почти пригвоздил её к стулу. – Потому что надо было жить дальше.

Стало неудобно. Лана не знала, в какую сторону ей отвернуться. Кругом люди. А Иван смотрел и смотрел на неё в упор.

– Нина говорила, что она хорошая, – негромко проговорила Лана.

– Нина и мне это говорила. И она хорошая. И, по твоим же словам, никто не виноват, что я не любил её так, как тебя.

– По-твоему, мы всех делаем несчастными?

Иван отложил вилку.

– Замечательный разговор у нас получается. Я планировал отметить твой день рождения, так сказать, с небольшим опозданием, а мы обсуждаем, какие мы с тобой плохие люди. Что же получается, что нам лучше держаться вместе, и никому больше не делать гадостей?