Лана прошла к магазину и распахнула дверь. Позвала:

– Соня, пойдём. Нам пора.

– Мама, смотри, какая красивая кукла! У неё платье совсем, как у меня! Давай её купим!

– Попроси у дяди Вани. Уверена, что он тебе не откажет. – Сказала и протянула дочери руку. А хозяйке магазина на прощание великодушно улыбнулась. – Всего доброго, дорогая. У тебя замечательный магазин, выше всяких похвал. Удачи тебе во всех начинаниях.

Отработанный годами столичный приём. Улыбнуться в глаза человеку, который смотрит на тебя в негодовании и с затаённой обидой или завистью. А ты держишь лицо, проявляешь доброту и милость, и обязательно желаешь удачи и всяческих благ ему на прощание. А затем уходишь, с гордо поднятой головой.

– Кто эта тётя? – Соня обернулась на Лесю через плечо.

– Знакомая дяди Вани, – честно ответила Лана.

– Он хотел на ней жениться? – неожиданно спросил ребёнок.

Лана кинула на неё удивлённый взгляд.

– С чего ты взяла?

– Слышала, как тётя Тома по телефону говорила. Что теперь дядя Ваня точно на ком-то не женится. Он на ней хотел жениться?

– Может быть, – негромко отозвалась Лана. После чего на дочку посмотрела и той улыбнулась. – Иногда мужчинам в голову приходят довольно странные идеи, родная. С этим ничего не сделаешь.

Соня смешно поджала губы, от матери отвернулась и принялась разглядывать огромный декоративный шар под стеклянным куполом.

Зачем-то рассказала о встрече с Лесей Ване. Вроде и не собиралась, но он взялся расспрашивать Лану о том, как они с Соней провели день, та выхватила у матери трубку и принялась восторженно описывать кукольный домик и куклы, которых сегодня увидела, и Лане, в итоге, не осталось ничего другого, как признаться в том, что разговаривала с Лесей.

– Вы были в её магазине? – переспросил Иван, причём голос зазвучал приглушённо. Это отчего-то Лану задело, причём, всерьёз. Но она постаралась продолжить разговор в лёгком тоне.

– Случайно зашли. Ты же не говорил мне, в каком именно торговом центре мне не следует показываться.

– Почему не следует? Просто разговор об этом не заходил.

– Конечно, – отозвалась Лана с бравадой. И даже похвалила: – А она молодец. У неё милый магазинчик.

– Да, Леся – талант. Представляешь, она многое из того, что продаёт, делает своими руками.

– Надо же, – притворно умилилась Лана.

– Я не раз ей предлагал расшириться, но она всё осторожничает. А мне кажется, что дело бы пошло.

– Ну, если уж тебе кажется… Я думаю, она обязана к тебе прислушаться.

Иван помолчал, видимо, старательно улавливал недовольство в её голосе. Всё-таки уловил.

– Что-то не так?

– С чего ты взял?

– У тебя какой-то странный голос. Вы что, поругались?

Лана фыркнула.

– С чего бы нам ругаться? Сам подумай. – Выдержала короткую паузу и продолжила: – Ну, разве что из-за того, что я такая гадкая, зажравшаяся московская фря, вернулась специально для того, чтобы отбить у неё мужика. И лишила его, тем самым, счастья в полной мере на всю оставшуюся жизнь.

Иван помолчал, затем осторожно переспросил:

– Ты серьёзно?

Лана снова хохотнула.

– Нет, конечно. Шучу.

– Леся не могла тебе такого сказать.

– Почему? – искренне заинтересовалась Лана.

– Она не такая. Мы с ней говорили… она всё поняла.

– Ваня, ты ведь сейчас не всерьёз всё это говоришь, правда?

– Лана, она хороший человек. Очень хороший.

– А кто же спорит? Но и у хороших людей бывают плохие дни, плохое настроение и люди, которых они от души ненавидят. Пусть и втайне. По всей видимости, для хорошей девушки Леси, таким человеком являюсь я.

Сизых выдохнул в трубку, опечаленно.

– Значит, она обиделась.

После подобного вывода, оставалось лишь развести руками.

– Не зря я сказала дочери, что все мужчины немного не от мира сего. Сейчас понимаю, что сказала это не зря.

– Зачем ты говоришь такое ребёнку? – возмутился Сизых. – Маленькой девочке! Ей же с этим жить!

– Ничего страшного. Лет через десять сама выяснит. Лучше её подготовить.

Лана подошла к кухонному окну, выглянула за занавеску.

– То есть, ты собираешься убить ребёнка своим жизненным опытом, – продолжал ворчать в трубку Иван. А вот Лане уже стало не до споров о вечном: кто прав – мужчина или женщина. Она смотрела на чёрный внедорожник, который остановился как раз напротив её дома. Ничего хорошего это не сулило, Лана была в этом уверена. И поэтому не сильно удивилась, когда задняя дверь автомобиля открылась, и она увидела Игнатьева. Удивиться не удивилась, но здорово занервничала. Слава вышел, огляделся с интересом, а затем уставился на её дом. И Лана почему-то была уверена, что он смотрит на кухонное окно и видит её. Она поспешно отступила и занавеску задёрнула. Словно это могло её спасти или как-то исправить ситуацию, отменить приезд мужа.

– Лана, что ты молчишь? – снова послышался голос Ивана.

Лана очнулась. Нервно кашлянула. Но сказать Ване правду язык не повернулся. Она только смотрела на Славу, который шёл по направлению к её дому через пелену тюли, и понимала, что произнести это вслух не может. По крайней мере, не сейчас.

– Я тебе перезвоню, хорошо? – проговорила она сбивчиво, и телефон поторопилась отключить, прекрасно зная, что после подобной отговорки, Иван перезвонит максимум через три минуты.

Но пока она поспешила к входной двери и распахнула её прежде, чем Слава успел нажать на кнопку звонка. Тот от неожиданности отступил, и улыбаться не спешил. Смотрел на неё со всей серьёзностью. Потом сказал:

– Привет.

А Лана захлопнула перед ним дверь. Получив от этого действия огромное удовольствие.

16

Если бы это могло что-то решить!

Лана стояла за дверью и зло на ту смотрела. Знала, что Игнатьев никуда не уйдёт, он стоит и ждёт, когда она опомнится. Но у неё в этот момент так сильно билось сердце, казалось, что прямо в горле, а в ушах стоял нестерпимый гул. И Лана так сразу не могла самой себе ответить, что её беспокоит больше: его неожиданное появление, или то, чего Слава от неё хочет. В голове миллион мыслей, и ни одной разумной, полная путаница, стремительно сплетающаяся в клубок беспокойства.

Игнатьев всё-таки позвал из-за двери.

– Лана. Я не уйду.

– Зря, – отозвалась она. – Я не хочу тебя видеть.

– Будем говорить через дверь?

– О чём мне с тобой разговаривать, вот скажи? – вырвалось у неё. И из-за своего обиженного, возмущённого тона, поняла, что спрятаться и отмолчаться у неё всё-таки не получится. А ведь надежда на то, что Слава развернётся и уйдёт, и больше никогда на пороге её дома не появится, мелькнула в душе. Но тут же исчезла.

– Открой мне дверь, и узнаешь.

Лана ещё сомневалась, колебалась секунду, вторую, затем дверь открыла. И посмотрела мужу в лицо. Захотелось вздохнуть. Потому что, не смотря ни на что, на все предыдущие недели нервов и злости, переживаний и разочарований, которые настигали одно за другим, и все они были связаны именно с ним, перед ней стоял её муж. Человек, с которым она прожила много лет, в глаза которого смотрела каждый день, вот как сейчас, и знала каждую морщинку на его лице, весь набор улыбок в его арсенале, заготовленных фраз и вежливых отговорок. И она всем этим дорожила, заботилась и оберегала его от лишних, как считалось, незначительных бытовых проблем. И эта забота в течение многих лет руководила её чувствами и поступками. А потом ей сказали, что это не любовь, не брак, а сплошное притворство. Неужели, правда? Странно, но она никогда не знала, даже не задумывалась о том, что можно притвориться так сильно, чтобы прожить, поглощённой этим притворством, семь лет.

– Пригласишь войти?

– Удивительно, что ты спрашиваешь разрешения.

Игнатьев хмыкнул и сказал нечто странное:

– Это твой дом.

Действительно, это был её дом. Который она сотворила собственными руками.

Лана отступила, впуская мужа в дом. Он перешагнул порог, огляделся. Лана видела, что Слава неодобрительно нахмурился, но она решила, что ей всё равно. Прежде чем закрыть за ним дверь, выглянула на улицу. У машины осталась охрана, бдительно наблюдающая за каждым их движением. И на дом они смотрели, как на потенциального врага.

Лана захлопнула дверь. Поняла, что Игнатьев не только оглядывается, но и прислушивается.

– Где Соня?

– Гуляет, – ответила Лана, не придумав ничего лучшего. Сейчас была рада, что дочка полчаса назад убежала в дом Сизыхов, хвалиться обновками и новым портфелем. Если бы Соня увидела отца, Лана даже не могла представить, чем бы всё закончилось, и о чём бы они со Славой смогли поговорить.

– Ты, правда, выросла в этом доме? – спросил муж, заглядывая на кухню и в гостиную.

Этот вопрос показался обидным. Лана нервно пожала плечами.

– Нормальный дом. Все так жили.

– Может быть, – неопределённо протянул Игнатьев.

– Слава, перестань оглядываться, – не сдержалась Лана. – Потолок не рухнет тебе на голову. Мы здесь живём, и все живы.

Игнатьев кинул на неё странный, недоверчивый взгляд, но ничего не сказал. Прошёл в комнату и очень осторожно опустился на старенький диван. Лана же остановилась напротив, сложила руки на груди. Если честно, она ещё не понимала, как реагировать на появление мужа. Ещё два дня назад он считал её врагом номер один, он злился на неё и выливал на неё один ушат нечистой воды за другим, не хотел её видеть и собирался разводиться, а сейчас сидит на её диване. В Нижнем Новгороде. Правда, не выглядит виноватым или смятённым. Оглядывается с видом царской особы и, по всей видимости, раздумывает, как его жизнь занесла в старый барак.

– Что ты здесь делаешь? – спросила его Лана, не выдержав больше молчания.

– Ты мне вчера звонила.

Она даже рассмеялась ему в лицо.

– Не надо придумывать, Слава. Я тебе позвонила только потому, что ты прислал мне дурацкое сообщение. Зачем-то.

– Хотел поговорить.

– Что весьма странно, не находишь? После всего, что ты устроил, ты захотел со мной поболтать!

Игнатьев на неё не смотрел, разглядывал стены и обои в цветочек на них. Потом спросил, в попытке свернуть с неприятной темы:

– Ты уверена, что Соне стоит гулять одной по этим улицам?

– Каким ещё улицам? Здесь всего одна улица, на которой днём ни одного человека не встретишь!

– Тоже ничего хорошего. Ребёнок неизвестно где пропадает…

Лана взмахнула рукой, останавливая его.

– Перестань.

– Что?

– Я уверена, что с моим ребёнком всё в порядке. Или ты приехал проверить именно это? Как я справляюсь со своими родительскими обязанностями? А потом доложишь, куда следует!

– Лана, ты на самом деле так думаешь?..

– Я на самом деле так думаю, – перебила она его. И смотрела зло и обвиняюще. – Ты, именно ты, прислал ко мне органы опеки! А теперь прикидываешься добреньким и словно не причём?

Игнатьев выдал усталый вздох, откинулся на диване. И даже ноги вытянул. Наверное, хотел представить себя в своём кабинете, где он абсолютный хозяин положения.

– Это была идея адвоката.

– Ну конечно! – Лана развела руками. – Но только это был твой адвокат. Ты хоть представляешь, как сильно Соня испугалась?

Он молчал, а Лана посоветовала себе успокоиться. Прошлась по комнате, дала себе несколько секунд для того, чтобы перевести дыхание, после чего снова повернулась к мужу. И ровным тоном задала ему прежний вопрос:

– Зачем ты приехал?

– Захотел вас увидеть.

– Вот так просто? После всего?

– Я виноват. Я перегнул палку.

Лана кивнула, соглашаясь. И не преминула напомнить:

– А я ведь тебя предупреждала.

– Знаю.

Зазвонил телефон, Лана машинально сунула руку в карман, хотя и так знала, кто звонит. Посмотрела на имя Ивана на дисплее, и звонок отклонила. Но, видимо, что-то такое проскользнуло на её лице в этот момент, потому что Слава спросил:

– Кто звонил?

Лана кинула на него быстрый взгляд. Головой покачала.

– Ты не можешь задавать мне такие вопросы.

– Почему? Я пока твой муж.

– Ключевое слово в этом: пока.

Он пытал её взглядом, и взгляд этот был неприятный и подозрительный. Затем поинтересовался: