Она пошла в бассейн. Одна.

Одинокие женщины всегда уязвимы. Другие дамы смотрят на них как на потенциальных соперниц, а мужчины уверены, что встретятся с ними в постели. Ладно, пора не обращать внимания на такую чушь.

Клео устроилась на матрасе и, намазав тело кремом для загара, заказала холодный коктейль, когда появился первый мужчина, маленького роста и страшно волосатый.

— Только приехали? — спросил он с акцентом лондонского простолюдина.

— Нет, — холодно ответила Клео.

— А я думаю, что только что, — он устроился рядом. — Хотите выпить?

— Я уже пью. — Она встала, нырнула в бассейн и оставалась в воде, пока мужчина не ушел.

Следующим был сильно загорелый француз. Этот времени даром не терял.

— Хотите потанцевать вечером?

Клео ничего не ответила.

Он скорчил рожу и отплыл. Затем появился немец. Она лежала, а он топтался рядом и говорил, что ей, очевидно, надоели мужчины. Она проигнорировала и его. Наверное, прошел слух, что с этой женщиной не шутят, и больше в бассейне к ней никто не приставал.

Проведя два часа на солнце, она вернулась в комнату и опять попыталась дозвониться. Переговорила с агентом по рекламе и договорилась, что беседа с Сэмми Марселем состоится завтра, в обеденное время.

— Приезжайте на пляж к часу дня, — сказал агент. — Мы будем снимать там с утра, так что можете явиться и раньше, посмотрите все сами.

«Хорошо быть одной, — думала Клео. — И нет желания никого видеть».

Но одинокую женщину подхватывают моментально. Это доказано. Поэтому ничего не оставалось, как провести длинный скучный вечер в номере отеля.

* * *

Сэмми Марсель был высоким и некрасивым мужчиной. У главного сердцееда Франции были лошадиные зубы, большой нос и мясистые губы.

Клео последовала совету и приехала на пляж довольно рано, чтобы понаблюдать за съемками. Поклонницы Марселя заполнили все свободное пространство, поэтому Клео пришлось пробивать себе дорогу, чтобы добраться до места съемок. Она использовала школьный запас французского, и ответственный за связь с прессой помог ей выбраться из толпы.

— Сэмми — потрясающий парень, — добродушно сказал он, — но репутация у него аховая. Поверьте, с ним приятно иметь дело.

Фильм делали американцы, и для Сэмми это было очень важно: он впервые получил у них роль.

Снимали сцену, в которой Сэмми идет по пляжу: белые брюки, закатанные до колен, на голой груди — большой золотой диск на цепочке.

Клео уже придумала начало материала: «Сэмми Марсель выглядит так, что от него должно пахнуть чесноком. По свидетельству легиона его девушек, так оно и есть на самом деле».

Смотреть съемки было скучно. Дубль один. Идет Сэмми. Стоп. Дубль два. Идет Сэмми. Стоп. Сэмми чихнул. Дубль три… и так далее и тому подобное.

Сняв майку, Клео лежала на песке. Солнце светило вовсю, Клео закрыла глаза и наслаждалась отдыхом. Жаль, что рядом нет Майка. Он обожал солнце, мог, не двигаясь, лежать часами. Интересно, они с Сьюзен поедут к морю? Скучает ли он? Наверное, не настолько, насколько скучал бы без своего проклятого «феррари».

Пришло время перерыва на обед, и Клео поискала глазами агента. Он подошел к ней слегка расстроенный.

Клео надела майку прямо на бикини.

— У меня в распоряжении час, не так ли? — уточнила она.

— Да, Сэмми обычно немного отдыхает перед ленчем. Пойдемте, я провожу вас в ресторан.

Ресторан располагался тут же, на пляже. Деревянные столы, полосатые зонтики, поджарые официанты.

В середине стоял большой стол, человек на двадцать, к нему и подвел Клео агент.

— Эй, — запротестовала она, — мне нужно побеседовать с Сэмми наедине. Мы договорились об этом еще в Лондоне.

— Вы понимаете, не все сразу. С Сэмми нужно действовать осторожно, пресса всегда относилась к нему отвратительно.

— Что вы имеете в виду? Что значит осторожно?! Мы договорились об интервью, и все должно быть организовано.

Агент имел вид побитой собаки.

— Он трудный человек, особенно когда не в настроении. Уверен, что после знакомства он обязательно уделит вам время.

— Большое спасибо. — Голос Клео был полон сарказма. — Я так не работаю. Я приехала из Лондона, чтобы взять именно это интервью, а теперь мне нужно уповать на случай.

— Извините, вот увидите, все образуется.

— Ерунда, вы просто не умеете делать свое дело! Если Сэмми Марсель вообще не дает интервью, скажите прямо. Незачем было тащить меня сюда. Это не принесет ничего хорошего ни фильму, ни Сэмми.

Начали приходить люди со съемочной группы: режиссер, оператор, ассистент режиссера.

Клео была вне себя. Подождите, она покажет этому мистеру Марселю! Он думает, что пресса отнеслась к нему несправедливо! Что-то он запоет, когда Клео разделается с ним!

Он появился через полчаса. Брюнетка на одной руке и кучерявая блондинка на другой. Обе девушки были прикрыты лишь нижней частью бикини. Брюнетка была хорошо сложена, маленького роста, с плоской загорелой грудью, а блондинка поражала огромной покачивающейся грудью, на которой еще не загорела полоска от купальника.

Оглянувшись вокруг, Клео обнаружила, что почти все женщины в ресторане верхней части бикини не носили. Куча голых грудей: больших, маленьких, торчащих, свисающих. На любой вкус.

Сэмми сидел напротив. Его лошадиные зубы казались неправдоподобно белыми, а глаза — черными и пронизывающими.

Агент нервно сказал:

— Сэмми, это дама из журнала «Имидж», помнишь, я тебе говорил?

Сэмми не обратил на него никакого внимания. Он слушал, что шепчет блондинка слева, и одновременно поглаживал плечо сидящей справа брюнетки.

Клео наклонилась вперед.

— Месье Марсель, — громко сказала она, — меня зовут Клео Джеймс. Я представляю журнал «Имидж», мы договорились с вами об интервью.

Сэмми посмотрел на нее без всякого интереса.

— А почему ты спряталась в майку? — потребовал он ответа. — Где твои сиськи? — Он стучал по столу, привлекая внимание собравшихся. — Положи их на стол, женщина, они должны находиться здесь.

Клео почувствовала, как краска залила лицо. Какая свинья! Она постаралась скрыть смущение.

— Сэмми, — попытался свести все к шутке агент, — воспринимай все серьезнее. Миссис Джеймс действительно представляет журнал «Имидж», один из самых популярных в Америке. — Он добавил почти безнадежно: — Это очень крупное издание.

— А ее сиськи? — поинтересовался Сэмми. — Журнал большой, как ты говоришь, а они тоже большие? — зашелся он от хохота. Девушки, которые сидели рядом, тоже засмеялись.

Клео взяла себя в руки.

— Месье Марсель, — сказала она вкрадчивым голосом, — когда вы снимете брюки, я присоединюсь и сниму майку. А пока, может быть, останемся в одежде?

Глаза Сэмми сузились.

— Женщина не имеет права так говорить, — упрямо сказал он. — Женщине следует быть уступчивой и скромной. — Он бросил взгляд на присутствующих, чтобы удостовериться, что его слушают, а затем продолжал, как чревовещатель: — Женщина должна быть женственной, мягкой, тихой. Когда нужно, она должна быть матерью, а когда необходимо — проституткой. Большинство женщин умеют прекрасно соединять эти качества.

— Неужели? — саркастически спросила Клео. Ей удалось включить диктофон и записывать каждое слово.

— Конечно. — Его палец крутил сосок блондинки. — Женщины — прекрасные подружки, их нужно любить, но они должны знать свое место.

— А где именно их место, по вашему мнению?

— Дома, в спальне, на кухне, — объяснил Сэмми. — Они декоративные существа и не принадлежат к миру мужчин.

— Вы сильно похожи на женоненавистника, — усмехнулась Клео.

Сэмми не понравилось, что над ним насмехались.

— Вы, должно быть, лесбиянка? — сказал он тоном, не терпящим возражений.

Клео засмеялась еще громче.

— Господи! Ну это уж слишком! Вы что, полагаете, что всякая женщина, не согласная с вашей философией, обязательно ненормальная?

Сэмми уставился на нее с явным неодобрением.

— Вы фригидны, я уверен, — резко сказал он. — Вам нужен мужчина, настоящий мужчина, который сумеет показать вам, что такое любовь.

— Да пошли вы к черту!

Сэмми встал, глаза его сверкали.

— Вы ругаетесь, как извозчик.

Клео это не задело.

— Следую примеру великого мастера.

Рот Сэмми нервно скривился. Не сумев сдержать раздражения, он выбежал из-за стола.

На агента по рекламе было жалко смотреть.

— Вам не следовало этого делать.

Клео смерила его уничтожающим взглядом.

— Послушайте, я всегда делаю то, к чему обязывает ситуация. А то, что случилось, произошло из-за вашей некомпетентности. — Она встала из-за стола. — Вообще-то все нормально. Я взяла весьма откровенное интервью. Благодарю за ленч.

Она пошла к своей машине.

Месье Марсель, поберегитесь!

Глава двадцать четвертая

— Он вонючая свинья! — кричала Маффин. — Глупый идиот! Я ненавижу его, Джон, ненавижу.

— Прекрати орать, успокойся.

— Ты тоже орал бы! — Маффин подобрала с пола газету, которую раньше отшвырнула в ярости. — Послушай, — голос дрожал. — «Маленькая, толстая и богатая!» Это только заголовок. Тебе бы понравилось, если бы о тебе говорили как о маленьком, толстом и богатом?

— Я не против «богатого».

Глаза Маффин сузились.

— Я могу подать на него в суд?

— За что?

— За несправедливое оскорбление, ущерб, нанесенный личности… Ну, ты же понимаешь, о чем я говорю.

— Не глупи.

— Почему? — Маффин бросила газету в лицо Джону. — Прочитай еще раз, какая грязь, посмотри на фотографии. Они три года пролежали в папке. Я же так больше не выгляжу.

— Снимок не настолько уж плох, Маффин.

— О! Неужели? — Она начала плакать. — Как я посмотрю в глаза людям? Как я буду ходить в химчистку?

— В химчистку?

— Да, в чертову химчистку. Они меня знают, они хранят все мои фотографии. Как я заберу теперь шерстяной костюм?

— Когда ты знаменита, — спокойно объяснил Джон, — вполне естественно, что мнения прессы расходятся. Справедливые. Несправедливые. Хорошие. Плохие. Прочитай и забудь. Все так делают.

— Я хочу дать интервью журналу «Личный взгляд». Я хочу рассказать всем, что Энтони Прайт — дерьмо, и чтобы это было напечатано крупным шрифтом. Я действительно так хочу, Джон.

— Хорошо, — успокоил он. — Но зачем тратить деньги? Все, кто читал его материалы, и так знают, что он дерьмо. От него этого и ожидают. Именно благодаря своему злословию он и стал популярен. Я же тебя предупреждал.

Маффин сняла ночнушку и уставилась в зеркало, которое висело на стене в спальне.

— Я вовсе не толстая. У меня нет ни капельки жира.

Джон не возражал. Однако Маффин требовался кто-нибудь, на ком она могла бы сорвать накопившееся раздражение, и никого, кроме Джона, у нее под рукой не оказалось.

— Ты дрянь, — шипела она на него по дороге в студию. — Я больше не хочу выходить за тебя замуж.

— Ты обещаешь?

— Да, обещаю. Можешь забрать свой чертов календарь Шумана и разорвать его.

— Прекрасно. Я обойдусь без тебя. Найду какую-нибудь куколку и повезу ее с собой. Эрика обожает Барбадос. Может быть, я попытаюсь снять Эрику.

— Но они хотят меня.

— Ничего, я постараюсь переубедить их.

— Ты сволочь!

— Слишком плохие слова для маленькой девочки.

— Теперь я понимаю, почему Джейн ненавидит тебя.

В студии Джон занялся съемочной аппаратурой и своими ассистентами, а Маффин отдала себя в руки парикмахера, косметички и костюмерши. Ее готовили к съемкам для обложки новой пластинки Маленького Марти Перла. Маффин так мечтала с ним познакомиться, но чертов Энтони Прайт все испортил; настроение было ужасным.

Маффин хандрила, когда ее тело покрывали гримом. Ей осточертело раздеваться на людях. Осточертело втягивать живот, выставлять грудь, стоять на цыпочках, чтобы ноги казались длиннее.

— Вот так хорошо, — сказал парень, который занимался гримом. Он показывал на выбритые в форме сердечка волосы внизу живота. Она подбрилась так для одной журнальной фотографии.

— Спасибо, — мрачно ответила Маффин.

Парень поклонился.

— Раздвинь ножки, ты же не хочешь, чтобы бедра были другого цвета?

Маффин стояла, раздвинув ноги, пока парень накладывал грим. Хорошо, что он гомик. Не будет приставать.

— Ты уже видела Маленького Марти? — спросил парень с волнением. — Я слышал, что он голубой.

— Дорогуша, да у тебя все голубые, — воскликнула Маффин. — Скоро ты будешь рассказывать это о принце Филиппе.