Джеки Коллинз - Мир полон разведенных женщин

Дама, которая отвечала за контакты с прессой, организовала ленч, и, конечно, в ее планы входило поучаствовать в нем, но Клео с подчеркнутой вежливостью объяснила, что во время беседы она ни в чьем присутствии не нуждается.

Дама была явно недовольна, но журнал «Имидж» слыл слишком популярным, и ей не хотелось вмешиваться. Она суетилась вокруг Батча, усаживая его в кресло, а затем с неохотой покинула их, успев прошептать ему что-то на ухо.

— Что она сказала? — спросила Клео.

— Она сказала, что вы едите киноактеров на завтрак.

— Ну, тогда вам просто повезло, что мы не встретились за завтраком, — улыбнулась Клео.

Батч засмеялся: лед тронулся.

Клео включила диктофон.

Через полтора часа они расстались друзьями.

— Сколько вы здесь пробудете? — поинтересовался Батч.

— Всего неделю.

— Может быть, поужинаем как-нибудь вечерком?

— Возможно, — кивнула Клео. Он, конечно, не супермен, но приятный малый.

В студийной машине по дороге в отель она прокрутила пленку. На ней было много интересного, этот Батч — довольно занятная личность.

Она наняла на время секретаршу и попросила ее сделать перепечатку с пленки. Когда материал будет готов, Клео выберет лучшее и напишет интервью.

— Ваш муж звонил из Америки, — сказала секретарша. — Пожалуйста, свяжитесь с международной телефонной станцией.

— Сейчас мне необходимо уйти, — ответила Клео. — Если позвонит еще раз, скажите, чтобы нашел меня завтра.

Она взяла такси и поехала к площади Итон. В четыре часа мать ждала ее к чаю.

* * *

Стелла Лоренс выглядела совсем неплохо для своих сорока восьми лет. У нее были красиво причесанные короткие светлые волосы и худые стройные ноги.

Мать приветствовала Клео вежливым поцелуем в щеку.

— Рада видеть тебя, дорогая.

Когда отец Клео умер от сердечного приступа семь лет назад, Стелла очень удачно вышла замуж за греческого судовладельца. Она была рада, что ее двадцатидевятилетняя дочь уехала жить в Америку.

— Ты прекрасно выглядишь, — произнесла обязательную фразу Клео.

Стелла отчужденно улыбалась.

— Неужели, дорогуша? Я уже старушка. Сама удивляюсь, как все еще держусь.

Вдруг Клео поняла, что Стелла сделала пластическую операцию. Швов видно не было, но Клео заметила перемену.

— А как дела у Никаи? — спросила она.

— Как всегда занят. Он хотел увидеться с тобой, но вынужден был улететь в Афины.

— Как жаль. — Клео вдруг почувствовала себя непривлекательной простушкой. Так она чувствовала себя всегда в присутствии матери.

— А как Майк? — поинтересовалась Стелла. — Он приедет сюда?

Клео подумала: «Хорошо было бы иметь такую мать, которой можно все рассказывать». Но Стелла не поймет, она никогда ее не понимала. В мужчинах ей нравились только деньги и преклонение перед ней, Стеллой. Стелла никогда не интересовалась мужчинами как личностями.

— Я не думаю, что он приедет. Ты же знаешь — много работы.

Служанка в форменном платье прикатила столик с чаем.

Клео неожиданно для себя съела все бутерброды и три пирожных, в то время как Стелла просто цедила чашечку лимонного чая.

— Станешь толстой, дорогая, — равнодушно заметила Стелла.

Клео подумала, что пора уходить. Стелла вызывала у нее комплекс собственной неполноценности.

Позднее Клео написала о Батче Кауфмане. Материал ей понравился — острый и с юмором. Она решила проверить, какое впечатление он произведет на ее старую подругу Доминик Ласт, с которой она собиралась встретиться вечером. Они не виделись четыре года, и Клео хотела познакомиться с мужем Доминик Дайаном. Доминик говорила о нем как об умном и красивом мужчине. Он был израильским бизнесменом, они жили в собственном доме в Хэмпстеде и имели полуторагодовалого ребенка.

Доминик, маленькая женщина с копной рыжих вьющихся волос и полными, соблазнительными губами, как всегда, прекрасно выглядела. Они встретились в баре отеля и обнялись.

— Покажи мне фотографии ребенка, — попросила Клео.

Доминик обернулась к мужу.

— У тебя есть снимки?

Он покачал головой.

— О Господи! Как ты глуп! — воскликнула она, и Клео заметила, что они обменялись злыми взглядами.

— Я думаю, мы поужинаем в ресторане, — сказала Доминик за рюмкой аперитива. — Клео, ты чудно смотришься. Мне ужасно нравится твоя прическа.

Волосы Клео беспорядочно вились, потому что не хватало времени сходить в парикмахерскую.

— Слишком много завитков. А к какому парикмахеру ты сейчас ходишь? Я чувствую себя иностранкой дома.

— К Кристине. Она настоящий мастер. И обязательно понравится тебе. Я умираю от нетерпения, расскажи мне, какой из себя Батч Кауфман? Он ведь потрясающий?

Клео задумалась. Доминик так изменилась. Стала какой-то неестественной. Клео решила не доставать интервью с Кауфманом, которое лежало у нее в сумке.

— Вполне приятный, но обыкновенный.

— Обыкновенный! — Доминик задохнулась от смеха. — Ну, это уж слишком, ты много на себя берешь!

«И ты тоже», — подумала Клео.

— Пора идти, — сказал Дайан. — Наш столик могут занять.

— Сходи за машиной, дорогой, встретимся на улице.

Как только Дайан скрылся из виду, Доминик сразу же поделилась:

— Боже! Какой он скучный! Не пойму, что с ним произошло. Хочется заорать. Я серьезно думаю о разводе.

Клео была удивлена.

— Но ты казалась такой счастливой…

— Счастливой? — перебила ее Доминик. — С кем? Его интересуют только ребенок и телевизор. Именно в этой очередности. Ему наплевать на то, что я думаю или чувствую.

— Но вы женаты так недолго.

— Да, но у меня никогда не было такого секса и вообще счастья, как у тебя с Майком. Я сыта, Клео, сыта по горло.

— Машина ждет, — вновь появился Дайан.

В ресторане к ним присоединился лучший друг Дайана, худой интеллигентный мужчина по имени Исаак. В течение всего вечера Доминик разговаривала только с ним. Клео попыталась завязать вежливую беседу с Дайаном, но красноречивые чувственные взгляды, которыми обменивались Доминик и Исаак, были слишком откровенными и ставили в неловкое положение и Клео, и Дайана.

Клео почувствовала облегчение, когда наконец рассталась с ними и вернулась в отель.

Она лежала в постели и думала о своем браке с Майком. Слава Богу, они не дошли до того, чтобы обзывать друг друга на людях.

Клео вздохнула. Видимо, пришло время поговорить с Майком. Пора все уладить.

С поездкой было решено. Он вылетал из аэропорта Кеннеди на следующий день. Майк чувствовал себя уверенно. Все образуется. Он управится с делами, а потом вместе с Клео проведет немного времени в Лондоне. Так романтично встретиться в городе, где произошло их знакомство. Майк принял душ и, расхаживая нагишом по квартире, собирал вещи.

В дверь позвонили. Он завернулся в голубое полотенце и пошел открывать. Это, наверное, Рассел, хочет поговорить.

Перед ним стояла лучшая подруга Клео — Сьюзен: большая грудь, густые светлые волосы. Неудачливая актриса.

— Майк! — сказала она хорошо поставленным голосом и быстро вошла в квартиру. — Я так расстроена, так разбита!

Он потащился за ней в гостиную. Сьюзен взяла пачку сигарет и закурила.

Интересно, как ей удается ходить по городу и не подвергаться постоянным арестам. Гигантская грудь и абсолютно прозрачная белая блузка.

— Я не хочу разбивать вашу семью, — ныла Сьюзен, и из ее накрашенных глаз текли слезы. — Клео — моя подруга, моя лучшая подруга.

— Ну? — лениво вставил Майк.

— Я не из тех, кто мешает браку, — сказала Сьюзен. — Это не входило в мои планы.

«Нет, — думал Майк, — ты просто любишь мужчин. А почему бы и нет? В этом нет ничего зазорного. Главное, чтобы не поймали».

— Ты ничьей семьи не разбила, — спокойно ответил он.

— Не разбила? Но я думала, что Клео ушла от тебя.

— Она просто уехала в командировку. Все нормально. Клео умница, она все понимает.

— О! — Сьюзен опешила. — Но я слышала…

— Никогда не верь слухам.

— Но Джинни сказала мне, что между вами все кончено. А мне бы не хотелось быть причиной чего-то трагического.

— Мы выбрали не то место и не то время.

— Наверное. — Сьюзен перебирала пальцами свои волосы. — Но все было прекрасно?

«Конечно, все было именно так, пока Клео не появилась в двери», — подумал Майк.

На Сьюзен была короткая юбка, а под ней — ничего, кроме чулок и пояса. Майк ощутил желание. Она мгновенно это заметила. Он вспомнил ее тело, такое зрелое и аппетитное.

Сьюзен облизала полные красные губы.

— Жаль, что ты женат, — сказала она гортанным голосом.

Майк сбросил полотенце.

— Будь хорошей девочкой, сними все, кроме чулок и туфель.

Сьюзен понимающе улыбнулась и встала.

Как в профессиональном стриптизе, она сняла юбку и блузку. В конце концов, он уже поссорился с Клео из-за Сьюзен. Еще один раз ничего не изменит.

* * *

Потом Сьюзен попросила сигарету. Майк оделся и побежал в магазин. Он чувствовал себя обновленным и надеялся, что вскоре сможет избавиться от Сьюзен. Она похожа на торт с кремом, который очень хочется, когда видишь, но после того как попробуешь, начинает тошнить.

Боже, что с ним происходит? Почему он не может насытиться?

Когда Майк вернулся, Сьюзен, к его удивлению, уже оделась и была готова уйти.

— Ну ты и сукин сын! — сказала она. — Клео звонила из Лондона. Мне кажется, она ничего не понимает, а потому ничего не просила передать тебе. А то, что она сказала мне, я лучше повторять не буду. — Сьюзен выхватила у него пачку сигарет и удалилась.

Майк выругался про себя: он опять попался. Ну разве можно ожидать от девушки, которая не носит трусов, что у нее хватит ума не отвечать по чужому телефону?

Очаровательная Маффин позировала для очередного снимка.

Нога за ногу, влажные губы блестят, в глубоком вырезе блузки видна грудь.

В обычно тихом английском парке собралась толпа, чтобы наблюдать за тем, как ее снимают.

— Кто это? — спросила женщина, похожая на пожилую няньку, у молодого фотографа.

— Маффин, — ответил он так, как будто это имя могло все объяснить.

— У нее толстые ляжки, — заметила нянька. — У меня ноги лучше. — И она удалилась.

— Какая очаровашка! — сказала уборщица, с удовольствием наблюдая за происходящим.

— Кор, какая клевая чувиха, — заметил четырнадцатилетний школьник, разговаривая с другом.

— Да, — согласился второй подросток, — в ней что-то есть.

— Давайте сделаем несколько снимков со счастливым женихом, — попросил один из фотографов.

Джон, чувствуя себя круглым дураком, приблизился к Маффин. Он привык находиться за камерой, но коль она так захотела, ничего не поделаешь.

«Мы объявим нашу помолвку», — пошла на компромисс Маффин и подписала контракт.

Обручальное кольцо для помолвки обошлось в шестьсот фунтов. Страшно подумать, сколько ему будет стоить Джейн! Джону не удалось одного — изменить в Маффин предрассудки, типичные для людей ее происхождения. С того момента, как они поселились вместе, у нее на уме была только свадьба. Боже, а если она еще захочет детей!

— Улыбнитесь, — сказал один из фотографов. — Вы выглядите страшно мрачными.

Джон попытался улыбнуться. Маффин прижалась к нему и потихоньку ущипнула. У него не было настроения. Стоило затевать развод, чтобы сразу жениться!

— Как вы себя чувствуете, будучи помолвленным с мечтой каждого мужчины? — обратилась к нему рыжеволосая журналистка.

— Это здорово. — Джон пытался выглядеть веселым. — А будет еще лучше. Подождите, пока выйдет наш новый календарь. Мы собираемся выяснить у читателей, какие снимки им больше всего нравятся, чтобы Маффин смогла позировать в соответствующем виде.

— Это грандиозная идея, — сказала журналистка. — Может быть, наша газета проведет опрос общественного мнения?

— Я уверен, что мы могли бы решить этот вопрос, — ухватился за идею Джон.

Праздновали в «Карусели». Приглашенных было много: Маффин пригласила всех моделей, с которыми работала.

— Буду рада, если у вас все образуется, — сказала Камико, сидящая справа от нее.

— Я хочу детей, много детей, — улыбнулась Маффин.

— А ты сказала об этом Джону, дорогуша? — поинтересовалась Эрика. — Мне кажется, он не настроен сейчас обзаводиться детьми.