— Лорд Харгейт теперь редко бывает в своем поместье, даже когда парламент не заседает, — заметил мистер Олдридж. — Политика требует больших затрат физической и умственной энергии и утомляет духовно. Надеюсь, он в добром здравии.

— Мой отец вполне здоров, — сказал Алистер. — Но должен заметить, что он никак не связан с проектом лорда Гордмора.

— Я хорошо помню каналоманию, охватившую страну в прошлом веке, — сказал Олдридж. — Тогда был построен канал в Кромфорде и начато строительство в Пик-Форесте. Мистер Карсингтон, позвольте предложить вам немного карри?

Алистер был готов подробно рассказать о преимуществах кромфордского канала. Однако за ужином обычно не говорят о делах. Он коснулся данной темы исключительно потому, что мисс Олдридж сама предложила ему воспользоваться этой возможностью и поговорить о деле.

Было совсем не трудно отложить на время разговор о делах, и Алистер был рад предложению отведать карри, которое, как и все прочие блюда, было приготовлено великолепно. Разнообразие и качество блюд здесь, вдали от цивилизации, буквально поражало.

Кухарка, несомненно, была сокровищем. Даже дворецкий и лакей не ударили бы в грязь лицом в любом большом лондонском доме, в том числе и в Харгейт-Хаусе.

Какая жалость, что женщина, столь хорошо подобравшая весь остальной обслуживающий персонал, не смогла найти себе камеристку, способную предотвратить этот ужасный разгул безвкусицы в одежде.

— Как случилось, что вы заинтересовались строительством канала? — спросил мистер Олдридж. — Допускаю, что чудеса инженерного искусства завораживают. Но вы, как мне кажется, не выпускник Кембриджа?

— Я учился в Оксфорде, — сказал Алистер.

Считалось, что из двух старейших университетов Кембриджский предлагает несколько большие возможности людям с математическим складом ума или склонностью к научной работе.

— Смит, насколько я помню, был самоучкой, — задумчиво произнес хозяин. — Что вы знаете об ископаемых?

— Кроме преподавателей Оксфорда? — спросил Алистер. Он услыхал смешок и взглянул через стол, но опоздал. Выражение лица у мисс Олдридж было таким же невозмутимым, как и ее платье.

Она перевела взгляд с отца на Алистера.

— Папа имеет в виду работу мистера Уильяма Смита «Идентификация пластов залегания по органическим ископаемым остаткам», — объяснила она. — Вы с ней знакомы?

— Для меня это слишком сложно, — ответил Алистер, заметив, что она подавила улыбку. — Я в этом не силен.

— Но это касается минеральных залежей, — сказала она. Мисс Олдридж, как и отец, нахмурила лоб. — Я подумала, что вы пользовались геологическими картами Смита.

— Для прокладки трассы канала? — спросил Алистер.

— Для определения целесообразности бурения каменноугольных шахт в районе, который считается труднодоступным. — Она взглянула на Алистера так, словно он был ископаемым, подлежащим классификации. — На территории Англии залежи угля имеются практически повсюду, но в некоторых местах добыча и транспортировка обходятся слишком дорого, — продолжала она. — У вас, должно быть, имеются веские причины считать, что запасы угля на территории, принадлежащей лорду Гордмору, стоят того, чтобы предпринять строительство канала. Или вы начали бурение, даже не подумав об экономической целесообразности?

— Всем известно, что Скалистый край богат полезными ископаемыми, — заявил Алистер. — Лорд Гордмор обязательно найдет то, что оправдает затраченный труд: свинец, известняк, мрамор, каменный уголь.

— Лорд Гордмор? Но разве бы не сказали, что являетесь партнером, посвященным во все подробности?

— Мы стали партнерами с ноября, — произнес он. — А добычу угля он начал раньше, почти сразу же после возвращения с континента.

По правде говоря, Гордмор, возвратившись с войны, обнаружил, что его финансы в плачевном состоянии. У него даже не было средств, чтобы содержать свое нортумберлендское поместье. Управляющий посоветовал ему приступить к эксплуатации недр на его дербиширской земельной собственности, и Горди с отчаяния занялся добычей каменного угля.

Однако Алистер совсем не собирался обсуждать личные проблемы своего друга ни с этой любопытной молодой леди, ни с кем-либо другим.

— Понятно, — сказала мисс Олдридж, опустив глаза. — Значит, вы оба сражались под командованием герцога Веллингтона. Но прославились вы один. О вас слышал каждый даже здесь, в глуши Дербишира.

Алистер почувствовал, что краснеет. Он не понял, имеет ли она в виду Ватерлоо или «Эпизоды проявления глупости». К сожалению, как то, так и другое получило широкую огласку. Ему следовало бы привыкнуть к тому, что его прошлое время от времени всплывает наружу, но это ему не удалось, потому что все байки о его подвигах докатились даже до этой глухомани.

— Вы очень похожи на лорда Харгейта, — заметил мистер Олдридж. — У него много сыновей, не так ли?

Обрадованный сменой темы разговора, Алистер подтвердил, что у него четыре брата.

— Некоторым могло бы показаться, что это не слишком много, — заявил мистер Олдридж. — Наш бедный король — отец пятнадцати детей.

Король Георг III был в течение нескольких лет психически болен и не способен управлять государством. Вместо него правил принц-регент, его старший сын; он, хотя и не был психически болен, вел себя не всегда разумно.

— Лучше бы наш монарх произвел на свет поменьше детей, но более высокого качества, — произнесла мисс Олдридж. — Лорд и леди Харгейт произвели на свет всего пятерых сыновей, причем двое старших — образцы добродетели, а один — знаменитый герой Ватерлоо. Думаю, ваши младшие братья тоже прославятся.

— Похоже, вы много знаете о моей семье, мисс Олдридж, — заметил Алистер.

— Как и каждый житель Дербишира, — промолвила она. — Ваша семья — одна из самых старейших в графстве. Ваш отец имеет большой вес в палате лордов. Ваши старшие братья участвовали в нескольких достойных восхищения начинаниях. Все лондонские газеты подробнейшим образом описывали ваши ратные подвиги, да и местные газеты тоже. Даже если бы я по какой-то причине не прочла о вас в газетах, все равно не осталась бы в неведении. Ваше имя упоминалось в каждом письме, которое я получала от друзей и родственников из Лондона.

Алистер поморщился. В боях он участвовал дня два. И из-за своей неопытности вполне мог себе отстрелить нос. Почему именно о нем писали газеты, оставалось загадкой, и это приводило его в ярость.

— Ну, эти новости устарели, — сказал он с холодной медлительностью, способной пресечь разговор на нежелательную тему.

— Только не в наших местах, — возразила мисс Олдридж. — Вам еще придется вытерпеть проявление восторгов со стороны населения.

Его холодный тон не оказал на нее ни малейшего воздействия. А ее жизнерадостность его насторожила.

Он знал, что женщинам свойственно говорить одно, а подразумевать другое, и, как правило, неприятное. Поэтому Алистер напрягся.

Но тут он заметил, как мисс Олдридж убрала за ухо непослушную прядь.

Такой жест может сделать женщина после того, как разделась и распустила волосы, или подняв утром голову с подушки, или после того, как занималась любовью.

Но уж никак не за обеденным столом. Она должна была выйти к ужину надлежащим образом причесанная и одетая.

Алистер попытался переключить внимание на еду, но у него пропал аппетит. Он слишком остро ощущал ее присутствие, даже не глядя на нее,

Ее отец, разумеется, ничего не замечал, а продолжал есть с довольным выражением лица. Его счастье, что он мог ходить пешком и лазить по горам, потому что этот ботаник ел за двоих крупных мужиков.

Незадолго до конца ужина мистер Олдридж стал рассказывать об опытах с тюльпанами. Наконец мисс Олдридж покинула столовую, оставив мужчин наслаждаться портвейном, и Алистер вздохнул спокойнее.

Он сосредоточился и начал излагать свои соображения относительно проекта строительства канала.

Пока он говорил, мистер Олдридж пристально рассматривал подсвечник. Однако кое-что он, видимо, все же слышал и, когда Алистер закончил, сказал:

— Ну что ж, я вас понял, но, видите ли, все это очень сложно.

— Строительство канала — дело непростое, — согласился Алистер. — Когда приходится использовать чужую земельную собственность, надо учитывать все пожелания другой стороны и компенсировать неудобства.

— Да, — произнес мистер Олдридж, — это очень похоже на эксперимент с тюльпанами. Если их не удобрить костной мукой, они не дадут семян. Это описано у Бредли, но Миллер поставил аналогичный опыт. Не каждое издание «Словаря садовода» содержит сведения о них. Я одолжу вам свой экземпляр, так что прочтете об этом сами.

Высказавшись таким довольно странным образом, мистер Олдридж предложил присоединиться к Мирабель, которая ждала их в библиотеке.

Алистер хотел извиниться и откланяться, пора было возвращаться в гостиницу. Но мистер Олдридж сказал:

— Вы должны переночевать у нас, не следует отправляться в путь в темноте. По этой дороге, как это ни печально, трудно проехать даже при свете дня.

«Да, — хотел сказать Алистер, — и именно по этой причине вам необходим канал!»

В таком настроении ему, разумеется, лучше ретироваться.

Он должен хорошенько поразмыслить, а для этого необходимо уехать отсюда. Подальше от мисс Олдридж, чтобы ничто его не отвлекало.

Дела здесь обстояли совсем не так, как предполагали они с Горди. В чем именно заключалась проблема, Алистер не смог бы сказать. В данный момент он знал лишь, что мистер и мисс Олдридж обладают способностью выводить его из себя, что, как обычно говорил Горди, нелегко сделать.

Алистер не был легко возбудимым. Его эмоциональные всплески касались женщин, а нервы у него были крепкие, пожалуй, даже слишком.

Но в настоящее время у Алистера были налицо угрожающие признаки того, что нервы у него сдают.

Но даже если бы нервы были крепкие по-прежнему, остаться здесь на ночь он не мог. Он целый день не менял одежду — даже к ужину не переодевался! Поэтому настроение у него было ужасное. А о том, чтобы не переодеться на следующее утро, не могло быть и речи.

Алистер был вынужден переносить подобные лишения на поле боя, потому что у него не было выбора. Но Олдридж-Холл не поле боя. По крайней мере пока.

Поэтому некоторое время спустя, отказавшись от предложенного мистером Олдриджем экипажа, Алистер, несмотря на снег и дождь, отправился верхом в Мэтлок-Бат.


Мирабель узнала об отъезде мистера Карсингтона, когда он был уже в пути.

Ее отец сообщил ей эту новость, не скрывая смущения.

— Он так торопился, что его невозможно было уговорить. Мирабель взглянула в окно.

— Идет снег с дождем, — сказала она. — Просто не верится, что ты позволил сыну лорда Харгейта уехать в такую погоду верхом в Мэтлок-Бат.

— Возможно, ты права, — сказал он. — Возможно, мне следовало позвать самых крепких лакеев, чтобы утихомирить его, даже привязать. Поскольку другого способа не было.

— Почему ты не послал за мной? Отец нахмурился.

— Просто не пришло в голову, о чем я очень сожалею. Дело в том, что он мне напомнил о кактусе, и я стал размышлять о том, что пучки колючек, возможно, могли бы служить репродуктивной цепи, хотя обычно это объясняется… Постой, детка, ты куда?

— Конечно, я поеду следом за ним. Иначе либо он сломает шею, либо лошадь сломает ноги, либо случится и то и другое. Силы небесные! Сын герцога. Сын герцога Харгейта! Прославленный герой Ватерлоо. Раненный при исполнении долга. Даже подумать страшно! Ах, папа, ты когда-нибудь доведешь меня до отчаяния. Человек отправляется на верную смерть, а ты размышляешь о колючках на кактусе.

— Но, дорогая, очень важно… Мирабель, не дослушав, выбежала из холла.


Несколько минут спустя Мирабель, сев верхом на неказистого, но ловкого и спокойного мерина, исчезла в ночи. Она догнала Алистера сразу за воротами парка. Мокрый снег сменился ледяным дождем.

— Мистер Карсингтон! — крикнула мисс Олдридж, уверенная в том, что это не кто иной, как Алистер. Впрочем, кто еще это мог быть?

Он остановился.

— Мисс Олдридж? — повернувшись, сказал он. Лица его в темноте не было видно. — Что вы здесь делаете? С вами все в порядке?

— Вам следует немедленно вернуться, — заявила она.

— Вы, должно быть, сошли с ума, — сказал он.

— Вы не в Лондоне. Следующий дом в миле отсюда. В такую погоду вам потребуется не менее двух часов, чтобы добраться до Мэтлок-Бата, — и это при условии, что не произойдет несчастного случая.

— Мне необходимо вернуться в гостиницу, — сказал он. — А вас я умоляю отправиться домой. Вы можете простудиться и умереть.

— Я нахожусь в нескольких минутах езды от горячего камина. А вот вы действительно можете простудиться и умереть. Что мы тогда скажем вашему отцу?

— Мисс Олдридж, моему отцу ничего не надо говорить, — произнес он.

— И вам тоже, насколько я понимаю.