Винифред Ватсон - Мисс Петтигрю живет одним днем

— Во-первых, ванна, — сказала мисс Лафосс. — Я ее еще не принимала. Благослови, Боже, этот дом. Здесь всегда есть горячая вода. В моей последней квартире никогда нельзя было предсказать, когда появится горячая вода, а здесь я могу получить ванну в любое время. Пожалуйста, включите воду, пока я отберу одежду.

Ошеломленная, мисс Петтигрю отправилась в ванную комнату. Потрясенная, она включила воду. Изумленная, она достала мыло и полотенца. Она не ослышалась. Ее уши не обманули ее. Даже если бы она ослышалась, просьба мисс Лафосс развеяла бы ее последние сомнения. Пьянея от восторга, она смотрела на льющуюся воду. Да, она была пьяна от волнения, ожидания и радости. Она была пьяна от возбуждения, которого никогда в жизни не чувствовала. Ее не волновало, что мисс Лафосс была дурной женщиной. Ее не волновало, что у мисс Лафосс было два действующих любовника, и кто знает сколько еще бывших. Ее не волновало, что у мисс Лафосс где-то был ребенок, которому требовалась гувернантка.

— Меня не волнует, — сказала себе мисс Петтигрю, — если у нее даже двое детей.

Она вернулась в спальню.

— Ваша ванна готова.

Мисс Лафосс исчезла в ванной. Мисс Петтигрю осмотрела комнату. Здесь царил страшный беспорядок. Тонкие, как паутинка, чулки разных оттенков устилали пол. Кружево и шелк нижнего белья пенились в приоткрытых ящиках комода и стекали со спинки кресла. Платья лежали на кровати.

Мисс Петтигрю покачала головой.

«Нет… нет, — подумала вчерашняя мисс Петтигрю. — Очень неопрятная барышня. Очень. Беспорядок. Плохое воспитание. Никакой дисциплины. Спальня леди не должна находиться в таком состоянии».

Внезапно вчерашняя мисс Петтигрю испарилась.

«Какой очаровательный беспорядок! — восхитилась новая мисс Петтигрю. — Какая прекрасная легкость! Непринужденность! Свежесть!»

Даже став гувернанткой мисс Лафосс, мисс Петтигрю была бы совершенно уверена, что та никогда не испугается любопытных глаз, вторгающихся в частную жизнь, и будет безразлична к мнению любого из судей. Она ощущала окрыляющее чувство радости от одной только мысли, что в мире существуют люди, подобные мисс Лафосс. Мисс Петтигрю стояла посреди спальни и счастливо улыбалась, пока мисс Лафосс не вернулась из ванной.

На мисс Лафосс не было ничего, кроме пеньюара персикового цвета. Когда она небрежно распахнула полы халата, мисс Петтигрю успела мельком заметить безупречные точеные ножки с бледно розовыми от горячей воды коленями. От жары лицо мисс Лафосс слегка покраснело. Мелкие кудряшки окружали щеки, золотистая прядь падала на лоб. Мисс Петтигрю рассматривала ее с застенчивым восхищением.

— Вы очень симпатичная.

— Спасибо, — улыбнулась мисс Лафосс, — это всегда приятно слышать.

Она равнодушно сбросила халат с плеч и начала придирчиво выбирать белье. Мисс Петтигрю ахнула, моргнула, закрыла глаза и снова открыла их. Мисс Лафосс спокойно бродила по спальне, не догадываясь, что может оскорбить чью-то нежную стыдливость.

Жарко и взволнованно мисс Петтигрю упрекнула себя.

«Это у меня, — строго сказала она себе, — ограниченный и злой ум. Что такого особенного в человеческом теле? Ничего. Разве оно не творение Господа, как и наше лицо? Конечно. Разве Он думал о чем-то плохом, создавая человека? Нет, это только наш суровый климат вынуждает нас носить одежду. Правильно. Это всего лишь предрассудок. У меня ханжеские, узкие взгляды. Я никогда не видела ничего прекраснее, чем голая мисс Лафосс».

Словно отвечая ее мыслям, мисс Лафосс с удовлетворением посмотрела в зеркало.

— Хотя и не следует так говорить, — заметила она, — думаю, что у меня неплохие данные. Я имею в виду внешность. Понимаете, это очень важно для моей профессии. Потерять фигуру все равно, что потерять будущее. У меня всегда есть стимул поддерживать себя в форме.

— У вас самая лучшая фигура, которую я когда-либо видела, — сказала мисс Петтигрю.

Мисс Лафосс улыбнулась.

— Вы всегда говорите такие приятные вещи. Рядом с вами любая женщина будет чувствовать себя красавицей.

Она скользнула в белоснежный шелк и кружева. Мисс Петтигрю издала тихий вздох облегчения. Она уже была готова изменить свое мировоззрение, но была слишком стара, чтобы совершить это в один прыжок.

— Какой беспорядок! — воскликнула мисс Петтигрю.

— Я отпустила мою горничную, но знаете, я никогда не умею разложить вещи аккуратно, когда одеваюсь сама. Итак, какое платье мне надеть?

Она показала два платьица. Мисс Петтигрю глубоко вздохнула. Они оба были восхитительны. Каждое было достойно кинозвезды. Одно из темно-синего крепа с цветочным рисунком. Второе черное, с серебряным воротником и широкими прозрачными рукавами, скрепленными на запястьях серебряными манжетами, и с таким же серебряным поясом вокруг талии. Мисс Петтигрю нравились оба. Она была согласна на любое, но желая выглядеть мудрой и осведомленной, решительно указала на второе. В черном вы всегда в безопасности.

— Черное, — сказала мисс Петтигрю. — С вашими светлыми волосами и белой кожей, с голубыми глазами… будет идеально.

Мисс Лафосс задумчиво посмотрела на платья. Мисс Петтигрю утвердительно кивнула.

— Они оба новые, — сказал мисс Лафосс. — Я собиралась поразить Ника, но раз уж я собираюсь порвать с ним, то единственный достойный нового платья — это Фил, как думаете?

— О, несомненно, — подтвердила мисс Петтигрю.

Мисс Лафосс уселась перед зеркалом и приготовилась к заключительному обряду. Туалетный столик украшало несчетное количество баночек и флаконов.

— А теперь, Элис, — сказала мисс Лафосс, — сядьте. Думаю, вы уже утомились так долго стоять на ногах.

О ней заботились. Со счастливым чувством, которого она не испытывала с того самого дня, когда ей исполнилось восемнадцать лет, мисс Петтигрю нашла стул и подтащила его к туалетному столику.

— Простите меня, — сказала мисс Петтигрю. Она слегка покраснела. — Мое настоящее имя Гвиневра. Я знаю, это очень глупое имя, и оно совсем мне не подходит, но так назвала меня мать. Она любила читать о сэре Ланселоте и Гвиневре. Элис, как вы меня назвали, подходит больше. Я выгляжу, — с сожалением признала мисс Петтигрю, — больше похожей на Элис.

Мисс Лафосс обернулась.

— Ерунда, — восторженно воскликнула она. — Это прекрасное имя, просто чудесное. Оно такое необычное. Оно сразу придает вам значение. Имя… имя делает вас кем-то особенным. — она понизила голос. — Мое настоящее имя, — она раскрыла свой секрет, — Сара Грабб. Ужас! Я не призналась бы ни одной живой душе, но вам я могу доверять, ведь сегодня вы спасли мою репутацию. Когда я вышла на сцену, я взяла себе другое имя. Я назвалась Делисией Лафосс. Лафосс я придумала сама. Я думала, что это звучит очень хорошо.

— Вы выглядите, — согласилась мисс Петтигрю, — настоящей Делисией.

— Спасибо, — сказала мисс Лафосс. — Я тоже так думаю.

— «Что в имени тебе моем…» — мечтательно процитировала мисс Петтигрю.

— Но черт побери, — заявила мисс Лафосс. — Один отвратительный озлобленный газетчик выследил меня и выкопал мое настоящее имя, я даже не решаюсь сказать вам, что он предложил мне сделать, чтобы он не опубликовал это в своей жалкой газетенке.

Мисс Петтигрю не осмеливалась и подумать.

— Я чуть не погибла, — продолжала мисс Лафосс. — Представляете? Сара Грабб! Достаточно одного имени или фамилии. Кто может аплодировать Саре Грабб? Но судьба сыграла с ним злую шутку. Однажды ночью он напился, как обычно, и попал под грузовик, так что для меня стало одной проблемой меньше.

— Очень мило с его стороны, — тихо согласилась мисс Петтигрю.

— Так что мы напишем на афише? — поинтересовалась мисс Лафосс.

За сегодняшний день мисс Петтигрю успела достаточно отточить свое остроумие. Она сразу поняла вопрос.

— Петтигрю, — сказала она. — Гвиневра Петигрю. Звучит смешно, не знаю, что вы теперь будете думать обо мне.

— Отлично, — выдохнула мисс Лафосс. Абсолютное совершенство. Чудесное сочетание. И оба имени самодостаточны. Вы не оставите ни одного шанса жалким писакам и старым сплетницам. Вы уверены, что, — мисс Лафосс наклонилась вперед, — никогда не думали о сцене? Я хочу сказать, с вашей мимикой и всем остальным? Знаете, у меня есть кое-какие связи.

— Нет, — твердо сказала мисс Петтигрю, но в ее голосе прозвучала новая уверенность в собственной важности, — Никогда.

— Жаль. — мисс Лафосс покачала головой. — Вы отказываетесь от прекрасной возможности.

Она взяла щетку для волос.

— У вас красивые волосы, — с тоской сказала мисс Петтигрю. Она с грустью посмотрела в зеркало на свои собственные, такие прямые и тусклые. — У меня совсем не такие.

— Все люди разные, — согласилась мисс Лафосс. — Мне повезло. Мои волосы вьются сами собой, иначе бы я сделала химическую завивку. Нет ничего такого, что не мог бы исправить хороший перманент. С ним можно даже выйти под дождь, волосы все равно будут виться. Зато после щипцов волосы сразу выпрямляются и выглядят даже хуже, чем раньше.

Она критически посмотрела на мисс Петтигрю.

— Я знаю, что нам надо сделать. Я не хотела бы вас обидеть, но вам не кажется, что парикмахер может лучше, чем вы сами, разобраться, что вам подходит? Нам нужен Альфонс. Он знает, что делать. Мы поедем к нему.

Мисс Петтигрю сидела с порозовевшим лицом, горящими глазами и дрожащими губами.

— О, моя дорогая, — сказала мисс Петтигрю. — Вы ничем не могли обидеть меня, но не забывайте, что я….

Над дверью громко зазвонил колокольчик.

— Звонок! — сказала мисс Лафосс. — Можно вас попросить?..

— Конечно.

В один миг мисс Петтигрю оказалась на ногах. Она решительно закрыла за собой дверь спальни. Неизвестный посетитель. Она чуть не споткнулась, торопясь к двери. В течении одного незабываемого мгновения, затаив дыхание, она стояла перед дверью. Затем распахнула ее.

— Ах! — вздохнула мисс Петтигрю.

Она чуть не столкнулась со стремительно переступившим порог женским телом, принадлежащим леди поразительной внешности. Мисс Петтигрю отступила и прищурилась, с жадностью пожирая глазами незнакомку. Дама была молодая, стройная и элегантная. Ее лицо цвета густых сливок было лишено каких-либо красок, за исключением злого красного рта. Черные, как китайский лак, волосы были разделены на прямой пробор и сложным узлом уложены на затылке. Крошечная шляпка опасно накренилась надо лбом. Черные брови изогнуты под неестественно острым углом над необычайно яркими для брюнетки синими глазами. Длинные черные ресницы, густые и загнутые, как у известнейшей из кинозвезд, совершенно зачаровали мисс Петтигрю. Яркие зеленые серьги свисали с крошечных мочек ушей, необычайно плотно прижатых к голове. Когда она повела плечами, облако заманчиво-нежного аромата обольстительно закружило голову мисс Петтигрю. Ее одежда… мисс Петтигрю не смогла бы описать ее. Ее жизненного опыта явно было недостаточно для описания парижских кондитерских изделий. Дама распахнула шубку и бросила на диван шелковые перчатки. Очевидно, она пришла сюда, чтобы остаться. Мисс Петтигрю повернулась и закрыла дверь.

Посетительница рассеянно оглядела комнату.

— Я вас не знаю.

— Не знаете, — согласилась мисс Петтигрю.

— Делисия дома?

— Да.

— Я должна увидеть ее. Я просто обязана увидеть ее. Я могу ее видеть?

— Конечно, — подтвердила мисс Петтигрю.

— Я хочу сказать, — она бросила настороженный взгляд на закрытую дверь спальни. — Я не хотела бы помешать. Я спинным мозгом чую Ника.

— Мисс Лафосс одна.

— Слава Богу!

— Если вы скажете мне свое имя, — услужливо предложила мисс Петтигрю, — я сообщу мисс Лафосс о вашем визите.

Посетительница уже была на пути к двери. Она бросила удивленный взгляд через плечо.

— Все в порядке. Она меня знает.

Она поспешила к двери и распахнула ее.

— Делисия.

— Выйди, — сказала мисс Лафосс.

— Я должна кое-что тебе рассказать.

— Знаю. И знаю, что. Вот почему я прошу тебя выйти. Сейчас я очень занята. Если ты отвлечешь меня, когда я занимаюсь своим лицом, я сделаю какую-нибудь ошибку и буду выглядеть испуганной. Я недолго.

— Просто мне необходимо поговорить с тобой.

— Гвиневра, — позвала мисс Лафосс.

— Да, — сказала мисс Петтигрю, вся внимание.

— Эдит, познакомься с Гвиневрой. Она присмотрит за тобой. Гвиневра, познакомьтесь с Эдит. Ради Бога, займите ее чем-нибудь. Она ужасная женщина, но я скоро вам помогу.