Хоуп надеялась сблизиться с Райдером не только телом, но и душой. Казалось, он уже начал ей доверять, и вот опять тупик. Она не понимает, что с ним происходит, а он молчит. Она вспомнила слова Эйвери: если любишь, то не пытаешься переделать человека. Верно, ох как верно. Значит, она подождет, пока Райдер сам откроется ей, объяснит, почему смотрел на нее так.

Из коридора послышался голос Кароли. Хоуп пробежала глазами список дел, добавила несколько новых пунктов, вычеркнула сделанное, потом направилась на кухню.

—Я купила булочек в сахарной глазури, — смущенно улыбнулась Кароли. — Надо было себя чем-то занять.

—Со мной творится то же самое.

—А потом подумала: наверное, булочки — не очень удачная мысль.

—Булочки в глазури — всегда удачная мысль. — Хоуп ободряюще обняла Кароли за плечо.

—Это все изменит, да? Конечно, с моей стороны эгоистично так считать, но я не хочу, чтобы что-то менялось. Мне все здесь по душе, в том числе Лиззи. Какой-то частью души я сознаю: то, что мы делаем, — важно, а важные вещи часто влекут за собой перемены.

—Кто знает, кто знает...

—Ладно, скоро все станет ясно. — Услыхав, как хлопнула входная дверь, Кароли добавила: — Я не запирала на ключ, чтобы не бегать туда-сюда.

Вошли Клэр и Эйвери.

—О, булочки в глазури! — с порога воскликнула Эйвери. — А я только что сказала Клэр, надо зайти в пекарню и купить чего-нибудь вкусненького. Вы оказались шустрее.

—Еда успокаивает, — заметила Клэр, положив руку на живот. — Сегодня утром я приготовила Бекетту и мальчикам омлет с сыром, хотела занять руки. Бекетт уехал рано, рассчитывал успеть поработать.

—Оуэн тоже.

—Значит, все трое, — заключила Хоуп. — А вот и Жюстина с Вилли Би, как раз вовремя.

—Волнуешься? — спросила Клэр, сплетя пальцы с пальцами Хоуп.

—Еще как. Мы выполнили ее просьбу и теперь расскажем о нашей находке. Мне бы радоваться, а я...

—На самом деле это грустно, — произнесла Эйвери. — Понятно, мы не рассчитывали найти его живым и здоровым где-нибудь в Вегасе, но все равно как-то грустно.

—Булочки в глазури! — констатировала Жюстина. — А я приготовила пончики. — Она поставила блюдо на кухонный остров. — Прямо места себе не находила все утро, только стряпня и помогла.

—Голодная смерть нам явно не грозит, — сказала Эйвери. — А вот сахарная кома — запросто. Но я в любом случае рискну.

—Есть холодный чай, и я сейчас приготовлю кофе, — засуетилась Хоуп.

—Лучше я. — Кароли похлопала ее по руке. — Позволь мне.

Братья Монтгомери пришли вместе, все трое — в рабочей одежде и грубых башмаках. Хоуп уловила запахи древесины, лака и краски, и от этого ей почему-то стало легче.

—Итак? — поднял брови Оуэн.

—Я должен кое-что сказать, — вмешался Райдер. — Ей. Вернее, всем. Я должен сам это осмыслить, — добавил он, глядя на Хоуп.

—Хорошо, — кивнула та.

—Сегодня я видел его во сне. Билли Райдера. Только не начинайте, — предупредил он братьев.

—Никто и не собирается, — пожал плечами Бекетт.

Правда, подумал Райдер, на месте Бекетта он непременно отпустил бы какую-нибудь шуточку и потому сейчас был признателен за сдержанную реакцию.

—Сон был очень яркий, как будто я сам там находился.

—Где? — спросила Жюстина.

—На Энтитеме, 17 сентября 1862 года. Мы все читали об этом сражении, смотрели исторические фильмы, но это... Не знаю, как люди — те, кто выживает после таких страшных событий, — живут дальше. Он был в авангарде северян и подошел к «Кровавой тропе». Уже с самого утра они несли тяжелые потери. Парню, с которым он подружился, — Джорджу, подмастерью кузнеца, — снесло полголовы. Билли залило его кровью. Он плохо соображал, что происходит, вероятнее всего, был в шоке, хотя хорошо понимал, где находится. Я имею в виду буквально. Он знал Пайперов, знал окружающую местность и затопленную дорогу, разделявшую фермы.

Кароли протянула Райдеру кофе.

—Спасибо. — Он взглянул в кружку, но пить не мог. Он еще не закончил. — Я... слышал его мысли. Не то чтобы читал их, скорее...

—Был внутри его? — подсказала Жюстина.

—Да, примерно. Он думал о ней, об Элизе. В ту ночь, когда ее заперли и побег не удался, она написала ему письмо и сумела переправить его матери Билли. Он получил ее весточку и написал ответ, но не смог отослать, видимо, не знал адреса. Он написал в ночь перед сражением.

—Он любил ее, — тихо промолвила Клэр.

—У него была фотокарточка Лиззи, — продолжил Райдер. — Он смотрел на нее и мечтал, как найдет Элизу, когда закончится война, как они поженятся, у них будет дом и детишки. Она изменила его; раскрыла душу, как он это называл. Мне показалось, во сне прошло много времени, пока он вот так лежал, перемазанный кровью друга, и думал только о том, чтобы выжить и провести остаток дней вместе с ней.

—Клэр, милая, не надо плакать! — тихонько воскликнула Кароли.

—Это печальная история, и я беременна, так что мне разрешается, — всхлипнула Клэр.

—Рассказывай дальше, — потребовала Хоуп. Неужели никто не чувствует аромата жимолости? Разве они не понимают, что Лиззи должна услышать все до конца?

—Был отдан приказ повторить наступление. Если помните, этот этап битвы длился несколько часов. Конфедераты засели в низине у затопленной дороги, а федералы пытались пробить их оборону. С обеих сторон погибло много солдат. — Будь он проклят, если станет описывать этот кошмар здесь, в залитой солнцем кухне, перед беременной женщиной, молча роняющей слезы. — Несмотря на то что и Север, и Юг получили подкрепление, к полудню сражение превратилось в настоящую бойню. Какой-то генерал-южанин неправильно понял приказ и скомандовал части армии конфедератов отступить. В результате в обороне образовалась брешь, так необходимая федералам. Билли был в передовом отряде, который бросили на прорыв. Конфедератов на той позиции осталась жалкая горстка, и северяне завладели возвышенностью позади затопленной дороги. Понимаешь, мам, эта победа оказалась очень легкой. Северяне отстреливали противника сотнями, убитые валились друг на друга штабелями. Билли вдруг осознал, что больше так не может. Он так же, как другие, стрелял и убивал, помня о своем долге и мертвом друге, а потом его рука дрогнула. Он подумал об Элизе, о своей матери, о погибшем брате, бессмысленном кровопролитии и понял, что не вправе отнимать жизнь. Он просто хотел, чтобы все поскорее закончилось и он соединился со своей любимой Лиззи. Билли опустил ружье и тут же был убит.

—Погиб в бою, — тихо сказала Хоуп.

—Упал как подкошенный. Перед смертью он видел небо и продолжал вспоминать Элизу. Он достал фотографию, чтобы еще раз взглянуть на нее, тогда-то и понял, что ему настал конец. Увидел кровь и наконец почувствовал резкую боль. Он думал о Лиззи до самого последнего вздоха. Она предстала перед его мысленным взором, больная и напуганная, и она позвала его. Он произнес ее имя и умер. — Райдер вновь опустил взгляд на кружку, но на этот раз сделал несколько больших глотков. — Черт.

—Он часть тебя. — Жюстина подошла к старшему сыну и крепко обняла его. — Часть всех нас. Он должен был поведать свою историю, чтобы кто-то мог передать ее Элизе. Господи, у меня сердце разрывается.

—Прекрати. — Райдер смахнул слезинку со щеки матери. — И так тяжело, а вы тут еще плачете.

—Больше не надо плакать! — Элиза Форд стояла рядом с Хоуп и улыбалась.

—Боже милостивый! — Вилли Би, не выпуская Байрона из рук, рухнул на стул возле Клэр. — Кгхм, извиняюсь.

—Ты его нашел.

Райдеру стало не по себе. Ну почему она именно на него устремила этот пристальный взгляд?

—Он похоронен в нескольких милях от города, на земле, которая когда-то была частью его фермы. Он лежит рядом с братьями.

—Он любил своих братьев и, когда узнал о смерти Джошуа, решил тоже пойти в армию. Но главное не то, что вы нашли могилу, нет. — Элиза приложила руку к груди. — Важнее всего душа. Он думал обо мне, и спасибо вам за то, что вы обнаружили эти мысли, нашли душу. Наши жизни на этом свете оборвались, но в последнюю минуту мы оба думали друг о друге. Я мечтала о маленьком домике из камня, о семье и детях, но больше всего — о моем Билли. Хотела принимать его любовь и дарить ему свою. Теперь любовь Билли согревает мое сердце — о, как давно я ее не чувствовала! — Элиза подняла руку, выставила ее перед собой. — Видите, не тает. Вы нашли его. Теперь он может найти меня. Ты — его потомок, — сказала она Райдеру, потом повернулась к Хоуп: — Ты — мой. Я никогда не забуду ваш щедрый дар. Мне осталось лишь дождаться, когда он придет за мной.

—У кладбищенской стены возле его могилы растет жимолость, — сказала Хоуп.

—О, я ее обожаю. Билли обещал, что у нас будет расти жимолость. Он умер как солдат, но не был рожден им. Он умер, думая о других, обо мне. О, мой Билли. Истинная любовь никогда не блекнет. Я буду ждать.

—Лиззи, — Бекетт шагнул вперед.

—Ты первым заговорил со мной, первым стал мне другом. И ты, и все вы помогли мне возникнуть вновь, обрести дом, дали мне любовь. Он придет за мной.

—Любовь творит чудеса, — вздохнула Жюстина, когда Лиззи растворилась в воздухе. — И я начинаю верить, что Элиза права.

—Она счастлива. — Эйвери, чьи глаза тоже увлажнились, склонила голову на плечо Оуэна. — Очень важно, что она по-настоящему счастлива. Что с тобой, папа? — Она повернулась к отцу и расхохоталась.

Вилли Би сидел, застыв, как изваяние, и не обращал внимания на Тайрона, который усердно вылизывал его лицо, упершись передними лапами в грудь.

—Выглядишь так, будто привидение увидел!

—Боже святый! — выдавил он и потянулся за булочкой в сахарной глазури.

Клэр коротко рассмеялась сквозь слезы и от всего сердца обняла обоих, здоровяка и его обожаемого мопса.

Все начали расходиться: каждого ждали дела, повседневные обязанности. Райдер увел Хоуп во внутренний двор гостиницы.

—Не думай, что я нарочно с тобой не разговаривал.

—Ну что ты, я понимаю, — серьезно произнесла она. — Ты познал нечто необычное и тяжелое. Должно быть, ты чувствуешь себя так, будто сам побывал на войне.

—Да, и те, кто говорит, что война — ад, сильно преуменьшают. Это гораздо хуже.

—Тебе нужно время на осмысление этого опыта. Разговаривать со мной — не значит выкладывать все, что у тебя на сердце.

—Возможно, в будущем мы определим какие-нибудь ориентиры для подобных ситуаций.

—Возможно.

—Я должен вернуться на работу. Хочешь салата, как вчера?

—Не откажусь.

—Хорошо, до встречи.

Улыбаясь себе под нос, Хоуп проводила глазами Райдера и его пса, а потом вернулась к своим заботам.


20

По просьбе Жюстины Хоуп на один день закрыла гостиницу, чтобы провести вечеринку для семьи и друзей в честь открытия «Ресторана и бара Мактавиша». В последние десять дней знойного и душного августа Эйвери и ее команда, а также все, кого она «запрягла», таскали туда-сюда различный скарб, мыли, скребли и наводили блеск в ее новом заведении. Часто во время последнего вечернего обхода номеров Хоуп замечала свет в окнах напротив и знала, что Эйвери и Оуэн еще трудятся. Порой ее внимание привлекал грузовик Вилли Би, допоздна стоявший перед рестораном, или Райдер с Балбесом будили ее своим приходом посреди глубокой ночи. Обычно в таких случаях Райдер хмыкал: «У этой рыжей моторчик в одном месте».

По возможности Хоуп старалась помогать подруге: развешивала картины, оттирала от строительной пыли плитку, и на ее глазах, так же как это было с гостиницей, заброшенное, унылое помещение чудесным образом превращалось в красивое, мастерски отделанное и, главное, нужное людям место.

Большую часть дня перед праздничной вечеринкой Хоуп провела за своим любимым занятием — доводила порядок до наивысшей степени, а Эйвери тем временем колдовала с рецептами, завозила свежеприготовленные блюда, а напоследок устроила «производственное совещание».

Во время короткой передышки Эйвери принесла Хоуп бутылку воды.

—Все должно пройти на отлично, так? — бодро сказала она и присосалась к своей бутылке.

—Эйвери, все будет просто чудесно.

—Да, на отлично, не меньше. — Кивнув, Эйвери обошла свой бар. — Смотрится неплохо.

—Это называется «идеально».

Подбор освещения создавал выразительный контраст между современностью и стариной: темная бронза, ретроконтуры, подвесные светильники над гранитной столешницей длинной барной стойки, выполненной из красного дерева. Высокие барные табуретки и обычные стулья, кожаные диваны приглашали провести время в стильном, оригинально отделанном помещении. Различные элементы, такие как подновленная деревянная обшивка, седая кирпичная стена, старые стены теплого золотистого цвета и отделка в шалфейных тонах помогли Эйвери создать атмосферу уюта и праздника. Мысленно Хоуп уже видела ресторан, заполненный людьми и гулом голосов.