По крайней мере, ее осмотр показал, что он был с пустыми руками. Это было хорошо. Это означает, что он ничего никому не покупал. Но, если он ничего не покупал, это означает, что он просто смотрел, а это кажется ужасно извращенным, или, по крайней мере, овеществлением женщин. Не то чтобы Джейлин не нравилась красивая пара трусиков, но она носила их, чтобы чувствовать себя хорошо, и, определенно, не для мужчин. Как только она подумала об этом, сразу же представила взгляд Ноа, если тот увидит ее в чем-то таком же сексуальном, как на витрине. Она практически могла слышать его вдох… но нет, потому что это было глупо и по-детски. Почему она становится глупой и похожей на подростка рядом с ним, когда он ни разу не возражал против того, чтобы она была сильной женщиной?

Конечно, она только что поймала его, выходящим из магазина женского белья. В одиночку. Абсолютное извращение.

Но Ноа не казался извращенцем. Он был джентльменом рядом с ней. Она была уверена, что он несколько раз смотрел на ее попу в тот вечер, а прямо сейчас он смотрел на ее ноги в коротких шортах, которые были на ней надеты, и все время флиртовал, но был уважительным. Должно быть иное объяснение этому визиту.

Она не могла дождаться, когда услышит его.

― Эм. ― Он вытер руки о джинсы, затем неловко засмеялся. ― Ну, да. ― Он покраснел. ― Эй, раз уж мы здесь… ― Он положил руку ей на талию ― вдоль позвоночника прошло покалывание ― и указал на книжный магазин. ― Присоединишься ко мне за чтением?

Это было очевидное уклонение от ответа, но также и приглашение ― предложение, которое Джей была более чем рада принять.

― Никогда не откажусь от чтения. ― Она подмигнула ему. ― Мне даже интересно посмотреть некоторые книги.

Слишком кокетливо? Возможно. Но она заработала этим фантастическую улыбку.

Ноа сопроводил ее до двери в «Книжный уголок», положив руку ей на поясницу, прожигая своим теплом материал одежды. Внутри он направился к отделу художественной литературы, но она остановила его.

― О, нет, нельзя посетить «Книжный уголок», не остановившись у «Литературного вина». ― Она кивнула в сторону бара, примыкающего к магазину.

― В книжном магазине есть бар? Этот район становится все лучше и лучше.

Рука Ноа упала с ее поясницы, когда они заняли очередь. Из-за паузы в разговоре и без его прикосновения неловкость вызывала зуд на коже. Вскоре его сменили мурашки, когда он притянул ее к себе, а сумка с плюшками оказалась между ними.

― Это не совсем подходящее место для этого, ― сказал он мягко, когда его рот находился в сантиметрах от ее, ― но я не мог прекратить думать о том поцелуе с субботнего вечера. Поэтому прости мое нахальство… просто не могу удержаться.

Прежде чем она смогла ответить или возразить ― ага, будто она была против ― Ноа накрыл ее губы своими. Этот был такой же приятный, как и их первый поцелуй, но более уверенный и изголодавшийся. Его язык легко скользнул в ее рот и щелкнул по ее языку, заставляя ее желудок сжаться, а бедра дернуться, и мысли заполнились грязными фантазиями.

Поцелуй был коротким, но к тому моменту, как он отстранился, она была полностью захвачена им. В животе порхал рой бабочек, которые, по ее мнению, были больше похожи на рой пчел от того, как создавали внутренний гул желания. Между ней и Ноа, несомненно, существовало сексуальное напряжение, и хотя она не была из тех, кто прыгает в постель, не получив достаточную порцию ухаживаний, у Джей было ощущение, что их физические отношения, скорее всего, получат быстрое развитие ― с ухаживаниями или без.

Фактически, она была готова наклониться и поцеловать его снова, но подошла их очередь заказывать.

Несколько минут спустя и после того, как она запихнула пачку дополнительных салфеток в сумку, Джей и Ноа шли по проходам «Книжного уголка» потягивая «Каберне Совиньон» из прозрачных пластиковых стаканов с трубочками.

― Это невероятно.

Джей улыбнулась мнению Ноа. Этот магазин был одним из ее любимых мест в городе. Еще одна галочка в колонку «плюсов» Ноа, которая становится такой длинной, что она начинает подумывать, что он состоит только из положительных черт.

― Рада, что ты одобряешь. Книги и вино. О чем еще можно просить?

― Хорошая компания. Хотя назвать тебя хорошей компанией ― приуменьшение века.

Ее щеки порозовели, и Джей была уверена, что это не вино произвело такой головокружительный эффект. Они встречались несколько раз и непринужденно болтали. Она хотела бы, чтобы он пригласил ее на что-то более формальное.

Затем она вспомнила, что была женщиной современного поколения, ― она сама могла его пригласить. Она так и сделает. После еще нескольких глотков вина.

Они пошли по проходу с газетами, ее глаза просматривали заголовки без особого энтузиазма. USA Today и New York Times представляли статьи по экономике. На титульной странице Boston Globe продемонстрирован рост преступности связанный с наркотиками в районе Back Bay, в котором они живут. Затем пошли журналы ― истории о знаменитостях, их свадьбах и разводах, детях, способах похудения удостаивались обложек. Пока она дошла до таблоидов в конце ряда, то выпила все вино, и ее отвага возросла.

― Итак, ― сказала она, когда они одновременно повернули к секции бестселлеров художественной литературы, ― у тебя есть планы на вечер?

― Только работа, ― Ноа ответил рассеянно, взяв в руки последний криминальный триллер. Он хмурился, читая описание на задней стороне обложки. ― Люди на самом деле покупают это дерьмо? ― пробубнил он себе под нос.

Популярная книга, которую он держал, была особенно оскорбительна для всех, кто имел хотя бы минимальные познания в английском. Но Джей была больше заинтересована в предыдущей части его ответа. Она поняла, что так и не знает, чем ее новый сосед зарабатывает на жизнь. Он выкручивался, когда она спрашивала ранее, но теперь он сам открыл эту дверь.

― Работа? ― Она провела рукой по стопке последних подростковых романов, пытаясь казаться непосредственной. ― Чем ты снова занят?

Ноа бросил книгу и стрельнул в нее взглядом, нахмурив брови, будто не понимал, о чем она спрашивает.

― О, я имел в виду работу по дому. ― И сосредоточил свое внимание на следующем ряде книг. ― Я все еще не полностью обосновался. Коробки повсюду. Это и занимает мое время.

Распаковка на самом деле занимает время. Но все-таки. Почему у Джей такое чувство, что его ответ был прикрытием? Он не хочет говорить о своей работе? Каждый раз все заканчивается одинаково, он уклоняется. Что ужасно любопытно. И загадочно. А у Джей проблемы с нерешенными загадками.

Она отложила вопрос со свиданием и последовала за своим любопытством.

― Переезд ― отстой. Можешь взять передышку, по крайней мере?

― Угу. ― Он даже не смотрел на нее.

Абсолютно уклончив.

Она закусила губу и размышляла. Может, у него на самом деле не было работы, и он живет на пособие по безработице. Но квартиры, в которых они живут, нельзя позволить себе на пособие. Или, может, он занимается чем-то постыдным. Она слышала, что те, кто роются в мусорных баках, хорошо зарабатывают. Но определенно тот, кто роется в мусоре, не пахнет так вкусно, как Ноа Гаррисон, не так ли?

Она обдумывала все это. Если он не говорит ей, значит, не хочет. Она должна уважать его частную жизнь. Даже если это означает игнорировать свою внутреннюю Нэнси Дрю3. Может, один малюсенький поиск в Google позже не помешает.

Они повернули в другой ряд, и Джей увидела мусорную корзину. Протягивая пакет с выпечкой и глядя на пустой стакан Ноа, она сказала:

― Меняюсь.

― Ты хочешь, чтобы я подержал твои плюшки? ― сказал он с соблазнительной улыбкой.

Ей удалось удержать его взгляд, и она игриво ответила:

― Разве ты не понял? Я весь день пытаюсь заполучить твои руки на моих плюшках.

Он усмехнулся, взяв пакет и передав ей свой стакан. Она развернулась к мусорной корзине, а он крикнул ей вслед:

― Эй, Джей? ― Он подождал, пока она не посмотрит вопросительно через плечо. ― Классные плюшки.

Теперь была ее очередь смеяться. Боже, этот парень был хорош. Восхитительный и любитель пофлиртовать, и откровенно сексуальный. И у него есть книги! Большой плюс. Он запал на нее; в этом не было сомнения. Казалось, он уважает ее ум и независимость, и, нельзя отрицать, в нем есть романтическая черта. Мог ли Ноа Гаррисон быть всем, что она ищет?

Слишком рано говорить, решила она, бросая стаканы в корзину, но была оптимистично настроена впервые за многие месяцы.

Когда она направилась обратно к нему, то обнаружила, что он все еще смотрит на нее. Он пялился на ее зад до этого, она поняла, но снова-таки, это не было оскорбительно. Он оценивал ее в такой же манере, как и она его. Его сильные бедра бегуна, грудь, которая, как она могла сказать, была хорошо выражена даже через одежду, сексуальные изгибы бицепсов…

― Что, Джейлин, овеществляешь меня? ― поддразнил он.

Она покраснела. Она не хотела оценивать его прямо сейчас, и не так очевидно. По крайней мере, ему хватило порядочности делать это у нее за спиной.

Пытаясь скрыть глубину своего позора, она повернула к ближайшей книжной полке и нашла случайную книгу, притворяясь, что читает, и одновременно приходя в себя.

― Говоря об овеществлении … ― голос Ноа был вызывающим и поразительно близким, который исходил из-за ее плеча. Черт, мужчина умел подбираться тихо. ― Я думал, ты такое не читаешь.

― Что? ― Она посмотрела на книгу, которую держала. «Просвещение женщин» . ― О. ― Из всех книг, которые она могла взять, ей удалось выбрать самую унизительную ― эротический роман. В самом деле?

Кроме того, она не должна позволять этому смутить ее. Она была большой девочкой. Она могла натянуть свои трусики большой девочки и ответить.

― Это роман? Я не поняла, что взяла. Сейчас обложки такие обманчивые, как и непонятные имена авторов, которые им соответствуют, будто каждый, кто читает их, скрывается. ― Эта была написана Н. Мэтью, с богато украшенным ручным зеркалом на темно-синем фоне обложки. Что ни о чем не говорит. Как кто-то может понять, о чем эта книга?

Ноа встал сбоку от нее, где она могла видеть его, и облокотился рукой о полку.

― Обманчивые обложки делают их менее очевидными. Некоторые люди стесняются читать такие книги в людных местах.

Она покачала головой и цыкнула.

― Значит, все на самом деле скрывают. Это ужасно. Им должно быть стыдно. Они наносят вред женскому движению. Такие идеи увековечены книгами, как эта, которая возвращает нас обратно к пятидесятым годам.

Он неодобрительно смотрел на нее сверху вниз.

― И снова ты осуждаешь. Ты уверена, что они вредны?

Она ненавидела разочарование в его словах. Но было ли это разочарование или одновременно вызов ей в первую очередь? Она ответила:

― Ты читал их?

― А ты?

― Конечно, нет! ― Сама идея казалась ей брезгливой, это хуже, чем смотреть на журнал Hustler4. Она не была ханжой, но текущие тенденции в любовных романах и типичная порнография попадали под категорию культуры, которая представляла женщину, подчиняющуюся и едва ли не представляющую собой сосуд для мужского использования.

― Так откуда ты знаешь, какие они?

― Я… ― Серьезно? Все знают, какие они. Правильно? Потому что это именно то, что ей говорили на предмете «Женские исследования» в колледже (прим. пер. ― академический курс по социологии, истории, литературе и психологии, который фокусируется на роли, опыте и достижениях женщин в обществе). Потому что это то, что каждая статья в ее журнале «Женская перспектива» рассказывает. Потому что в «Отныне абсолютно равны» было много дискуссий и встреч на эту тему.

Но все те причины были основаны на опосредованной информации, а она была достаточно умной, чтобы знать: не стоит принимать популярное мнение, не сделав хотя бы малейших исследований.

Ну, теперь у нее появилась такая возможность. Она открыла книгу на середине и просмотрела страницу.

― Вот, ― сказала она, указывая пальцем на абзац, который попался ей на глаза. ― Послушай это:

Я обернул руку вокруг ее талии и притянул к себе, мой пульсирующий член прижимался к ее бедру.

― Ты чувствуешь это, птичка? Это ты со мной делаешь. И так как ты ответственна за это, то позаботишься обо мне сейчас. На колени. ― Я надавил на ее плечо, и она сразу же упала на землю. ― Хорошая девочка, ― похвалил я ее. Она очень хорошая девочка.

Джейлин пропустила следующие пару абзацев, в которых продолжалось очень красочное, доминирующее описание минета, затем закрыла книгу и с отвращением вернула ее на полку, фукая. На самом деле, она не чувствовала отвращения. Что было странно. Особенно, если учесть, что она почувствовала возбуждение. Что, может, и не было так странно, потому что Ноа оставался стоять очень близко к ней. Слишком близко, учитывая, насколько горячей была ее кровь сейчас, пробегая под кожей. Она отступила на шаг, надеясь, что он не заметит.