Она размышляла над этим, поднимаясь в квартиру, поставив плюшки на кухонную столешницу, прежде чем рассеянно поприветствовать Пуки. Был ли Ноа прав? Могла женщина на самом деле быть независимой и прогрессивной в реальном мире, но наслаждаться подчинением мужчине в спальне?

Могла ли она? Часть ее тайно хотела, чтобы о ней позаботились и контролировали, а другая часть ее отрицала это.

Так почему бы ей не попробовать? Если это будет приватно, и никто не узнает, кому это повредит? Теперь, когда она думала об этом, то вспомнила, что в ее либеральном книжном клубе были несколько женщин, которые признали, что не только любят читать, но и играть в доминанта-сабмиссива, и это не имело никого негативного влияния на их политические убеждения. Они так же делали это друг с другом, поэтому она не думала дважды.

Могла ли она? Могла ли она сделать это с Ноа?

Может, она могла попробовать, прежде чем принять решение. Хотя она уже выбрала кокетливое платье и свой самый лучший комплект белья, пока вела внутренний спор, казалось, она уже приняла решение.

Глава 5

Ноа потер рукой лицо и осмотрел квартиру, которая напоминала море коричневого цвета. Казалось, теперь все на своих местах. Время приступить к работе. Он и так откладывал дольше, чем следовало, и теперь отстал от графика. По крайней мере, удалось полностью распаковаться. Хотя он бы предпочел отложить работу ради чего-то другого, например, свидания с Джейлин. Или времени после свидания с Джейлин. Или как бы это ни называлось, главное, чтобы включало ее наготу и его тело сверху ― внутри ― Джейлин.

Был ли это животный инстинкт? Слишком грубо. Интрижка? Слишком вульгарно. Встречи по-соседски без одежды? Слишком пошловато.

Может, ему нужно написать новую книгу. Какой бы ни оказалась история, главной героиней в ней была бы Джейлин.

Джейлин. Он не мог подумать о ней, не вздохнув. Она была такой… такой… упрямой. Вот какой. Наряду с множеством других менее разочаровывающих прилагательных, таких как умная, восхитительная, сексуальная, увлекательная, страстная. А вот проблема в упрямстве. Он понимал, что она взволнована. Она посвятила всю себя независимости, и это было одно из тех качеств, которое он обожал в ней больше всего. Она была решительной. Сильной.

Но под всей ее силой он ощущал что-то хрупкое и беззащитное, часть ее, которая стремилась убрать оборонительные ограждения. Он мог бы сделать это для нее, он был уверен в этом. Если бы она только позволила и прекратила прятаться.

Черт, кто он такой, чтобы обвинять кого-то в том, что он прячется? Разве не именно это он делает, не рассказывая никому, чем на самом деле зарабатывает себе на жизнь, увиливая от вопросов, уклоняясь от ответов? Был момент, когда он почти рассказал Джей. Когда она решила, что он работает в том магазине женского белья, он почти объяснился. Но после того, что произошло в книжном магазине, когда она безошибочно догадалась о его предпочтениях в постели, у него не было желания отталкивать ее еще дальше. Поэтому он промолчал.

Не то чтобы он стыдился выбора своего занятия. Хотя именно так все и было. Он любил свою работу, никогда бы ее не бросил, но существовал определенный дискомфорт. Так много людей, не раздумывая тыкали бы в него пальцем, осуждали. Такие люди, как Джейлин Ким.

И вот он снова вернулся к Джейлин. Его мысли крутились вокруг нее. «Отпусти, ― сказал он сам себе. ― Прекрати фантазировать, что она проникнется словами и появится у твоей двери в одной из тех облегающих сорочек, которые ты видел в Desires». По правде говоря, именно по этой причине он отложил работу сегодня вечером: надеялся, что она передумает. Прошло уже три часа с тех пор, как они расстались, а он все еще был один. Очевидно, она не приняла его приглашение.

Время двигаться дальше.

Сдувая прядь волос с лица, он упал в кресло возле стола и открыл ноутбук. Только он навел курсор на документ, как услышал стук в дверь. Он замер на мгновение, ожидая, пока стук повториться снова, чтобы убедиться, что ему не показалось, прежде чем закрыть крышку компьютера и встать.

Перед входом он успокоился и затем повернул ручку. Его фантазия не воплотится в жизнь, поэтому не стоит слишком сильно надеяться. Он открыл дверь и понял, что был прав ― это не его фантазия. Не совсем, потому что Джейлин была одета не в сорочку. Также, в его мечтах не было тарелки плюшек, которую она держала перед собой как щит.

Все было лучше, чем он себе представлял, но это было на самом деле. Она была здесь. А плюшки были все еще теплыми, так как глазурь стекала по бокам как воск со свечи: милый ход.

Не сказав ни слова, он открыл дверь шире. Все, что должно быть сказано, даже если это просто соседский визит, должно быть сказано наедине. Закрыв дверь, он развернулся к ней. Он хотел сказать правильные вещи, хотя понятия не имел, что именно. Глупо, так как ему говорили много раз, что у него нет проблем с выражением мыслей.

Оказалось, ему не требовалось говорить, так как Джейлин приготовила собственную речь. Это было всего два слова, но это именно то, что он хотел услышать:

― Покажи мне.

Молча он взял из ее рук тарелку и поставил на ближайший конец стола. Затем, хоть и очень хотел притянуть ее в свои объятия, он должен был удостовериться, что она действительно этого хочет. На его условиях.

― Мы не обязаны это делать, Джей. Не в этот раз. Мы могли бы…

Она не позволила ему закончить, прижимаясь к его груди и обнимая за шею.

― Покажи мне, ― сказала она снова, перед тем как обрушить на него свои губы в яростном, гипнотизирующем поцелуе.

Ну, урок первый: соблазнением управляет он, но это было ужасно приятно.

Их поцелуй длился, казалось, часы. Или, вероятнее, всего несколько секунд. Он был поглощающим и страстным, и время остановилось, когда их губы прилипли друг к другу. Они двигались жадно, и ее руки с нетерпение поглаживали его грудь.

Вскоре она уже толкала его в сторону дивана. Она была настолько требовательной, настолько неконтролируемо нуждающейся в его руках. Только в этом всем не хватало подчинения. И вообще, она думает, что он подарит ей лучшую ночь в ее жизни на каком-то диване? Он схватил ее за попку и поднял. Она издала тихий звук, но не протестовала, когда он понес ее в свою комнату, а их рты все еще были соединены.

Когда они остановились у подножья кровати, его язык переплелся с языком Джейлин, Ноа решил забыть о просьбе «покажи мне», и позволить страсти взять верх. Он имел это в виду, когда говорил, что все не должно происходить в определенном порядке, по крайней мере, не все время. А это агрессивное поведение и сдирание одежды безумно заводило его.

Но так как Джей контролировала весь процесс соблазнения до сих пор, она изменила решение Ноа, вдруг оторвавшись от его губ и упав на колени перед ним.

― Ух… ― Ему пришлось прикрыть рот, чтобы не рассмеяться. Она выглядела сексуально: голова была склонена, глаза опущены на его ступни, будто она думала, что это поза сабмиссива. Почти похоже, но в ее исполнении все было неправильно. Она не понимала сути, выполняя взятые на себя обязательства, а не отпуская себя. Если бы она просто смогла это сделать, если бы она могла отдаться ему полностью, она бы поняла.

Он должен научить ее.

Ноа провел рукой по ее щеке, а затем наклонился, чтобы помочь ей встать. Она нахмурила брови в замешательстве, но он поцеловал ее в лоб, чтобы она расслабилась.

― Следуй моим указаниям, Джей, ладно?

― Ладно, но… ― Она сглотнула. ― Я не знаю, что должна…

Он прервал ее, проведя большим пальцем по ее верхней губе.

― Я расскажу тебе. Тебе просто нужно расслабиться и сфокусироваться на мне, хорошо?

Она остановилась, делая глубокий вдох.

― Хорошо.

Ее рот слегка приоткрылся, а затем снова закрылся, и Ноа знал, что она боролась с желанием задать больше вопросов. Они позволили тишине повиснуть между ними, чтобы она могла к ней привыкнуть, привыкнуть к тому, чтобы не контролировать скорость развития событий. Он знал ее достаточно хорошо и понимал, что это самая трудная часть для нее, поэтому он старался не спешить.

Когда он почувствовал, что ей становится комфортно, то дал ей инструкции, которых она ждала.

― Ладно, правила таковы. ― Он провел руками от лямок платья вниз по ее голым рукам. ― Я главный. Ты не споришь со мной. Не отказываешься выполнять мои команды. Если тебе не нравится что-то из того, что я говорю тебе делать, просто скажи, и мы вернемся к чему-то более комфортному для тебя. Но удовольствие исходит от доверия. Если ты постоянно подвергаешь сомнениям мои просьбы, то никто из нас не будет удовлетворен в той мере, в которой это возможно. Я не сделаю тебе больно. Не по-настоящему. Хотя я могу укусить. И шлепнуть. Тебе не позволено делать что-либо со мной без разрешения. Если ты хочешь поцеловать меня, тебе нужно спросить разрешение. Если ты хочешь дотронуться до меня, опять-таки, ты должна спросить.

― Мне нужно спрашивать, если я захочу сказать что-то?

Он усмехнулся. Ожидать тишины от Джей было нелогично. Кроме того, он любил ее голос, любил то, что она говорит (по большей части), любил гортанные звуки, которые она издавала при поцелуе. И, конечно же, он не мог дождаться, чтобы услышать, как она кричит, когда он заставит ее кончить.

Его штаны натянулись в предвкушении.

― Нет, говорить ты можешь. Но я могу попросить тебя молчать время от времени, и тогда ты должна подчиниться. Ясно?

― Да, Ноа. ― Она подняла брови. ― Предполагается, что я должна называть тебя «сэр»?

Он едва сдержался, чтобы не закатить глаза.

― Можно просто Ноа. ― Да, ему нравилось быть доминантом в сексуальной жизни, но он не был настоящим Доминантом. Он не занимался связыванием и не вешал ошейники на своих саб, и не посещал секс-клубы. Не то чтобы это все не звучало интересно, хотя бы на одну ночь, но это не его стиль жизни. Ему просто нравилось управлять обменом удовольствий между ним и его любовницей. Он был хорош в этом.

Но Джейлин не могла пока этого знать. Скоро она выяснит. Он провел рукой по ее волосам, осторожно, чтобы она не подумала, что он гладит ее как собаку.

― Еще вопросы?

― Только один. ― Она взглянула на него глазами, затуманенными страстью, в которых был только намек на беспокойство. ― Будь достойным меня, ладно?

Боже, эта простая просьба разрушила его, заставила усомниться во всех своих знаниях о том, что значит быть мужчиной. Заставила его быть лучше, быть достойным ее, каким никогда ни для кого не был. Его голос был таким глухим, что он не мог говорить. Вместо этого, он поцеловал ее. Этим поцелуем он говорил ей, что даст все, что она хочет. Он будет любовником, в котором она нуждалась, и даже не подозревала об этом.

Он решил, как будет вести себя с ней этой ночью ― медленно и терпеливо. Он будет управлять ею, но это все будет только для нее. Он научит ее расслабляться и покажет, какую свободу можно ощутить, позволяя кому-то другому управлять собой. Он заслужит ее. И возможно, когда она опустит свою защиту, он сможет впустить и ее тоже.


***

Поцелуй Ноа был невероятным. Он пробудил ее тело в таких местах, о существовании которых она не знала. Больше чем что-либо другое это заставило ее хотеть двигаться дальше ― сорвать с него одежду и опрокинуть на спину на кровать.

Но она себя контролировала, как бы это ни было трудно. Когда он оторвался от нее, она не могла не улыбнуться. Хоть это и было совершенно противоположное направление тому, куда она хотела двигаться, но она позволила ему вести, и это придало ей глупой гордости к себе.

Он отступил на шаг от нее и издал свою первую команду.

― Снимай платье.

Низкий и уверенный голос Ноа мог быть таким эротичным, что от него пробегали мурашки вдоль позвоночника. То, как он смотрел на нее, то, как он оценивал ее, когда она завела руки за спину и расстегнула платье, как расширились его глаза, когда она спустила одну лямку с плеча, затем другую, позволяя одежде упасть на пол и растечься лужицей у ее ног ― это возбудило ее так же, как если бы он уже подводил ее к оргазму.

Обычно она быстро сбрасывала одежду и переходила непосредственно к процессу. Она понятия не имела, что простое раздевание для мужчины может быть таким горячим. Она была без бюстгальтера, поэтому, медленно сканируя ее тело, он задержался на изгибах ее грудей, заставляя соски затвердеть в ожидании внимания. Его взгляд был таким отяжелевшим, что ей пришлось приложить все усилия, чтобы не скрестить руки на груди в попытке прикрыться. Будто он касался ее взглядом, будто перышком его пальцы гладили ее кожу.