– Или, наоборот, Элени выяснит, кто я такой… и все расскажет дочери так, как сама захочет? – с вызовом произнес я.

– В этом случае прикинься простачком. Вовсе не обязательно кому-то знать о нашем сегодняшнем разговоре. Я уж точно буду держать рот на замке.

– Даже не знаю, как быть. Не представляю, как смогу скрыть от нее такое.

– Одно дело резать правду-матку, когда это идет кому-то во благо. Но из твоих откровений точно ничего хорошего не получится. Все, что я хочу, это чтобы ты хорошенько все обдумал. Не надо спешить и действовать сгоряча. Нет никаких внятных причин, по которым так уж необходимо сбросить на всех эту бомбу. С тех пор прошло много лет. Не надо ворошить прошлое. Я в этом абсолютно уверен. Если Элени захочет признаться, пусть делает, что хочет. Но ты не обязан вмешиваться и все ей говорить.

Глядя на летящий в небе самолет, я произнес:

– Мне действительно надо все как следует обдумать.

– Не слишком из-за этого напрягайся. Жизнь так коротка, сынок. Я убеждаюсь в этом каждый день, когда получаю известия о кончине знакомых от инфаркта или чего-нибудь еще.

Он поднялся с камня, на котором мы сидели, и стряхнул песок с брюк.

– Пойдем. Как насчет того, чтобы сыграть партейку в гольф? 

* * *

Вырезать шею жирафа было нелегко. Я очень внимательно следил за руками Джелани, когда он показывал, как правильно орудовать ножом. Мы сидели за освещенным лампой столом у него в подвале, но мыслями я витал совсем в другом месте.

Переночевав у отца во Флориде, я прилетел обратно, успев как раз к началу урока резьбы по дереву в бруклинской квартире Джелани. Уроки эти были всегда спокойным, медитативным занятием, к тому же я считал, что, проводя время со стариком и приглядывая за ним, я в какой-то степени выполняю долг перед обществом.

Джелани никогда не жаловался, но я знал, что он тяжело переносит курс лечения. Большую часть времени он оставался дома, за исключением выходных дней, которые проводил на Бруклинском блошином рынке. У него почти не было родственников, которые заглядывали бы к нему. Иногда он встречался с племянником, но тот часто отменял встречи. Я настоял на том, чтобы он звонил мне в таком случае. Старик по-прежнему наотрез отказывался принимать от меня деньги, хотя я был готов оплачивать все его расходы по лечению, если бы он мне это позволил.

– Как вы себя чувствуете? – спросил я.

– Мне надо держаться. Если я хоть на секунду об этом задумываюсь, мне тут же становится хуже. Вот почему я и прошу вас приходить сюда. Наблюдать за вашими попытками научиться вырезать фигурки – это все равно что сидеть в кабинете зубного врача, но общение с вами меня отвлекает. Удивительно, какую власть имеют мысли над телом. Ну, если уж мы об этом заговорили, расскажите, что у вас сейчас на уме.

– Вы заметили, что я о чем-то думаю?

– Вы выточили у жирафа такую тонкую шею, что она толщиной с карандаш. Вижу, вы никак не можете сосредоточиться.

Я усмехнулся:

– Вы меня раскусили.

– Так расскажите. О чем вы все время думаете? Это связано с вашей греческой богиней?

– Откуда вы знаете?

– Просто ткнул пальцем в небо. Так в чем ваша проблема?

Следующие несколько минут я рассказывал Джелани о своей поездке во Флориду и неожиданном признании отца о романе с Элени.

– Вот теперь по вине отца я гадаю, следует ли рассказывать Бьянке правду или нет. На самом деле отец по-своему прав. Зачем причинять ей такую боль, если от этого никто не выиграет?

Джелани покачал головой.

– Все же ваш отец ошибается. И вот почему. – Он забрал жирафа у меня из рук, подошел к скамье с инструментами и взял маленькую пилу. – Вы сейчас в точности, как этот жираф, – произнес он и начал медленно пилить тонкую шею, пока голова жирафа не упала на пол.

Вот черт!

– Зачем вы это сделали?

– Я избавил его от мучений. Вы не можете даже сосредоточиться на работе, потому что тайна, которую вы скрываете, как рана, которая уже начала загнивать. Она разъест вашу душу быстрее, чем я отпилил шею жирафа. Так всегда происходит со всеми тайнами и ложью, которые все равно рано или поздно открываются.

– Хорошее сравнение, – произнес я.

Он кивнул:

– Да. Никогда не надо скрывать правду, какой бы она ни была. Открыв правду, вы станете свободнее. Слышали когда-нибудь об этом?

– Конечно.

– Вы не можете рисковать, не рассказывая ей об этом, ведь есть вероятность, что Бьянка все узнает. Даже если вы ничего ей не откроете… у вас такие честные глаза, Декс. Она сможет прочитать по ним, что вы что-то от нее скрываете. И тогда вашим отношениям точно конец. Вы уже однажды ей солгали. И второго шанса на прощение у вас не будет. Так что игра не стоит свеч. И не обращайте внимания на то, что сказал вам отец. Из того, что вы о нем рассказывали, я знаю, что он отъявленный лгун. Что делать, такова его природа. Просто расскажите Бьянке правду, какова бы она ни была, и не приходите сюда вырезать фигурки, когда ваше внимание рассеяно. – Он сунул мне в руки новый брусок дерева. – А теперь попробуйте сосредоточиться.

Я взял его.

– Хорошо, сэр.

Иногда тяжело слышать правду, но такое возвращение к жестокой реальности стало для меня даже более благотворным, чем предполагал Джелани. 

* * *

Время близилось к вечеру, а я все еще не представлял, что делать.

Бандит пришел в восторг, когда я забирал его из фешенебельной зоогостиницы, где я его оставил на время поездки. После этого мы с ним на пару направились к Бьянке.

Я испытывал потребность выговориться, чтобы принять решение, и, сидя на заднем сиденье «Кадиллака», заговорил с псом, гладя его по голове:

– Послушай, тут такое дело… Отец сказал, что возникнет сущая неразбериха, если я начну ворошить прошлое, но Джелани думает, что я поступлю глупо, если буду что-то сейчас скрывать от Бьянки. Знаешь, если бы ты умел говорить, это бы помогло решить проблему. Мне бы так хотелось услышать еще чье-либо мнение, чтобы сделать выбор.

– Гав!

– Ну, ладно. Даже если правда выйдет мне боком, я не буду винить тебя, дружище.

Итак, я принял решение: я все ей расскажу сегодня.

Глава 22. Бьянка

Когда я открыла дверь, то прямо перед собой увидела маленького деревянного жирафа.

– У тебя уже получается гораздо лучше, – произнесла я, принимая подарок.

– Ты думаешь?

– Надо освободить для этих фигурок отдельную полку. – Бандит пронесся мимо меня в квартиру и бросился в спальню.

– Он даже не дал мне возможности поздороваться с ним, – сказала я, провожая пса взглядом.

– Ничего, что он туда побежал?

– Все нормально.

Я улыбнулась, с ног до головы разглядывая великолепного мужчину, стоявшего передо мной. Он был одет небрежно, в легкие брюки цвета хаки и белую тенниску с воротничком, облегавшую его торс, как перчатка. Мне с трудом удалось удержаться от того, чтобы не запустить руки под нее и провести пальцами по его гладким мышцам. Мультимиллионер в стильной повседневной одежде. Я глубоко вдохнула запах его туалетной воды и в этот момент поняла, как мне его не хватало. Могу себе представить, как все эти шикарные женщины во Флориде пожирали его взглядом.

– Ты точно выглядишь как человек, только что вернувшийся из Палм-Бич.

– У меня просто не было времени переодеться. Как только самолет приземлился, я помчался на урок к Джелани, потом забрал Бандита из гостиницы и тут же направился к тебе.

Было так замечательно видеть его снова, но Декс казался несколько отстраненным, и я никак не могла понять, в чем причина. Он определенно был чем-то очень озабочен. Я даже почувствовала некоторую неуверенность, потому что он не обнял и не поцеловал меня при встрече. Мое тело жаждало прикоснуться к нему, но гордость не позволяла сделать первый шаг.

– У тебя все хорошо? – отважилась спросить я.

Потирая заросший легкой щетиной подборок, он ответил:

– Есть кое-что, о чем нам надо срочно поговорить.

Сердце мое сжалось.

Не успел он договорить, как раздался звонок в дверь.

– Вот дерьмо, – невольно вырвалось у меня.

– Ты кого-то ждешь?

– Да.

– Кого же?

– Это мой отец.

Мне показалось, что Декса охватила паника. Но с чего бы?

– Твой отец?

– Да. Я же не знала, что ты ко мне заедешь, и пригласила его на обед.

– Ты ему обо мне не рассказывала, не так ли?

– Нет.

– А как насчет твоей матери? Ты ей уже все объяснила?

– Нет. Просто не успела. – Я прошла к двери. – Лучше мне его впустить.

Когда я открывала дверь, Декс прошептал за моей спиной:

– Бьянка, только не рассказывай ему, кто я такой, хорошо? 

* * *

– Значит, у вас собственный бизнес? Может, я даже слышал о вашей компании? – Отец пытался завязать разговор с Дексом, который вел себя на удивление скромно. Очевидно, все его мысли были заняты тем, что он собирался рассказать мне.

– Вряд ли. Мы работаем в финансовой сфере. Компания не очень известная.

У меня не было возможности сообщить об этом Дексу, но статью, которую я о нем написала, планировали вскоре опубликовать. Сначала ее поставили в план осеннего выпуска, но главному редактору она так понравилась, что ее решили поставить в следующий номер журнала, который должен выйти вот-вот. В гостях у матери Декс сказал, что не хочет, чтобы мои родители знали, кто он такой, но когда статью напечатают, они рано или поздно все узнают. Я не хотела, чтобы он открыто лгал моему отцу. Переводя взгляд с одного на другого, я думала о том, что именно ложь изначально испортила мои отношения с этими двумя мужчинами.

– Папа, Декс просто скромничает. Он стоит во главе очень успешной компании, благодаря чему мы и познакомились. Я брала у него интервью для Finance Times. – Я бросила взгляд на Декса, который сидел, уставившись в никуда, пока не взглянул мне в глаза. – Через две недели ты сам все про него узнаешь. Статья выйдет в следующем месяце, с портретом Декса на обложке журнала.

Глаза Декса округлились.

– В следующем месяце? А я думал, что только осенью.

– Статью перенесли на более близкий срок. Главный редактор считает, что мир слишком долго ждал, чтобы познакомиться с тобой. Так что через пару недель все твои секреты будут поведаны широкой публике. – Я подмигнула ему. Конечно, я шутила, но от этих слов Декс неожиданно побледнел.

– Простите, могу я вас ненадолго покинуть? Мне надо наведаться в ванную комнату.

Декс вышел и отсутствовал несколько минут. Я налила отцу пива и вышла проверить, что происходит. Осторожно постучав в дверь ванной комнаты, я спросила:

– Декс? С тобой там все в порядке?

Он открыл дверь.

– На самом деле я не очень хорошо себя чувствую.

Я дотронулась до его лба. Его от природы смуглое лицо было землистого цвета, а кожа холодной и влажной на ощупь.

– Может, ты заболел? Не хочешь пройти в спальню прилечь?

– Мне, наверное, следует уйти. Просто не хочу заразить тебя и твоего отца.

Я была крайне разочарована, но мне хотелось верить, что странное поведение Декса вызвано его недомоганием. Впрочем, в глубине души что-то мне подсказывало, что он вел себя так необычно совсем по другой причине, и это не предвещало нам обоим ничего хорошего. В общем, у меня возникло плохое предчувствие.

– Хорошо. Если ты считаешь, что тебе будет лучше в собственной постели, тогда тебе действительно лучше уехать.

Декс пытался заглянуть мне в глаза, но я отвернулась и направилась было в гостиную, но он схватил меня за локоть и рванул к себе. Он обхватил мои щеки ладонями.

– Лежать одному в собственной постели гораздо хуже, чем в твоей с тобой. Там мне будет очень одиноко без тебя, хотя ты еще не успела в ней побывать.

Это прозвучало так искренне и мило, хотя выглядел он по-прежнему печальным.

– Ну что ж, желаю скорейшего выздоровления.

Он кивнул. Когда мы вдвоем вошли в гостиную, отец уже успел познакомиться с Бандитом. Пес двумя задними лапами стоял на полу, положив тело на колени отца, сидевшего на диване.

– Похоже, у тебя появился новый друг.

Отец почесал Бандита за ухом.

– Мне всегда хотелось завести собаку. Декс, вы ведь взяли его из приюта?

– Да, так и есть.

– Я и не знала, что ты мечтал завести собаку, папа. Как так получилось, что в детстве у нас не было никаких собак?