— Это собака Мэделин, — отвечает Адам, наклоняясь, чтобы почесать Мышонка за ушами. Пёсик воодушевленно смотрит вверх, и на секунду я забываю, что все это притворство.

— Адам сказал, что ничего страшно, если я приведу его, — говорю я, на всякий случай перекладывая вину на него.

— Конечно. Мы очень любим собак!

Она подступает ближе, чтобы приласкать его, и я чувствую, что должна предупредить ее.

— О! Он только недавно начал посещать курсы по дрессуре, поэтому еще не научился манерам поведения.

И словно по щелчку, Мышонок подскакивает на ноги и облизывает ей лицо. Диана смеется и приседает перед ним, чтобы быть на уровне, а Мышонок, естественно на все сто, пользуется преимуществом этого совсем не умного решения. Он слюняво нападет на нее, от чего я кривлюсь, но она, кажется, не против.

— У меня был Бернский, когда я была помоложе, — с завистью отвечает она.

— Был? — спрашивает Адам раньше меня.

Она кивает и гладит ушки Мышонка.

— Щенком моя девочка выглядела в точности, как этот малыш. Такая хорошая собака.

После того, как Мышонок получил пожизненный запас ласки, голоса снаружи привлекают внимание Дианы.

— О, нам стоит пойти наружу. Все хотят встретиться с Мэделин и Мышонком.

Мой желудок скручивает от идеи встретиться с другими членами семьи, но затем я напоминаю себе, что это не важно. Не нужно никакого давления, чтобы кого-то впечатлить. Я могу побыть собой и расслабиться, съесть столько мяса, сколько позволит пуговица на джинсах.

— Хочешь немного вина прежде, чем мы выйдем на улицу, Мэделин?

Сейчас ранний обед, но Диана уже с бокалом, поэтому я колеблюсь.

— С удовольствием.

Я взяла бокал, Адам взял пиво, и мы втроем с его мамой отправились во дворик. К счастью, моему страху не суждено воплотиться в жизнь — дворик не заполнен до отказа родственниками. Передо мной скромная группка: пара, сидящая возле гриля и две маленькие брюнетки, прыгающие на батуте. Они выглядят примерно одного возраста, и даже с расстояния не трудно подтвердить, что они близняшки.

— Это мои племянницы, — посвящает меня Адам. — Элли и Пейтон.

— АДАМ! — они визжат в унисон, выбираясь с батута, и бегут обнять дядю. Умиляющий вид. А затем они отпускают его и смотрят на меня с Мышонком, неуверенные, кого атаковать первым.

Собака побеждает, и кто я такая, чтобы винить их. Мышонок весьма милый.

— Собака! — выкрикивает одна и них.

— Нам можно погладить его? — умоляет вторая, сложив руки как при молитве. — Ну, пожалуйста! Можно его погладить?

— Вам нужно спросить Мэделин, — говорит Адам, указывая на меня.

Они поворачивают свои глазки ко мне, и на пухленьких личиках я вижу тот же зеленый оттенок глаз, что и у Адама.

— Мэделин, можно нам погладить его?!

Я улыбаюсь и киваю.

— Конечно, но будьте осторожны. Он очень игривый, и мне не хочется, чтобы он вам случайно навредил.

Они перестают слушать меня после слова «конечно», но Адам убеждает, что ничего не случится. Поле того, как девочки вкратце познакомились с собакой, он отпускает Мышонка с поводка, и тот срывается с места, оббегая массивный двор, словно вырвавшаяся из ада летучая мышь. Девочки визжат, бегут за ним, и становится тяжело сказать кто больше увлечен игрой — девочки или Мышонок.

— Ну, думаю, мы нашли способ чем занять девочек на следующие несколько часов, — произносит Адам, глядя на меня с улыбкой.

— Мэделин! — зовет Диана, стоя у гриля. — Иди познакомься с Кэти и Сэмюэлем.

Я ищу поддержки у Адама, пока мы идем, и он делает шаг ближе, кладя свою большую руку мне на плечи. Он впервые прикоснулся ко мне. Меня с головой накрывает тот факт, что, несмотря на мое изначальное желание отстраниться, я не делаю этого. Вместо этого устраиваюсь удобнее, когда он притягивает меня ближе. Он идеального роста для меня, и мы прекрасно друг другу подходим. Чувствую себя маленькой и изящной, лелеемой.

— Это мой брат и его жена, — шепчет он еле слышно. — Сэмюэль и Кэти.

Я смотрю на него, и мужчина напрягает хватку на моем плече.

— Они меня укусят?

Он улыбается, и с такого близкого расстояния — это пытка.

— Нет, но Кэти что-то заподозрит, если ей покажется, что мы не испытываем друг к другу симпатию.

— Ооо, ясно.

Его напоминание о предложении как ведро холодной воды на голову, и теперь мне хочется сделать шаг в сторону, чтобы между нами было как можно больше расстояния. В секунду, когда мне напоминают, что это хорошо слаженная ложь, его идеальный рост больше не кажется нормальным.

— Мэделин! Как здорово с тобой познакомиться!

Невестка Адама спешит познакомиться со мной, и я использую это как повод, чтобы отступить от него.

— Привет. Кэти, правильно?

Она широко улыбается и смотрит между мной и Адамом, наверное, оценивая нас как пару. Когда ее улыбка становится еще шире, я предполагаю, что она довольна увиденным.

— Ага, а это мой муж, Сэмюэль, брат Адама, — отвечает она, указывая через плечо на парня, занимающегося грилем. Адам на пару дюймов выше него и его талия немного уже, но я с точностью могу сказать, что они братья. Он салютует мне лопаткой, словно в армии, и я смеюсь.

Адам присоединяется к брату, Кэти хватает свой пустой бокал и указывает головой на дверь.

— Не хочешь зайти на минутку?

О, боже. Это правило допроса номер один: не дай им раскусить себя.

— О, да! — говорит мама Адама, как раз перед тем, как сесть на шезлонг. — Я забыла проверить картофельный салат.

Кэти стреляет в меня игривым взглядом за секунду до того, как подтолкнуть в дом.

— Не знала, что картофельный салат нужно проверять.

— Я все слышала! — выкрикивает Диана нам вслед.

Кэти хватает меня за руку и смеется.

— Беги, пока она не бросила в нас вином!

Я пробыла в окружении семьи Адама менее пяти минут, и уже поняла, что они с удовольствием наслаждаются обществом друг друга. Ни притворства, ни натянутых формальностей. Даже сейчас, глядя на Кэти, я понимаю почему. Она красивая и расслабленная. Ее рыжие волосы стянуты в беспорядочный хвост, и на ней комбинезон — КОМБИНЕЗОН — и она откатывает его штанины. Они облегают ее ноги и закатаны до лодыжек. Она надела его вместе с узкой белой майкой, а ноги босы. Эффект комбинезона потрясает. Я тут же решаю купить парочку, как только смогу, ну, как только мой доход это позволит.

— Мне очень нравится твой наряд.

Она вытаскивает бутылку белого вина из холодильника, и бросает мне ленивую улыбку.

— Спасибо. Сэмюэль называет меня фермером, когда я ношу этот комбинезон, но я купила его на сайте J. Crew, да что он понимает?

— Не может быть! Вот почему он такой милый.

— Тебе подлить? — спрашивает она, бутылкой указывая на бокал у меня в руках.

Я едва прикоснулась к вину, но не хочу показаться грубой. Подмигиваю и подхожу к ней.

— Может, немножко.

Она смеется.

— Боже, я пробыла с тобой всего пять минут, а уже думаю, что ты лучше Оливии. Когда я впервые встретилась с ней, она без умолку болтала о каком-то наследственном твердом фарфоре, который реставрировала. Кому какое дело до тарелок? Вот честно.

— На самом деле, я эксперт по фарфору. Работаю на «Антикс Роудшоу», — отвечаю я с каменным лицом.

Кэти замолкает, подливая мне вино, поднимет на меня глаза, а затем смеется.

— Ты, правда, поймала меня на секунду.

— Большинство тарелок у меня дома или пластиковые, или бумажные, — признаю я, пожимая плечами.

— У меня тоже были, пока мы не заменили их ради свадьбы. Теперь у нас, по крайней мере, есть набор из Pottery Barn, но девочки прикладывают все усилия, чтобы разбить каждую их них (прим. ред.: Pottery Barn — магазин «для дома, для семьи», среди прочего торгует керамикой, посудой, стеклом).

Я смеюсь.

— Они такие милые, но уверена, за ними нужен глаз да глаз. Сколько им?

— Скоро исполнится шесть.

— Вау, — я поворачиваюсь, чтобы разглядеть их снаружи, и вижу их в траве с Мышонком. Кажется, игра в догонялки имела временный характер. — Близнецы часто рождаются в вашей семье?

Она становится рядом со мной, прослеживая мой взгляд за окно.

— Нет. У нас с Сэмюэлем были сложности с зачатием. Люди твердят об усыновлении, и о том, скольким детям нужен дом, но я просто… не смогла сдаться, думаю. Мы с Сэмюэлем согласились, что если «Кломид» не сработает, мы сменим курс и рассмотрим усыновление (прим. перев.: «Кломид» — таблетки, применяемые для стимуляции овуляции).

Одна их близняшек тянется вверх и гладит Мышонка по голове. Он пользуется ее добротой и подползает ближе, кладя морду ей на грудь.

— Но он сработал, — отвечаю я, поворачиваясь к Кэти.

Он широко улыбается и чокается своим бокалом о мой.

— Сработал.

Наша миссия на кухне окончена, но никто из нас не думает возвращаться на улицу. Весна быстро сменяется летом, что означает, мы еще не растаем на тротуаре, если выйдем на улицу, но на кухне все равно прохладно и тихо.

— Ты хочешь детей, Мэделин?

Мне даже не нужно обдумывать ответ.

— Конечно.

— Прости, мне, наверное, не стоит спрашивать такое у того, кого я знаю десять минут.

Я пожимаю плечами.

— Я не против.

— Оливия не хотела детей, — она во второй раз упоминает эту загадочную Оливию, и мне приходится сопротивляться желанию попросить ее развить мысль. Если бы мы с Адамом встречались, как заявили всем, я бы уже знала, кто она. Моему любопытству придется посидеть молча еще пару часиков.

Диана входит через заднюю дверь и видит нас, застрявших у кухонного островка.

— Кэти, Сэмюэль просит соус для барбекю.

— Он же там.

Диана поднимает руки в капитуляции.

— Я так и сказала ему, но он клянется, что ты его не приносила.

Кэти бурчит что-то под нос, и ее тон напоминает нечто похожее на «Я убью своего мужа» прямо перед тем, как она выходит через заднюю дверь. Диана ловит мой взгляд, и мы обмениваемся понимающими улыбками.

— Они женаты двенадцать лет, — говорит Диана, открывая холодильник и вытаскивая огромную тарелку с картофельным салатом.

— Ого, ничего себе достижение. Они, должно быть, были молоды, когда поженились.

— Двадцать два, — подтверждает она, ставя тарелку на островок и ища что-то в ящичках. — Я говорила Сэмюелю, что ему нужно подождать. Они только-только закончили колледж, что они могли знать о браке?

Ставлю локти на островок только чтобы посмотреть, что она ищет: паприку.

— Предполагаю, они не послушали?

Она смеется и посыпает салат специей. Мой рот наполняется слюной.

— Мои дети редко меня слушают.

Живот сводит от понимания, как быстро вскроется обман. Я не ожидала, что семья Адама окажется такой открытой и радушной. Пока я стою напротив мамы Адама, и она открыто рассказывает мне о своих детях, мое сердце разбивается. Она такая милая, а я стою здесь, на кухне ее сына, и вру ей.

— Чем зарабатываешь на жизнь, Мэделин?

— Я риелтор.

Она кивает, оставшись впечатленной, и я не спешу менять о себе впечатление. Если в лесу падает дерево, лес все равно стоит. И что, что я продала только один дом? Я все еще риелтор.

— Я воспитатель в детском саду при начальной школе Гамильтона, — говорит она с гордой улыбкой.

— О! Я, наверное, закончила ее до вашего появления там. Я бы вас запомнила.

— Нет. Я переехала сюда после свадьбы Кэти и Сэмюэля.

— Из Чикаго?

Она кивает.

— Так как долго вы с Адамом встречаетесь?

— О, эм… — я пялюсь из окна и замечаю Мышонка в новом модном розовом ободке. Девочки наряжают его, а он готов позволять им делать это так долго, пока они будут его чесать.

— Пожалуй, не очень долго, — отвечает она за меня.

Я смеюсь, и звук выходит напряженным и странным.

— Нет, не долго.

— Он водит тебя на свидания, или это слишком формально в эти дни? Когда Сэмюэль с Кэти только начали встречаться, они отдыхали с друзьями и учились. Разве это романтично?

Я просматриваю в уме список встреч, которые могли быть у нас с Адамом в последнее время: визит в ветклинику, уроки дрессуры, случайные встречи в магазине. Ничто из этого романтикой не назовешь.

— Мы не были на серьезных свиданиях, — отвечаю я с уверенностью, что не лгу. — Пока ничего особенного.

Она хмыкает, и я, наконец, нахожу в себе смелость, чтобы поднять на нее глаза. Она смотрит на меня с подозрением. Естественно, она может учуять ложь за милю, проводя день — каждый день — в садике.

— Адам не решался привести тебя сегодня сюда, — продолжает она. — Думаю, он переживает, что спугнет тебя.

Я прыскаю со смеху, не в силах сдержаться. Это, конечно, вызывает у нее лишь больше подозрений, но я быстро заметаю следы.