Это же мой Мышонок.

Он — постоянная в моей жизни.

Он зависит от меня, а я — от него.

Я возвращаюсь в свою квартиру, чтобы убедиться, что я не сумасшедшая, и что он не спит на диване. Питаю ложное чувство надежды, что он был там все время, что не убегал от меня. Жаль, что это не так. Я бегу обратно.

— МЫШОНОК! — кричу я еще раз, прежде чем вернуться к своей машине и расширить область своего поиска. Я сворачиваю направо по улице. Хочется стать математическим волшебником, рассчитать, как далеко он мог уйти, если бы покинул мою квартиру пять минут назад, десять, пятнадцать.

Я придерживаюсь правой полосы и еле тащусь, выкрикивая его имя в полумрак.

Автомобили сигналят мне и обгоняют, раздраженные моим улиточным темпом.

Я почти не замечаю их, все кричу, кричу и кричу.

Проверяю автостоянку ХАМЛ. Это далеко, но у него есть причина быть там.

Урок закончился, а стоянка пуста. Я петляю и ищу черно-коричневый мех Мышонка, пытаясь заметить хотя бы маленькое пятно белого, что имеется у него возле глаза. Еще одна вспышка молнии освещает небо, а затем зловещий БУМ. Гром сильный, слишком сильный. Мышонок, должно быть, напуган и совсем один.

Я поддаюсь отчаянному всхлипу, но только одному — если я расклеюсь, толку не будет.

Нужно держаться. Я должна найти свою собаку.

Петляю по ближайшим окрестностям, затем проверяю у дома Дейзи и Лукаса. Смотрю через улицу, на старый арендованный Адамом дом, но там и собаки на крыльце нет. Я завожу машину и продолжаю.

Я без понятия, где искать, кроме мест, которые мы часто посещали с Мышонком в прошлом. Вот «Кофейня Гамильтона», у них есть внутренний дворик для посетителей с собаками, но моей там нет. Я пялюсь на выставленную там миску для воды для собак, которую сейчас заливает дождем, и вспоминаю, как недавно мы с Мышонком пришли в кофейню рано утром в субботу. Он ждал, пока я уходила заказать кофе, и мы сидели там часами. Я читала, и он наблюдал за людьми, сидя у моих ног, принимая любые свободные поглаживания по голове или почесывание за ухом от всех, кто шел ему навстречу. Но теперь миска переполнена дождем, а мне приходится ехать дальше.

Затем, я въезжаю в парк для собак и объезжаю его несколько раз. Дождь льет стеной, так что мне приходится щуриться, чтобы поймать какое-либо движение снаружи. Его нет в огороженной области. Нет снаружи. Я закрываю глаза и пытаюсь подумать. Он там, в грозу, испуганный и одинокий. Он может быть где угодно. Ужасные образы его, дрожащего под мостом или скрывающегося в канаве, вызывают еще один всхлип. «Не думай о таком», — напоминаю я себе. Он — Мышонок, он, по большей части проводил свою жизнь, намокая и валяясь в грязи. Мне просто нужно найти его, прежде чем веселье закончится.

Я глубоко вздыхаю, и, поскольку вздох приносит хорошее ощущение, делаю еще один.

Я найду его и приведу домой.

Сдаю назад, планируя вернуться и проверить, не прибежал ли он в квартиру, но машина не двигается. Шины прокручиваются в грязи, зарываясь все глубже и глубже.

ДЕРЬМО.

Я ударяю руками по рулю.

ДЕРЬМО. ДЕРЬМО. ДЕРЬМО.

Все мое тело дрожит. Паника начинает расти, обгоняя логику и разум. Я подавляю ощущение и оцениваю ситуацию: я в городском парке для собак в нескольких милях от моей квартиры. На улице бушующая гроза, и теперь мой автомобиль застрял в грязи.

Я смотрю вниз, сердце кувыркается у меня в груди.

Когда я выбежала из своей квартиры ранее, то была в панике. Предположила, что найду Мышонка за пару минут. Я не подумала о том, чтобы надеть обувь. Или взять кошелек. Или телефон. На мне остались только шорты и майка.

— Ладно, ладно, ладно, — говорю я себе, пытаясь успокоиться.

Трясущимися руками сжимаю руль и даю себе три секунды, чтобы отчаяться в своей полной глупости. У меня нет телефона. У меня нет телефона, что значит, я не могу позвонить кому-либо и позвать на помощь. У меня нет телефона, что означает, я застряла здесь, пока не смогу вытащить свою машину из грязи. Мои легкие не справляются. Я не могу дышать. Кажется, у меня паническая атака, но нет никого, кто мог бы подтвердить это или опровергнуть. Я одна, потерянная, без Мышонка.

Глава 24

Адам  

Мэделин не отвечает на телефон, и это начинает меня раздражать. Я понимаю, что нахождение Оливии в городе выбивает наши новые отношения из равновесия, но это не повод для того, чтобы прекращать связь.

Снова набираю номер и попадаю лишь на голосовую почту.

Час назад закончился урок дрессуры. Оливия вернулась в дом моей мамы, пакует вещи на ранний рейс завтра утром. Она уезжает, и я не жалею. На самом деле, мне только легче от того, что она уберется из Техаса.

Она приехала сюда под предлогом извинений, но на самом деле ползла на четвереньках, пытаясь подобраться туда, на чем мы остановились. После нескольких бокалов вина за ужином два дня назад она рассказала, что за последние несколько месяцев ее жизнь резко спикировала вниз. Райан, мой бывший лучший друг, кинул ее пару недель назад. Оказывается, начинать отношения с интрижки не самая яркая гарантия долгосрочной стабильности. Очевидно, он изменял ей, и она пыталась выкрутиться, когда «Бог дал ей понять», как я себя чувствовал, когда это случилось со мной. Можно подумать, то, что ее обвели вокруг пальца, станет каким-то связующим звеном для нас. Я приложил все усилия, лишь бы не засмеяться. Извинился и пожелал ей всего хорошего.

Сначала она не восприняла меня всерьез. В течение стольких лет Оливия вила с меня веревки. Говорил «прыгай», а я спрашивал лишь «как высоко?». Думаю, она предположила, что может прилететь сюда, и я прыгну прямо в ее объятия.

Ее появление на уроке дрессуры было последней попыткой убедить меня, что она серьезно относится к желанию снова сойтись. К сожалению, она зашла слишком далеко. Сказать классу, что она была моей невестой, было коварным способом пристать к Мэделин, «подруге», о которой я рассказал ей за ужином.

«Я серьезно отношусь к ней», — сказал я.

Оливия мне не поверила. Фактически, она рассмеялась над этим.

«Ты думаешь, что собираешься осесть с какой-нибудь девочкой из Техаса, с которой познакомился несколько недель назад? Разве ты не видишь, что это очередная фаза, Адам? Ты предназначен для гораздо большего, чем этот дерьмовый город».

Я улыбнулся, попросил чек и сказал ей забороновать рейс обратно в Чикаго.

«Между нами все кончено».

Теперь я смотрю на свой телефон, задаваясь вопросом, сколько звонков придется сделать Мэделин, прежде чем я превращусь в сталкера. Затем я делаю кое-что получше — хватаю ключи и направляюсь к своей машине. Дождь идет все время, пока я еду к ее квартире. Я мог бы подождать до утра и увидеть ее, но для этого нет причин. Она предполагает худшее, я это знаю. Думает, что, поскольку мы были вместе всего несколько недель, я собираюсь вернуться к Оливии. Это моя вина, и я должен это исправить. Может, она не хочет отвечать на мои телефонные звонки, но дверной она проигнорировать не сможет.

Паркуюсь в своем обычном месте и направляюсь по дорожке. Лай вырывает меня из мыслей, и я поднимаю взгляд, чтобы заметить Мышонка, сидящего снаружи квартиры Мэделин. Его мех мокрый и покрыт грязью. Похоже, он последний час катался в лужах.

— Что ты здесь делаешь, малыш?

Он подпрыгивает, когда я приближаюсь, и виляет хвостом. Большинство собак ненавидят грозы, но он даже не замечает дождя, льющегося с навеса.

Я поворачиваюсь и стучу по двери Мэделин.

Никто не отвечает. Я замечаю следы грязных лап на двери.

— Мэделин, давай. Мышонок здесь. О чем ты думала, выпустив его в такую грозу?

Я снова стучу и жду несколько минут. По ту сторону ничего, кроме молчания, и меня начинает заполнять чувство страха. Зачем оставлять Мышонка одного на улице? И где Мэделин?

— Мэделин? — зову я, стуча в дверь сильнее, чем раньше. Дряхлая штуковина гремит на петлях, и я знаю, что, если ударю чуть сильнее, вся чертова дверь рухнет.

— Молодой человек, ее нет дома.

Оборачиваюсь и вижу старика через дорожку, выглянувшего в щель между дверью и рамой.

— Что значит «нет дома»?

— Она ушла некоторое время назад, чтобы найти свою собаку.

Я хмурюсь, смутившись.

— Ее собака здесь.

— Да, ну вот поэтому и странно, что она ее ищет.

— Вы видели, куда она ушла?

Он пожимает плечами и отступает, прикрывая дверь.

— Собака здесь, поэтому она скоро вернется.

— До утра объявлено штормовое предупреждение.

Он пожимает плечами.

— Ну, вы нашли собаку. Думаю, теперь нужно найти девушку.

С этим он закрывает дверь и оставляет меня на площадке, предоставленного самому себе. Мышонок ложится у моих ног, абсолютно не встревоженный тем, что его владелица ищет его в разгар грозы. Я стараюсь думать быстро. Мэделин в безопасности. Она села в свою машину и отправилась на поиски Мышонка. Должна вернуться в любую минуту, поэтому я опираюсь спиной на ее дверь и жду. Мышонок засыпает. Я проверяю часы. Проходит еще пятнадцать минут. Пытаюсь позвонить ей снова, и звонок ее телефона слышен из квартиры. Ну, это объясняет, почему она не ответила ни на один из моих звонков.

Проходят минуты. Что-то не так.

Я бегу к своей машине и нахожу завалявшийся чек ​​в держателе для чашки.

Мышонок в безопасности. Он у меня. Позвони мне.

Адам.

Стучу в дверь соседа, пока он не открывает, а затем прошу скотч, чтобы приклеить записку к двери Мэделин.

— Она вернется в любое время, — говорит он, качая головой, пока идет в свою квартиру.

Через секунду возвращается с несколькими кусочками скотча, которые сорвал с рулона. Скряга.

Я использую каждый кусочек, чтобы приклеить бумажку к ее двери прямо на уровне глаз, поэтому нет никаких шансов, что она пропустит ее, а затем запускаю Мышонка в свою машину. С болью вспоминаю день барбекю, когда Мэделин настаивала, чтобы мы взяли ее машину во избежание сцены передо мной: большая собака превращает интерьер моей машины в бардак. Прямо сейчас мне все равно.

Вспышка молнии разрезает небо в нескольких ярдах впереди, а затем звучит раскат грома. Я глажу Мышонка, чтобы успокоить его, но больше себя.

— Мы ее найдем, — уверяю его, когда мы выезжаем на дорогу.

Глава 25

Мэделин

Мои три секунды отчаяния превращаются в минуты. Я не знаю, как долго сижу, застывшая в панике. Гром раскатывается в нескольких милях от меня, и это напоминает мне, что я должна что-то делать. Я не могу сидеть здесь, пока Мышонок там один, но я недостаточно наивна, чтобы попытаться идти домой одна, ночью, без телефона, без обуви и кошелька.

Мой единственный вариант — вытолкнуть машину из грязи. Я видела, как папа делал это пару раз. Мне нужно найти деревяшку и вставить ее под колеса моей машины, чтобы у них было достаточно сцепления, и они могли начать двигаться. Для этого мне нужно выбраться из машины. Я смотрю и задаюсь вопросом, как долго продлится этот дождь. Конечно, он не может лить вечно, но у меня нет времени ждать. Я открываю дверь и выбегаю, направляясь в густой лес, расположенный в нескольких ярдах отсюда. Мои волосы все еще мокрые после душа, и дождь пропитывает все остальное за несколько секунд. Я смахиваю воду с глаз и осматриваю землю. В грязи лежат палки, но ничего такого, что действительно даст мне силу сцепления.

Поиски длятся не долго. Честно говоря, я сомневаюсь, что найду что-нибудь полезное. Мне нужен массивный кусок фанеры, но я не найду его на краю леса рядом с парком для собак. Собираю вместе столько палок, сколько могу найти, и возвращаюсь к машине, морщась, когда острые камни врезаются в мои босые ноги на каждом шагу.

Обе мои задние шины застряли в грязи. Правая больше, чем левая, поэтому я начинаю с нее. Стопы увязают во влажной грязи, когда я приближаюсь. Я бросаю палки на землю и стараюсь вспомнить, что делал папа. Мне нужно положить палки под шину, так ведь? Но как я могу это сделать, если шина застряла в грязи? Я наклоняюсь и использую руки, чтобы убрать часть грязи, но она похожа на зыбучий песок, и сразу же попадает в полость с такой же скоростью, с какой я ее убираю.

Я так близка к тому, чтобы сдаться. Дождь неумолим, и теперь мои руки слишком грязные, чтобы вытирать глаза. Я моргаю и пытаюсь очистить их, но мое зрение все еще затуманено. Может, это не дождь. Может, я сейчас плачу.

Наклонившись, копаю и копаю, пытаясь вычерпать достаточное количество грязи, но заполняется еще больше, что делает невозможным решение проблемы. Я стараюсь изо всех сил и прилагаю все усилия, и все же этого не достаточно. Из этой дыры не выбраться, и сейчас я это понимаю. Эта дыра, эта вонючая куча грязи — моя жизнь.