— Неправда, — разрезает Адам.

— И заслуживает доверия.

— Не-а.

— Все эти годы.

— Да она заводится через раз, — говорит он Картеру.

— Ну, я не собираюсь ее просто так выбрасывать!

Адам хлопает Картера по плечу, а затем кивает другому офицеру.

— Спасибо, что забрал ее машину, мужик. Вы двое хотите выпить кофе? Дейзи принесла столько пончиков, что хватит накормить целую армию.

Картер поглаживает свой плоский живот, его друг делает то же самое, а затем они втроем исчезают в доме.

— Не волнуйся, — шепчу я в своей машинке. — Я не избавлюсь от тебя.

Утро медленно влачится, когда мы все толпимся на кухне, доливая себе кофе и возвращаясь за пончиками, и сидим здесь уже часами. Я продолжаю предполагать, что все, в конце концов, извинятся и уйдут, но никто не спешит. Видимо, все взяли отгулы на работе.

— Никому не нужно, чтобы я диагностировала пациентов, поспав всего два часа, — объясняет Дейзи.

И вот так решается, что никто никуда не уходит.

Адам ведет парней по собственности, а Дейзи устраивает меня на кухне.

— Вы с Адамом ведете себя очень странно.

— Неужели?

— Ага, не включай дурочку. Ты сидела рядом с ним раньше, а когда он положил руку на твой стул, вздрогнула. Что это было?

Вздыхаю и смотрю, чтобы убедиться, что ребята все еще на улице.

— Вчера вечером Оливия пришла на урок дрессуры…

Она хмурится.

— Оливия. Оливия…

— Его бывшая невеста! Оливия!

Ее глаза чуть не выпадают из орбит.

— Оу! Оливия! Боже, держу пари, это было неловко. Почему она там была?

Я пожимаю плечами.

— Вообще-то, я не уверена. Возможно, он пригласил ее. Отсюда и странное поведение.

Она качает головой.

— Что значит, ты не уверена? Я думала, вы двое встречаетесь. Зачем ему приглашать Оливию на урок дрессуры?

— Я не знаю... — пялюсь на свою чашку кофе. — Может, они снова сошлись.

Подруга ударяет меня по руке и кофе выплескивается на переднюю часть футболки, одолженной мне Адамом.

— Эй! Ты что творишь?

Она скромно промокает пятно бумажным полотенцем.

— Извини, извини. Мне нужно больше деталей. Как он может сойтись с Оливией? В последний раз, когда мы говорили, я думала, что они просто пошли на ужин, дабы расставить токи над «i» или ради подобной ерунды.

— Ну, вчера вечером она появилась в ХАМЛ, похожая на принцессу из «Диснея», а затем объявила классу, что все еще является невестой Адама.

Дейзи в шоке хлопает ладонью по губам.

— Нет!

— Да. Поэтому я ушла раньше, и именно поэтому была одна, когда Мышонок пропал без вести.

— У тебя были весьма насыщенные двенадцать часов.

Рассмеяться не получается.

— К сожалению.

— И вы с Адамом не разговаривали с тех пор?

— Не-а. Насколько я знаю, он на данный момент все еще может быть помолвлен.

— Ну, хороший знак в том, что Оливии здесь нет. Но, очевидно, вам, ребята, нужно поговорить.

Я фыркаю.

— Почему, ты думаешь, я пинала твою ногу под столом во время завтрака?

— Я думала это Лукас!

— О, Господи, — закатываю глаза я.

Теперь, когда Дейзи на моей стороне, я предполагаю, что она пойдет к мужу и настоит на том, что им нужно уйти. Она действительно пытается, но Лукас качает головой.

— Мы поедем через некоторое время.

«Некоторое время» превращается в несколько часов. Пиццу заказывают также и на обед, а я сижу в гостиной, молча приговаривая свою третью чашку кофе и задаваясь вопросом, как убедить всех уйти. Адам сидит напротив, разговаривает с Картером о машинах... или выращивании овощей, не знаю. Я потеряла нить разговора полчаса назад.

— Кто-то тормозит у подъездной дорожки? — спрашивает Дейзи.

— Ты, должно быть, шутишь.

Пять пар глаз резко поворачиваются ко мне, и я смеюсь.

— Я имею в виду, ты должно быть шутишь, как это круто, ха-ха, — повторяю я вынужденным веселым тоном. — Еще доброжелатели для одной маленькой меня?!

Адам смеется, и я думаю, он единственный, кто чувствует мою боль.

В другом конце комнаты Мышонок издает звук, который я никогда от него не слышала. Такой медленно зарождающийся вой, который наталкивает меня на мысли, что пес умирает.

— Мышонок? Дружок? — я бросаюсь к нему, но его внимание сосредоточено на окне. Следую за его взглядом и обнаруживаю, что мама Адама идет по дорожке с Молли рядом.

Мышонок издает еще один гортанный стон, а затем спрыгивает с дивана. Он бросается к двери и подпрыгивает, царапая ее, чтобы добраться до золотого ретривера, который, по-видимому, является его единственной настоящей любовью.

— Мышонок! Нет! Плохая собака, — я пытаюсь вернуть его, но он слишком сильный. Адам подходит сзади и хватает его за ошейник, оттягивая обеими руками.

— Что с ним не так? — спрашивает Дейзи.

— Он Капулетти, а его Монтекки прямо за дверью, — шепчу я.

— Что?

— Это Молли? — спрашивает Адам. Его улыбка исчезает. — С Оливией?

Мое сердце разбивается.

— Нет, с твоей мамой.

Вероятно, Оливия вскоре появится, как только закончит наносить идеальную подводку для глаз и укладывать свои волосы.

Передняя дверь открывается, и в порыве под названием «воссоединение влюбленных», Мышонок вырывается от Адама и срывается в сторону Молли на полной скорости. Я закрываю глаза руками, готовясь к худшему, но, когда снова открываю их, Мышонок лежит на спине, вскинув лапы в воздух — универсальный признак подчинения. Я видела, как он делал это сто раз с другими собаками, но с Молли, похоже, он упал на пол, и умоляет ее взять его.

«Я люблю тебя», — умоляют его глаза. Молли стоит рядом с ним, окидывая его взглядом секунду, прежде чем начинает лаять и облизывать его морду. Затем они срываюсь на бег, мчась через дом с головокружительной скоростью.

— Открой заднюю дверь! — кричит Адам Лукасу.

Именно это он и делает, пока они мчатся мимо и вырываются прямо на газон.

— Они влюблены, — объясняю я полной любопытных зрителей комнате. — Кажется, именно поэтому он сбежал прошлой ночью. Пошел искать ее.

— Оу! — восклицает Дейзи. — Как мило.

Мы все выглядываем в заднее окно. Конечно, они резвятся на траве, поочередно преследуя друг друга. Это похоже на коммерческую рекламу-клише для собак.

— Диана, вам налить кофе? — спрашиваю я, поворачиваясь к группе.

Пожалуйста, скажи «нет», пожалуйста, скажи «нет».

Ее глаза загораются.

— На самом деле, я с удовольствием. Встала очень рано и забыла взять его с собой в дорогу.

Конечно. Почему я вообще осмелилась надеяться на что-то иное? Мы с Адамом никогда не останемся одни. Этот парад людей будет продолжаться до тех пор, пока, в конце концов, я не потеряю оставшееся чувство здравомыслия, не прижму его к стене за лацканы и не прокричу:

— ТЫ ВСЕ ЕЩЕ С НЕЙ!? ПРОСТО СКАЖИ МНЕ!

А пока топаю на кухню, как робот, наливаю кофе Диане и считаю от десяти до одного, чтобы не растерять собранность перед всеми. Слышу шаги позади и ожидаю, что это будет Диана, но потом улавливаю запах геля для душа Адама. Горная свежесть заставляет меня напрячься и остановиться.

— Я могу ее забрать, — говорит он, протягивая руку за кружкой. — Ты не обязана всех обслуживать. Ты делала это все утро, и, должно быть, устала.

Он не преувеличивает. Мне так плохо от того, что все провели ночь в моих поисках, что я удостоверяюсь, что у каждого хватит кофе, пончиков и салфеток на всю жизнь.

Пожимаю плечами.

— Я не против.

— Но ты хочешь, чтобы все ушли.

Мой взгляд мечется к нему.

— Это так очевидно?

Он ставит мамину кружку на столешницу позади меня и приближается. Наши бедра соприкасаются.

— Я тоже хочу, чтобы они ушли.

— Адам.

Его рука оказывается на моем затылке, и он мягко наклоняет мою голову назад, поэтому перед ним открывается прекрасный путь к моим губам. Он пользуется преимуществом, оставляя на них мягкий поцелуй, прежде чем смех из другой комнаты заставляет меня отпрыгнуть.

Он смеется.

— Нам можно целоваться.

— Можно?

Адам хмурится.

— Оливия уехала сегодня утром.

Неправильно так говорить, но он произносит это так, словно это все объясняет. Что ж, не объясняет.

— И что? Она вернется? Уехала в Чикаго, чтобы собрать ее вещи и переехать сюда на постоянное место жительства?

— Нет, конечно, нет. Между мной и ей все кончено.

— Она объявила всему классу, что она твоя невеста — В НАСТОЯЩЕМ времени, а НЕ В ПРОШЕДШЕМ!

Его глаза вспыхивают от гнева.

— Да, потому что она сумасшедшая, Мэделин. Я мог бы все тебе объяснить, если бы ты не убежала.

Он серьезно ожидал, что я останусь после такого?

— Извини за то, что ушла, а не осталась выглядеть дурой перед комнатой, полной незнакомцев!

— Я бы не позволил этому случиться.

— Было слишком поздно! Я не услышала, чтобы ты оспорил ее слова о твоей невесте.

— Что я должен был делать? Сказать всем в комнате, что у нее галлюцинации? Мне казалось, что с личной жизнью лучше разбираться наедине.

— Мне показалось, что тебя больше волнуют чувства Оливии, чем мои.

Он проводит рукой по волосам, явно раздражаясь мной.

— Да ладно, Мэделин, ты просто… Попытайся успокоиться.

— Нет, пожалуйста, скажи, что собирался. Что я смехотворна? Ну, как именно я должна вести себя прямо сейчас? Быть вежливой? Благодарной? Извини, я не красотка из Чикаго. Здесь, откуда я родом, мы не засовываем свои эмоции под коврик и не притворяемся, будто все в порядке.

— Что так долго? — спрашивает Диана из дверного проема кухни, не обращая внимания на полномасштабную ссору, которую она только что прервала.

Я резко беру кружку и передаю ее ей.

— Вот, возьмите, он еще теплый. Извините за задержку, мы с вашим сыном ссоримся.

Адам фыркает позади меня.

Брови Дианы взлетают на середину лба, а на губах растягивается широкая улыбка.

— Хотите, чтобы я ушла, и вы могли продолжить?

Мгновение назад мне бы не хотелось ничего больше. А теперь? Думаю, ей стоит остаться на обед.

Беру ее под локоть и провожаю к остальным в гостиную.

— Чепуха, у нас весь день для ссоры. Прямо сейчас я хочу еще один пончик.

Глава 28

Адам

Мэделин избегает меня, и делала это весь день. Мы все сидим в моей гостиной, она разместилась в кресле напротив.

Она отводит глаза, отказывается смотреть на меня, не обращается ко мне по имени, когда я говорю с ней. Я вот-вот закричу на нее при всех.

— Итак, я подъехал и увидел машину Мэделин, застрявшую в грязи, и понял, что она там, вероятно, в истерике после ночи, проведенной в одиночестве…

Картер пересказывает историю спасения Мэделин в сотый раз. Моя мать в восторге. Мэделин смотрит сквозь французские двери на Молли и Мышонка.

— Почему Оливия оставила Молли здесь в Техасе? — спрашивает она, прерывая историю Картера. Слава Богу.

Хороший вопрос, который я пока не подумал задать.

Мама пожимает плечами.

— Думаю, она держала ее в качестве выкупа или приманки. Когда стало ясно, что она не вернет Адама, думаю, Молли стала для нее бесполезной. Ну и хорошо, потому что Адам всегда любил эту собаку.

Лицо Мэделин искажает замешательство, вероятно, потому, что она не может себе представить, как кто-то может сделать нечто настолько порочное другому человеку.

— Ты же оставишь ее, да? — спрашивает Мэделин.

— Конечно.

Это даже не вопрос. Молли — моя собака, и я счастлив вернуть ее. Тот факт, что она и Мышонок хорошо ладят, — дополнительный бонус.

— Хорошо, — кивает она. — Нам нужно будет создать для них график свиданий.

Все в комнате замолкают оттого, что подразумевается в ее заявлении: если мы встречаемся, Мышонок будет с Молли все время; если нет — нам придется составить график их встреч.

Дейзи встает.

— Знаете, думаю, пора домой. Картер, ты не мог бы проводить нас к нашей машине?

Парень кажется смущенным.

— Это же всего лишь до подъездной дорожки...

— Картер, в этом странном мире нам бы действительно было лучше с сопровождением полицейского, — выплевывает она, указывая кивком на входную дверь. Наконец он понимает не такой уж и тонкий ее намек и поднимается на ноги. Его друг офицер присоединяется к нему, а затем за ними следует и моя мама.

У Мэделин хватает наглости надеть туфли, словно она тоже уходит. Я благодарю всех за помощь в поиске и обещаю вскоре увидеться с ними снова, а затем, когда Мэделин пытается проскользнуть через дверь, выставляю ногу и блокирую ее.