– Мистер Салливан, позвольте представить вам Питера Шелдона, сотрудника адвокатской конторы «Уилки, Фар энд Галлахер», – кивнул Ронни… – э нет, сейчас он точно мистер Лоуренс – на прилизанного костюма, с которым заседал.

– Рад, рад, чрезмерно рад знакомству с вами, уважаемый мистер Салливан, – протянул тот мне узкую бледную кисть, пялясь до противного пристально. – Или лучше будет называть вас…

– Не так быстро, Питер.

Ронни буквально насильно усадил меня в дико неудобное кресло для посетителей, что стояло в администраторской.

От одного взгляда на довольные рожи продюсера и адвокатика дико заныли все зубы сразу. Херней… нет, прямо уже п*здецом попахивает.

– Я бы не стал так спешить радоваться, – хмуро буркнул я в ответ на восторженный лепет прилизанного. – Похоже, я вряд ли разделю ваш энтузиазм от этой встречи.

– Ронан, друг мой, что ты знаешь о своей семье? – торжественным тоном вопросил Лоуренс.

В смысле? Моя семья – у тебя перед глазами. О чем я и заявил этим двум.

– Ронан, мы имеем в виду твою настоящую,.. – Я угрожающе прищурился, и наш псевдоклоун мигом переобулся. – Вернее, прости, биологическую семью.

– Я знаю о них только одно. – Хотите мое мнение? Получайте! – Они моральные уроды, бросившие ребенка на произвол судьбы. И я о них благополучно не знал много лет и впредь не желаю. Мне не нужны те, кто с легкостью может предать.

Я очень старался не рычать откровенно, но получалось плохо. Может, я раздолбай и мало меня чем по-настоящему зацепишь. Но вот эта – одна из опасных тем.

– Ронан, позвольте мне уточнить кое-что, – покивал, будто соглашаясь с моими словами, адвокат. – Все дело в том, что ваших биологических родителей давно нет в живых. Примите мои соболезнования.

– Мне не жаль тех, о ком я не знал, – все так же резко бросил я. Не хочу я сглаживать тут ничего. Не хочу и не буду. Когда тебе делают больно, надо отвечать тем же, а не сглатывать и корчить из себя всепрощение во плоти.

– И я в определенной мере разделяю ваши чувства, – заерзал на месте Шелдон. Небось чует тоже, что в полушаге от того, чтобы выбесить меня. – Но разрешите продолжить. Двадцать девять лет назад один молодой человек – такой же горячий и бескомпромиссный, как и вы – повздорил со своим отцом. Повздорил из-за серьезной проблемы – очень плохой компании, с которой мальчик из хорошей семьи связался в попытке доказать всем собственную самостоятельность. Увы, молодой человек ошибся, выбрав, скажем так, не совсем верную сторону баррикад. Компания была не просто плохая, а очень плохая: наркотики, оружие, в общем, криминал в чистом виде.

Черт, что-то мне все это окончательно не нравится. Еще и в груди так заныло адски.

– Разумеется, будучи совсем неопытным парнишкой, не разбиравшимся достаточно хорошо в людях в свои двадцать лет, Артур… Да, так звали вашего отца. Так вот Артур умудрился загреметь в тюрьму. Да не просто так, а по обвинению в преднамеренном убийстве.

Я невольно присвистнул. Преднамеренное убийство – это тебе не хулиганство или угон машины по пьяни, тянет так-то на приличный срок. Кое-где и на пожизненное.

– Увы, размолвка с отцом казалась ему настолько серьезной, что он и тогда не обратился за помощью. А потом стало слишком поздно. Артур погиб в первые же недели в глупой драке. – Я кремень и держал лицо как мог, но вот он, тот самый удар по печени. Выдохни и перетерпи. – Заключенный, с которым он сцепился в столовой, использовал кастет. Разумеется, они запрещены в местах заключения, но, сами понимаете, за деньги и в тюрьме можно многое купить. Удар пришелся в височную кость. Мгновенная смерть.

Ну… А что я скажу? Мир его праху. Сейчас для меня это всего лишь информация. Всего лишь. Да. Болит не поэтому. Совпало просто.

– Безутешному отцу выдали тело. Но никто не мог выдать воспоминания о последних месяцах вольной жизни Артура. А в те месяцы у него была подружка, некая Молли О’Брайен. Как говорили знавшие ее – весьма… своеобразная особа. Брилась налысо, обожала татуировки и пирсинг, жертвовала в фонд помощи ИРА, нелегальный, разумеется. Что уж их связывало с Артуром, какие общие интересы, никто так и не смог сказать. Но девушка, узнав о своей беременности уже после того, как Артур погиб, не прервала ее, а решила родить ребенка.

Так вот, значит, как зовут моих… нет, не родителей. Моих настоящих родителей зовут Линда и Джек. А это так… считай, живые пробирки. Биологический материал для Ронана Салливана, которого сделали человеком ма и па. И братья, понятное дело.

– Ребенка она родила. Но во время беременности, причем на поздних сроках, выяснилось, что Молли является носителем ВИЧ-инфекции. А вот ребенок родился совершенно здоровым. Так бывает. В общем, ее особо и не осуждали за решение оставить малыша в приюте в расчете на то, что с приемной семьей ему повезет больше, чем с матерью, которая не только может умереть сама в любой момент, но и подвергает риску здоровье и жизнь дитя. Молли не стало в тот же год. Беременность и роды окончательно подорвали ее здоровье.

Эм-м-м. Ну, счастливчик я, получается. Верно? И это… все выходит не так однозначно, как я научил себя думать. Но теперь-то уж что. Обратно ничего не отмотаешь.

– Самым печальным во всей этой истории, Ронан, было то, что о вашем существовании до недавнего времени не знал ваш дед, мистер Адам Райд. Основатель и владелец корпорации «Райд энд Лайт».

Так, значит, у меня есть дед? Ну, то есть не только бабуля и дедуля – родители ма Линды – но и родной по крови дед? И он просто не знал обо мне? Не бросил, как котенка бродячего, а просто не знал?

Есть? Или?..

– Мистер Райд жив, – понял мой невысказанный вопрос адвокат. – Не совсем здоров, увы, но он борется с довольно тяжелой болезнью с присущим ему упорством, коего хватило на то, чтобы создать стабильную и процветающую компанию – лидера в своей отрасли – практически с нуля собственными руками. И он страстно мечтает успеть обнять своего внука до того, как…

Шелдон несколько раз моргнул, будто ему в глаз попала стружка, и замялся.

– Он при смерти? – внезапно осипшим голосом спросил я и обратил внимание на то, что с силой стискиваю подлокотники чертова кресла. Давно пора выбросить это орудие пытки и поставить тут нормальные стулья, а то задница аж квадратная после нескольких минут сидения в нем.

– М-м-м, мы надеемся, что благоприятные прогнозы врачей оправдаются, и у мистера Райда еще есть в запасе хотя бы несколько месяцев. Но я, будучи лично знаком с этим потрясающим джентльменом, был бы вам, мистер Ронан Райд – думаю, я уже могу назвать вас вашим настоящим именем? – весьма признателен, если бы вы сочли возможным познакомиться со своим дедом как можно скорее. Вот, собственно, именно это я и хотел вам рассказать еще во время своего первого звонка. Но вы почему-то восприняли его за шутку или дурной розыгрыш. Как, впоследствии, и ваш законный представитель мистер Лоуренс. В результате мы все потеряли драгоценный месяц. И я бы очень не хотел, чтобы ожидание моего дорогого друга, Адама Райда, затянулось на неопределенный срок. Видите ли, молодой человек, господь не всем нам дает возможность успеть сказать самое главное важным для нас людям. Адам совершенно вас не знает, я имею в виду лично. Но всю информацию о вас, которую я смог за это время собрать, я ему предоставил. И он страстно мечтает познакомиться с вами воочию и попросить у вас прощения за то, что жизнь обошлась с вами столь несправедливо.

– Несправедливо? За это можно и не извиняться. В конце концов, мне повезло, я обрел настоящих любящих родителей и большую дружную семью. Но с мистером Райдом я обязательно познакомлюсь. Шутка ли – вот так внезапно найти еще одного деда. А сейчас, если вы не против, я отойду.

– Мистер Райд! Простите, вы еще не привыкли. Мистер Салливан...

Но я уже сорвался с пыточного стула и мотанул из каморки, в которой вдруг дышать стало нечем. Попер по коридору, растирая грудь. Ввалился в комнату Кэтрин и повалился на кровать, утыкаясь лицом в пропахшую ее кожей подушку. Нахапывался ее аромата, пытаясь выбить из башки эту… Боль – не боль. Радость – не радость. Тоска по тому, чего не было никогда, п теперь, оказывается, упущенному безвозвратно времени. Вяжущее узлами нутро сожаление о чужих ошибках, поступках и их последствиях.

И я – вот такое последствие.

И да, впервые за все эти годы я испытываю не ярость. Не ненависть. А это самое сожаление. И нет, я сожалею не о том, как уже сложилось все. Надо быть тварью неблагодарной по жизни, чтобы быть недовольным тем, что имею. Это другое. Не сейчас, позже я, может, и смогу сформулировать и для самого себя. А сейчас…

Блин, у меня есть дед. Родной дед! И он хочет меня видеть!

Надо рассказать ма, па, братанам и Кэти!

Глава 25

Выходила я вечером из офиса на буквально подгибающихся ногах. И раньше случалось вымотаться, но сегодня это совсем другое. Тут уже что называется и душа больше не лежит, да еще и это напряжение каждую секунду. Перманентный поиск подставы везде и всюду. Голова трещала, глаза пекли, шею свело. Первая злость и даже боевой задор, внушенный Ронни, схлынули, и хотелось разреветься. Нет, не сдаться, а именно пореветь чуток, выпуская напряжение дня. И заодно отпустить сверлящий мозг вопрос «почему?» Почему за меня взялись так по-жесткому? То есть понятно, что повышения мне и так не видать, но тут уже задействован сценарий «сожрать заживо». Но почему? Ни черта узнать мне не светит, очевидно.

На стоянку выползала чуть ли не по-старушечьи ноги волоча, но ровно до того момента, как не увидела Ронана, что стоял небрежно привалившись бедром к моей малолитражке. Все прохожие, причем обоих полов, пялились и оглядывались на него, но сам Дизель, задрав голову, смотрел в небо. Я, же только раз взглянув на него, будто получила малюсенький, но действенный заряд бодрости. Можете сколько угодно натирать об этого роскошного ковбоя свои похотливые и завистливые зенки, а трогать позволено только мне. И плевать, как это надолго и насколько все не взаправду.

– Привет! – махнула я рукой, привлекая его внимание. Небось Ронни его прислал отыграть обязательную жениховую программу.

– Как ты? – сверкнул Ронан улыбкой, но вот глаз его она не достигла.

Шагнул ко мне навстречу и обнял. Я обхватила его торс в ответ. Надо – значит надо. К тому же это довольно приятно, особенно если не тыкать себя постоянно в то, что между нами ничего настоящего, кроме секса. Ведь все остальное совершенно неопределенно и могло мне почудиться сегодня ночью. Многие вещи в этой жизни бывают хороши и совсем реальны только ночами, а при свете дня становятся иллюзией.

Но, как ни странно, Дизель не ограничился формальным демонстративным объятием. И даже целоваться не полез, как и зажимать провокационно. Он просто буквально завернул меня в свои мощные длинные ручищи, уткнулся лицом в макушку и так и держал. Минуту, вторую. Молчал. Ни намека на лапанье. И меня вдруг это так расслабило, что я чуть не повисла сама на нем, обняв вокруг крепкого торса уже по-настоящему, не формально, получая от этого удовольствие, опираясь. Не пытаясь освободиться и прекратить показуху.

– Что-то случилось? – пробубнила в его грудь.

– Угу, – ответил он и протяжно вздохнул, отчего в его груди гулко завибрировало. – Пойдешь со мной на свидание, Кэти-котенок ?

– Сейчас? – удивилась я.

– Устала? – он провел ладонью вдоль моей спины и принялся нежно разминать затылок, а я и не подумала сдержать довольный стон. – Просто посидим и выпьем. Полчасика всего.

– Что-то случилось. Серьезное. – Теперь я уже не спрашивала. Сердце защемило, и напряжение стало стремительно возвращаться.

Ронни раздумал брать меня в шоу? Вообще я стала без надобности? Поэтому прислал Ронана с типа утешительной миссией «своди, красавчик, девушку на свидание и укажи на дверь как-то помягче»? Учитывая мою пожизненную везучесть в любых взаимодействиях с представителями мужского пола, такой сценарий весьма вероятен.

– У меня дед нашелся, – неожиданно прямо выпалил Дизель, и руки, обнимающие меня, напряглись.

– В смысле? – не сразу я переключилась из режима «к тебе летит очередная подстава, Кэтрин». – Как это нашелся? Разве вы все не сироты?

– Мы все и были сиротами так или иначе, Кэти, пока ма и па нас не взяли. Но это другое. Дед мне родной, в смысле биологический родственник. Вдруг.

– Так, секундочку! – вскинув голову, я завозилась в его захвате, стремясь посмотреть в лицо. – Ты хочешь сказать, что невесть откуда у тебя объявился родственник, о котором раньше ни слуху ни духу?

– Ага, так и есть. Узнал обо мне и прислал адвоката.

– Ну да, и совершенно случайно это произошло именно сейчас, когда ты стал знаменитым и совсем не бедным парнем? – не скрывая язвительности, спросила я. – А до этого где его носило? Значит, пока ты по приютам мыкался, то и даром не сдался, а теперь явился! Мы еще разберемся, что это за дед такой!