Лорен Блэйкли - Мистер О

— Ревновал бы, если бы не был полностью уверен, что сниму с тебя чулки и подвязки и облапаю сегодня ночью всю тебя, — говорю я низким и хриплым голосом.

Она тихо вздыхает.

— Мне нравятся твои лапы.

Когда мы выходим на улицу, я поднимаю голову, чтобы взглянуть на шестой этаж. Там никого нет, кроме Фидо, уставившегося на нас.

Он, вероятно, готовит доклад для своего хозяина. Клянусь, я прекращу это через неделю, сразу же, как Спенсер вернется. Я так и сделаю, правда.

Харпер поворачивается и начинает идти по тротуару спиной вперед, озорные огоньки танцуют чечетку в ее голубых глазах. Автобус с грохотом проезжает мимо, извергая выхлопные газы, а такси издает гудок, поворачивая за угол. Мы на краю района Виллидж.

— Есть идеи, куда я тебя веду? — спрашивает она, дразня меня, играя, флиртуя.

Я прикладываю палец к губам.

— Хм-м. Ты спланировала свидание в аптеке? — спрашиваю я, указывая на Duane Reade[33] на углу улицы. — Или в магазине хозяйственных товаров?

Она цокает языком.

— Неверно. Попробуй еще раз.

Я осматриваю здания через дорогу. Там есть кинотеатр, и это похоже на возможный вариант свидания. Но это Харпер — у нее всегда есть туз в рукаве, и она никогда не планирует что-то обычное. По этой же причине я вычеркиваю из списка суши-ресторан.

А потом я замечаю его. В нескольких магазинах от нас. И не могу поверить, что упустил «Иден» — магазин секс-игрушек. В этом вся Харпер.

— Это может стать моим самым любимым свиданием на свете, — говорю я, когда мы приближаемся ко входу. — Я не знаю, как удержаться и не купить чего-нибудь.

Она хватает мою руку и переплетает наши пальцы.

— Ты не сможешь устоять.

— Постараюсь хотя бы попытаться, — говорю я, поворачиваясь к двери.

И, как собака на поводке, отскакиваю назад, почти сталкиваясь с Харпер.

— Что? Разве мы не сюда идем? — я указываю большим пальцем в сторону магазина.

— О, Боже, — говорит она, прижимая руку ко рту. — Совсем забыла, что здесь есть секс-шоп.

— Тогда куда мы идем? — спрашиваю я, поскольку дважды два не равняется четырем прямо сейчас.

Она указывает через дорогу на то, что выглядит, как огромный магазин ванн.

— Я не хотела вести тебя в кино или поужинать, или в боулинг, или на уроки цирковой трапеции, или в музей, хотя я знаю, что мы хорошо проведем время в любом из этих мест. Я хотела отвести тебя туда, где ты еще не был. В место, которое очень тебе подходит, — говорит она, когда мы пересекаем улицу и подходим ко входу в выставочный зал «Уайтман». — И, поскольку единственное, что ты любишь больше, чем рисовать — это душ, то я подумала, что тебе понравится испытать несколько самых классных душевых кабин в мире.

В течение нескольких секунд я слишком удивлен, чтобы как-то отреагировать. Этого я даже представить не мог. Я бы даже никогда об этом не подумал, но когда смотрю сквозь витрину на выставочные модели ванн и душевых кабин из коричневой плитки и с блестящей сантехникой, мое сердце сильно бьется в груди.

Не думаю, что оно бьется так сильно, потому что я люблю душ.

Это потому, что я сражен Харпер. Ее губы слегка приоткрываются, а глаза полны ожидания, как будто она ждет моего одобрения. Уверен, она немного обеспокоена тем, что я подумаю, что это глупо, странно или совсем не подходит для свидания.

— Похоже на порно в душе, — говорит она, когда мы проходим мимо первой кабины с отделкой в виде водопада и гладкими каменными плитками.

— Я мог бы провести в ней целый день, — говорю я, радостно вздыхая, когда вхожу внутрь.

— Ты мог бы там вздремнуть.

— Поверь мне, я попытаюсь.

Харпер смеется и сжимает мою руку. Я смотрю на ее руку и вспоминаю все те разы, когда она прикасалась к моей руке. Она часто это делает, как то дружеское похлопывание или рукопожатие, как сейчас. Иногда игриво. Сейчас же, это сладко и ласково. Забавно, как она может прикасаться ко мне всеми этими способами.

Следующий экспонат позиционируется, как спа-душ, он отделан темной плиткой, а на дисплее можно регулировать яркость света и громкость музыки.

— Это кабина, в которой тебя как будто поливают из шланга, после того как ты выходишь весь вымазанный маслом из спа?

— Именно так, — говорит Харпер, когда входит внутрь и начинает притворяться, будто принимает душ.

— Я могу вам чем-нибудь помочь?

Харпер выпрямляется и встречается со строгим взглядом продавщицы, одетой в брючный костюм темно-синего цвета. Ее гладкие черные волосы скручены в пучок.

— Ну, да, — говорит Харпер, изображая тон бизнесвумен. — Я ищу самый совершенный, современный и роскошный душ для истинного ценителя душа. Что бы вы посоветовали?

— Какой ценовой диапазон вы рассматриваете?

Харпер смеется, будто это самый глупый вопрос, который она когда-либо слышала.

— Деньги не имеют значения, когда речь идет о чьем-то пристрастии.

Я приподнимаю бровь в знак одобрения ее выбора слов.

— Тогда вам нужна «Мокрая комната», — говорит женщина и жестом показывает следовать за ней.

— Мокрая комната, — шепчет Харпер, подталкивая меня. — Говорила же, что это лучше, чем «Иден».

Я обнимаю ее за плечи.

— Да, гораздо лучше.

Мы плетемся мимо стеклянных душевых кабин, в которых скоростных режимов струй больше, чем в пятидесятискоростной волшебной палочке Харпер, а также мимо ванночек для ног, пока не достигаем центральной части магазина.

— Это «Роллс-Ройс» душевых кабин, — говорит женщина в костюме и указывает на душ, который размерами больше моей спальни и имеет десяток душевых леек: по две на каждой стенке и четыре на потолке. Продавщица рассказывает, как можно менять настройки воды и пара, что душ отделан темной плиткой, изготовленной в Южной Америке, или где-то там. Меня не волнуют эти детали, потому что Харпер проводит рукой по моим волосам и спрашивает:

— Тебе нравится?

Я знаю, что она имеет в виду «Мокрую комнату». Но когда отвечаю ей, я имею в виду кое-что еще и хочу, чтобы она поняла это.

— Да. Это самое крутое свидание, на котором я когда-либо был.

Ее глаза сверкают.

— В самом деле?

В этом и есть вся Харпер со всеми своими причудами. То, как она слушает все, что я говорю, как впитывает все детали, обращает внимание на каждый нюанс, а затем находит способ быть веселой и игривой.

— Никогда не меняй свои причуды, — говорю я, а затем целую ее в губы. Она дрожит, и эту часть свидания в выставочном зале душевых кабин нужно заканчивать побыстрее.

Продавщица поднимает палец вверх.

— Извините. Мне нужно кое о чем позаботиться, — сообщает она и уходит.

— Мне тоже, — говорю я, но я разговариваю с Харпер. Глядя на Харпер. Желая Харпер. — Давай пойдем ко мне и закажем китайской еды.

Она проводит большим пальцем по моему подбородку.

— Это значит, что ты хочешь уйти отсюда сейчас?

— Да.

Мы вваливаемся в мою квартиру, руками исследуя тела друг друга. Куртка Харпер расстегнута, а губы распухли от того, как я целовал ее в такси.

Пальцами я нахожу край ее свитера с V-образным вырезом. Я хочу сорвать с нее всю одежду.

— Могу я увидеть свой подарок? Я был о-о-очень послушным.

— Ты был очень послушным, — говорит она, прижимаясь ко мне.

Я замираю. Останавливаю свои исследования, вспоминая свою миссию и причину, почему мне повезло ласкать руками ее тело — я должен обучить ее.

— Сегодня мы чуть не забыли про твои уроки.

Она отстраняется и слегка встряхивает головой, будто очищает свои мысли.

— Урок. Верно. Урок.

Я быстро делаю наброски. Назовем это планом урока. Хотя вы можете назвать это моим личным, эгоистичным желанием посмотреть, как Харпер обнажится. Давать ей задания — самая легкое, что может быть в мире, потому что я безумно ее хочу.

— Разденься для меня, — говорю я, бросив куртку на стул, и усаживаюсь на диван, закинув руки за голову. — Сделай это красиво и медленно.

Она кивает, потянувшись к своей куртке.

— Снять все, профессор Хаммер?

Я качаю головой, осматривая ее всю.

— Сними куртку, свитер и юбку. Все остальное оставь. Это урок. Урок того, как ты можешь свести мужчину с ума, будучи голой лишь наполовину.

— Я свожу тебя с ума? — спрашивает она, когда присоединяется ко мне в гостиной, размахивая курткой.

— Очень сильно, — говорю я, мой голос хриплый, и я не могу отвести от нее взгляда, когда кивком указываю на ее юбку.

Харпер расстегивает ее. Она не торопится, сначала приспускает одну сторону юбки, затем вторую. Я стону, когда вижу кусочек ее мягкой кожи над трусиками.

— Еще? — спрашивает она соблазнительно.

— Сними ее, Харпер, — говорю я резко, словно отдаю команду. — Сними эту чертову юбку, чтобы я мог посмотреть на тебя.

— Раз уж ты этого хочешь, — говорит она, позволяя своему голосу затихнуть, когда спускает ткань вниз по бедрам. Юбка падает на пол, и у меня перехватывает дыхание.

Ее чулки чисто черные, а подвязки на кнопочках украшены небольшими бантиками. На черных кружевных трусиках нарисованы крошечные розовые бабочки. Я тру лицо руками. Я горю. Нет, подождите. Я расплавлен. Я делаю глубокий вдох и скрипучим голосом говорю:

— Черт меня возьми.

— Тебе нравится?

Я сглатываю и киваю, потому что не могу говорить. В моем горле пересохло. Я делаю жест рукой, указывая Харпер, что настало время снять и верх. Она скрещивает руки на краю свитера и медленно и соблазнительно поднимает его вверх, обнажив бюстгальтер, который визуально делает ее грудь больше.

— Я купила это сегодня. В магазине нижнего белья я думала о тебе, — говорит она, и ее мягкий голос проходит сквозь меня.

— Ты купила это для меня?

Она кивает.

— Я хотела надеть сегодня вечером что-то новенькое. Что-то, что, по моему мнению, тебе понравится. Тебе нравятся бабочки?

Именно это она имела в виду сегодня утром, когда говорила о бабочках? Это был намек на ее нижнее белье? Понятия не имею, и прямо сейчас мне абсолютно все равно. Я подхожу к ней и целую ее крепко, властно, заявляя права на ее сочный рот своим. Опускаю руку к ее заднице и сжимаю ее.

Харпер прерывает поцелуй возбужденным «Ох».

— Как мне трахнуть тебя в первый раз? — спрашиваю я, позволяя этому вопросу повиснуть в воздухе между нами, словно дымке из желания.

Она пробегает пальцами по моей рубашке, расстегивая пуговицы.

— А как ты хочешь?

Я качаю головой.

— Дело не в том, как этого хочу я. Я хочу воплотить в жизнь все твои фантазии. Я почти готов проверить твой «Тамблер» прямо сейчас и узнать, что ты смотрела этим утром.

Харпер добирается к последней пуговице. Она распахивает мою рубашку и проводит руками по моей груди. Ее прикосновение возбуждающее. Указательным пальцем она проводит по татуировке Хоббса. Когда она снимает мою рубашку, позволяя той упасть на пол, ладонями она начинает водить по завиткам чернил на моих руках, звездам, абстрактным фигурами и линиям. Харпер наблюдает за своими движениями, а затем поднимает взгляд и смотрит на меня.

— Как ты думаешь, на что я смотрела сегодня утром?

Пальцем я приподнимаю ее подбородок.

— На то, как женщина нагнулась, выставив попку. Вот, как ты этого хочешь.

Ее глаза округляются, а губы приоткрываются. Она кивает.

— Я думал об этом. И поскольку я отчетливо помню, как ты говорила, что хочешь, чтобы тебя трахнули на кухонном столе, я собираюсь сходить за презервативом, а когда вернусь, хочу увидеть тебя, нагнувшейся над ним и готовой.

Харпер закусывает губу и говорит:

— Хорошо.

Я направляюсь в спальню, беру пакетик из фольги, снимаю очки, туфли, носки и возвращаюсь обратно, чтобы узнать, что Харпер сделала все в точности так, как я и просил. Она похожа на одну из своих фантазий и моих. Она вся на виду: ее ноги, задница и великолепная, гладкая спина. Я сокращаю дистанцию, кладу презерватив на стол и снимаю джинсы. Она оглядывается на меня и наблюдает за всем, что я делаю.