Лорен Блэйкли - Мистер О

Глаза Харпер округляются.

— Я люблю их. Я думаю, что они настолько горячи, что просто плавят трусики.

Я стону от простого упоминания о ее трусиках.

— Они плавят их на тебе?

Харпер понижает голос.

— Ты же знаешь ответ на этот вопрос — да.

— Хороший ответ, — говорю я, а затем подношу палец к уголку ее глаза. — Как насчет тебя? В книжном магазине у тебя были очки в сумочке, но я никогда не видел, чтобы ты носила их раньше. Это были бутафорские очки?

Она качает головой, когда неподалеку машина начинает поднимать упавшие кегли.

— Они настоящие. Но я все время ношу контактные линзы. Без линз у меня ужасное зрение, поэтому я ношу с собой очки на всякий случай, вдруг они мне понадобятся. Но у меня есть еще и поддельная пара очков, которую я собираюсь использовать в своем новом фокусе.

Я наклоняю голову набок, мне любопытно, какой фокус она готовит.

— Что это за фокус?

Харпер наклоняется ближе и тихо говорит мне на ухо:

— Тот, где я — сексуальная библиотекарша.

И вдруг, я больше не заинтересован в том, чтобы заканчивать эту игру.

***

Харпер пытается поставить книгу на полку в своей крошечной студии. Ее рыжие волосы скручены в хвост, она протягивает руку, стоя на цыпочках на каблуках, и сдвигает книгу в сторону.

Мельком я вижу край ее чулок. Они белые, а еще на ней надета облегающая белая блузка на пуговицах и черная юбка-карандаш.

— О, Боже, я не могу достать до самой высокой полки, — говорит она.

— Нужна помощь? — предлагаю я.

Она оборачивается, бросает на меня взгляд из-под очков, и уголок ее губ приподнимается в улыбке.

— Да, пожалуйста. Я была бы вам очень благодарна, если бы вы подали мне вон ту книгу, — говорит она, указывая на кофейный столик. Она наклоняется, представляя мне самый великолепный вид на впадинку груди, которую я когда-либо видел в своей жизни. Ее блузка застегнута только наполовину, поэтому мне открывается прекрасный вид на ее бюстгальтер цвета фуксии, который обнимает этих красавиц.

Я хватаю книгу, не отрывая взгляда от сливочной плоти и выпуклости груди Харпер.

— Теперь, — говорит она, указывая на самую высокую полку. — Мне нужно что-нибудь, на что можно встать.

Я хватаю деревянный стул, стоящий возле стола для завтрака, пододвигаю его ближе к ней и поглаживаю его.

— Такой заботливый клиент библиотеки. Такие заботливые клиенты — мои самые любимые.

Я перевожу взгляд на ее задницу.

— Я думаю, вам будет легче, если вы приподнимите юбку.

— Не могли бы вы быть так любезны и сделать это за меня? — спрашивает она, хлопая ресницами. Так развратно. Так игриво. Так чертовски сексуально.

Я поднимаю ее юбку до бедер, затем протягиваю руку и наблюдаю, как она встает на стул, за ее ногами, за попкой. На ней, блядь, стринги.

— Боже правый, — бормочу я, не в силах устоять. Мое лицо находится почти на одном уровне с этой восхитительной задницей, поэтому, когда она ставит книгу на полку, я наклоняюсь и кусаю Харпер за ягодицу. Со стоном сжимаю ее плоть и говорю низким, похотливым голосом. — Есть кое-что, что я хочу сделать с твоей задницей. Кое-что, что хочу сделать со всем твоим гребаным телом.

От моего прикосновения Харпер дрожит и задыхается, выходя из роли, но, черт возьми, я уже разрушил всю нашу игру. Моргая, она смотрит на меня, и в ее глазах я вижу жажду.

Затем она возвращается к роли, оборачивается и отчитывает меня.

— Никаких прикосновений у полок, открытых для всеобщего обозрения. Они разрешены только в тихих уголках библиотеки, и только, если вы покажите библиотекарю, — она замолкает, а затем наклоняется, прикладывает руку к моему уху и шепчет, — свой большой, толстый член.

Вот это женщина.

Огонь струится по венам, сжигая меня. Я в огне, твердый, как сталь, жаждущий поиметь ее. В считанные секунды я снимаю с себя все, и мне нравится, как ее взгляд скользит по моему обнаженному телу, груди, рукам, прессу, члену. Я обхватываю член рукой и вожу кулаком по всей его длине, большим пальцем провожу по головке, собирая капли своего возбуждения, а затем проталкиваю его меж ее красных губ. Она сосет его, пробуя меня, а затем облизывает весь мой палец.

Я хватаю ее за бедра, поднимаю со стула и ставлю на пол. Затем усаживаюсь на стул и кивком указываю на презерватив, лежащий на кофейном столике.

— Это тихий уголок библиотеки, по крайней мере, до тех пор, пока ты не начнешь издавать эти дикие, сексуальные звуки.

Она хватает пакетик и возвращается ко мне, открывая его. Когда она вынимает презерватив, я дергаю вниз ее трусики, и похоть накрывает меня, когда я бросаю первый на сегодня взгляд на ее киску. Такая гладкая, шелковистая и блестящая, и это говорит мне, насколько сильно она меня хочет. Она проводит рукой по моему члену, и мурлыкающий звук одобрения срывается с ее губ, поскольку она чувствует, как я тверд для нее.

— Ник, ты должен показать мне, как надеть это на тебя, — говорит она тихим, но полным тепла голосом.

Не буду врать. Мне нравится, что она неопытна в таких вещах. Я забираю у нее презерватив, а затем возвращаю, убеждаясь в том, что она держит его правильно.

— Зажми кончик, — говорю я ей, она кивает и делает, как я сказал.

— А теперь раскатай его вниз по моему члену, — говорю я с усмешкой, и она выполняет это.

Я указываю на свой стояк и отдаю ей приказ.

— А теперь, оседлай мой член.

Харпер дрожит, но садится на меня и плавно опускается.

— Боже, Харпер, — дрожь проходит по моему телу, когда она поднимается вверх, а затем опускается обратно. — Ты так сильно меня заводишь, — бормочу я, и это преуменьшение века.

— Точно так же, как и ты меня, — говорит она со стоном, объезжая мой ствол, руками крепко сжимая мои плечи. Она полностью одета, за исключением трусиков, а я совершенно голый, и мне нравится этот обмен энергией.

— Чертовски горяча. Моя сексуальная библиотекарша чертовски горяча, — говорю я.

— Почему ты об этом фантазируешь?

Мои мысли путаются. Я не могу ответить ей какой-нибудь умной фразой. Но мне и не нужно, ведь ответ очень прост.

— Не знаю. Мне просто нравится.

Я опускаю руки на ее голую задницу, сжимаю ее, тем самым вытягивая из нее череду быстрых вздохов.

— Почему тебе нравится, когда я трогаю твою задницу?

— Не знаю, — отрывисто отвечает она. — Мне просто нравится.

Вот так. Просто так. Просто нравится. Это мы. Мы возбуждены, все просто.

Я поднимаю руку и прижимаю ладонь к ее щеке.

— Распусти волосы для меня.

Харпер поднимает руку и освобождает свои рыжие локоны. Они опускаются на ее спину в легком беспорядке, и я запускаю в них пальцы, а другой рукой сжимаю ее бедро, пока она двигается на мне. Когда я чувствую, что ее оргазм приближается, я сильнее ее сжимаю, направляя вверх-вниз, контролируя ее движения, наблюдая, как на ее лице отражается восхитительное удовольствие.

Ее спина выгибается, грудью она прижимается ко мне, а затем кричит, и дикий, неистовый, долгий стон, который продолжается вечность, вырывается из нее. Схватив ее за волосы и наматывая их на кулак, я трахаю ее во время оргазма, вбиваясь в нее до тех пор, пока мое тело не начинает дрожать, когда я тоже кончаю.

Харпер обнимает меня, целует мое лицо, сжимает меня, и я не хочу, чтобы это прекращалось, не хочу, чтобы это заканчивалось. Я хочу, чтобы Харпер хотела меня так же дико и сумасшедшее, так, будто она не может мной насытиться. Потому что, черт возьми, для меня все именно так.

Все именно так.

Джино высоко поднимает бокал с шампанским и широко улыбается.

— За создателя самого популярного шоу на ночном телевидении.

Море ярких, блестящих руководителей телеканалов, агентов, рекламодателей и других богатых и знаменитых людей шоу-бизнеса хлопают и скандируют: «Да! Правильно!».

Быстрым движением руки я машу толпе. Джино хватает мою руку и поднимает высоко так, будто мы на ринге и он — тренер, а я — его профессиональный боксер.

— Этот человек далеко пойдет, — добавляет Джино. — Его шоу скоро станет самым большим хитом на всех каналах. Вот увидите.

Еще больше радостных криков вырывается их толпы, находящейся в этом шикарном, высококлассном заведении в Верхнем Вест-Сайде.

— Я просто держу зрителей в возбуждении, — говорю я с улыбкой, так как Джино съедает такие шутки, как конфетки.

Он легонько стукает меня кулаком в плечо, а затем опустошает свой бокал с шампанским. Джино тянет меня прочь от толпы к краю дубовой стойки бара.

— Слушай, Хаммер. В понедельник я встречусь с Тайлером, и все встанет на свои места. Хорошие новости уже на пути к тебе, — говорит он с блеском в глазах.

— Все, что происходит — все к лучшему, — говорю я и перевожу свой взгляд на Харпер, которая ждет меня, сидя на краю красного вельветового дивана; ее напиток стоит на столике из темного дерева. Она сверкает улыбкой в мою сторону, и легкий изгиб ее губ одновременно сладок и сексуален, и, кажется, эта улыбка предназначена только мне. Я пытаюсь смаковать все эти моменты, проведенные рядом с ней, потому что знаю, что они истекут приблизительно через сорок восемь часов.

Черт.

Я хочу замедлить время. Хочу растянуть следующие два дня и три ночи на год.

Джино следует за моим взглядом.

— О, — сдержанно говорит он, пока облизывает губы. — Ты снова привел с собой свою подругу.

Я просто киваю. Мне ничего не нужно говорить Джино о Харпер.

Он качает головой.

— Она — загляденье, — он понижает свой голос и слегка подталкивает меня локтем. — Это правда, что говорят о рыжих?

О, нет. Только не это. Я резко поворачиваю голову в его сторону.

— Что за?..

Джино с тоской вздыхает.

— Чего бы я только не отдал за…

Моя челюсть сжимается, и я смотрю ему прямо в глаза.

— При всем уважении, вам действительно пора перестать говорить подобное каждый раз, когда я прихожу с ней.

Он приподнимает бровь.

— Извини?

Меня не волнует, если это его взбесило. Мне плевать, если он не захочет продлевать договор на мое шоу в понедельник, когда Тайлер придет к нему. Я устал от его игр и от его оскорбительного поведения.

— Это грубо. Имейте хоть немного уважения к женщинам.

Он расправляет плечи и бормочет:

— Я не имел в виду ничего неуважительного.

— Хорошо, — говорю я, хотя не верю ему. — Теперь, прошу меня извинить.

Я ухожу и присоединяюсь к Харпер, обнимая ее за плечи. Вряд ли у Джино есть шанс с ней, даже если наступит зомби-апокалипсис, или если он будет последним мужчиной на Земле. Но сегодня она со мной, и с ним она никогда не будет, так что пусть он жует эту таблетку горечи, когда я к ней прикасаюсь.

— Эй, красавчик, — говорит Харпер, и ее приветствие удивляет меня. Она не кокетка, но мне нравится это новое проявление нежности, особенно после прямого выстрела этого сумасшедшего, трепещущего чувства в мою грудь. — Ты выглядишь безумно горячо.

— Ты так думаешь? — спрашиваю я, поглощая ее комплименты, нуждаясь и желая их еще больше.

Харпер кивает и взглядом пробегает по всему моему телу, задерживаясь на груди и руках. Она проводит рукой по моим бицепсам, и все то время, что я провожу в зале, поднимая тяжести, окупается, когда она меня трогает.

— Я не могла оторвать глаз от тебя, твоих волос, щетины и рук. Я восхищалась всем комплектом, — говорит она, позволяя последним словам соскользнуть с языка, и это похоже на то, будто Харпер накладывает заклятие на мой член. Она снова делает этот трюк со стояком.

— Ты можешь восхититься моими достоинствами с помощью своего языка чуть позже, Принцесса Жаждущие Глазки, — шепчу я, наклоняясь к ней ближе. Мне нравятся ее пошлые намеки.

Она изображает удивление и прикрывает рот пальцами.

— О, Боже. Было так очевидно, что я фантазировала о тебе?

— Нет, но будет очевидно, насколько сильно мне это нравится, когда я встану через несколько минут, чтобы увести тебя отсюда. Нам нужно избавиться от этой палатки в моих штанах. Расскажи о карандашах в носу, — я шлепаю себя по лбу. — Черт, это меня тоже заводит. Лучше о том, что я видел, как ты делаешь это голой, — я снова шлепаю себя по лбу. — Голой. Я сказал «голой». Это не помогает во всей этой ситуации. Окружающие подумают, что у меня банан в кармане, и это все из-за тебя, Харпер.