В ответ я пожимаю плечами, а Харпер улыбается.

— Я пойду, Ник. А затем, когда мне что-то понадобится, я попрошу об ответной услуге. Договорились?

— Мне подходит.

Она протягивает руку к торту, окунает палец в глазурь, подносит его к своему рту и облизывает его. О, Боже. Дьявол. Почему она мучает меня вот так? Спасибо, что я сижу. Харпер совершенно не нужно знать, что она — причина моей мгновенной эрекции на сегодняшний день. Рецепт прост: добавьте к этому нечаянные замечания сексуальной чертовки, которые я не знаю, как толковать, и это будет похоже на стихийный магазин[8].

— Смотри! Это Анна Удивительная!

Харпер поворачивает голову в направлении детского голоса, зовущего ее по сценическому имени. Она не использует настоящее имя на детских вечеринках, которые проводит. Для них она — Анна Удивительная Волшебница. Харпер говорит, что так легче общаться в Фейсбуке с друзьями из колледжа, отделяя обычную жизнь от работы.

Огромная улыбка расплывается на ее лице, она вскакивает со стула, наклоняется и здоровается с девочкой с растрепанными каштановыми волосами и россыпью веснушек на лице. Харпер прикладывает указательный палец к ее губам и шепчет:

— Закрой глаза.

Маленькая девочка делает так, как ее просят, и затем, когда через несколько секунд, Харпер велит ей открыть глаза, она вынимает, аккуратно сложенную долларовую купюру, из-за уха ребенка. У нее отвисает челюсть. Спойлер: Харпер вытащила купюру из своего кармана, пока глаза девочки были закрыты.

— Но подожди, — говорит Харпер, а затем резко поднимает левую руку, заводит ее за другое ухо девочки и достает другую купюру, в этот раз сложенную как бумажный самолетик.

Ладно, я понятия не имею, как она это провернула.

— Вы удивительная! — восторженно восклицает ребенок, затем смотрит на своего отца, и Харпер следует ее примеру. Папа высокий и крепкий, и у меня есть подозрение, что, если он одинок, о чем говорит отсутствие кольца, то он постоянно делает зарубки на своей кровати. Нет, я не считаю его привлекательным, потому что не нахожу привлекательными парней. Просто как не сказать, что мужчина красивый, если он — вылитый Крис Хемсворт? Харпер выпрямляется и покачивается. Она протягивает руку для приветствия, второй рукой опираясь на наш стол.

— Пааа… пууу… пооо.

Что за?..

Я сажусь прямее. Мне любопытно, поскольку Харпер пытается говорить на новом языке.

Ой, подождите, ей просто не удается сказать «привет».

— Привет, Анна, — говорит парень, а затем понижает голос и шепчет так, будто ее настоящее имя их особый секрет. — Харпер.

И это определенно звучит так, будто ему нравится произносить ее имя. Черт. Она нравится копии Криса Хемсворта.

Харпер снова открывает рот. Что-то похожее на «Пииирииивеееттт, Саймон», срывается с ее красивых губ.

— Как ты? Это место великолепно, не так ли? — спрашивает он.

Я думаю, но не могу быть уверен, что она скажет «да». Или, возможно, это будет «дааах», учитывая то, что внезапно она забыла все слова в английском языке.

— Хейден так радуется своей вечеринке, которая состоится через три недели. Она ведет обратный отсчет и по-прежнему говорит о фокусах, которые ты выполняла на дне рождении Карли в прошлом месяце.

Харпер снова обращает свое внимание на Хейден.

— Ты хорошо провела время, не так ли? Тебе понравилось, когда я угадала твою секретную карту? Или, возможно, когда я смогла подняться в воздух? — спрашивает она, и ее речь полностью становится нормальной, пока она разговаривает с ребенком.

— Мне понравилась секретная карта! Да! Я хочу это на моей вечеринке!

— У тебя будут все самые лучшие фокусы.

Саймон поглядывает в мою сторону, а затем откашливается. Он быстро, по-мужски, машет мне, и Харпер краснеет и говорит:

— О, это мой друг, Мистер Оргазм.

Повисает тишина. Она обрушивается на нас, как будто кто-то разбил стакан, и мы все должны смотреть на осколки на полу.

Смотреть, как Харпер разговаривает с этим парнем — неизбежный провал. Это ужасно и потрясающе одновременно.

Она подносит руку ко рту, ее лицо становится красным. Саймон смеется над ее бестактностью, а Хейден просто хихикает над этой сценой, может, потому, что находит забавным то, как Харпер краснеет в оттенок пожарной машины. Я готов схватить ведерко попкорна и продолжать смотреть это шоу, ведь интересно, что Харпер понятия не имеет, как общаться с парнем, которому она нравится.

— Я имею в виду Ник, — пищит она. — Это Ник. Я спасла его от Вишеса.

Саймон хмурит брови.

— Вишеса?

Я встаю.

— Страшный чувак, возглавляющий подпольный бойцовский клуб. Или, может быть, сейчас это банды байкеров. В любом случае, он был ужасен, — говорю я с содроганием, а затем протягиваю руку. — Ник Хаммер. Рад познакомиться.

— Саймон, — говорит он. — А это моя дочь, Хейден.

Я здороваюсь с ребенком.

Харпер указывает большим пальцем в мою сторону, пока смотрит на Саймона. Ее речь, кажется, почти вернулась в нормальное состояние.

— Он лучший друг моего брата. А это значит, что он полностью неприкосновенный.

Ах…

Интрига накаляется. Харпер очень нравится этот парень, потому что так она дает ему знать, что свободна.

— Рад это знать, — говорит Саймон с улыбкой. — Я позвоню тебе и, возможно, мы сможем встретиться и подготовиться к вечеринке. Поговорим о фокусах и все такое.

После неловкого прощания, Саймон ведет свою дочь к единственному свободному столику в противоположной стороне кафе. Я многозначительно смотрю на Харпер. Не могу устоять. Кроме того, это поможет отвлечься от мысли о ней голой.

— Тебе он нравится, верно?

Она удрученно вздыхает.

— Это так очевидно? — шепчет она.

— Нет, — говорю я мягко. — Я имею в виду не сильно. Не так, будто ты держишь в руках знак с надписью «Ты мне нравишься».

Она опускает голову.

— Тьфу. Я такая…

Но она не заканчивает предложение, потому что случается катастрофа, когда Харпер утыкается лбом в ладони, из-за чего ее локоть скользит по столу и отправляет горячий шоколад в…

Меня.

И да.

Три секунды спустя, мою любимую выцветшую футболку с Хоббсом[9] заливает жижей взбитых сливок и шоколада.

— Застрелите меня, — вздыхает Харпер, когда ложится щекой на стол и изображает нажатие на курок.

— Хорошо, что сегодня день стирки, — говорю я и понимаю, что где-то должна быть сюжетная линия, где Мистер Оргазм спасает день.

Она поднимает голову.

— Ты действительно уверен, что хочешь, чтобы я пошла с тобой хоть куда-нибудь?

Я преувеличенно киваю и дергаю свою заляпанную горячим шоколадом футболку.

— Ты, в общем-то, только что заверила печатью договор, чтобы быть моей сообщницей, Принцесса Неловкость.


Глава 4

Харпер взмахивает правой рукой, заносит ее назад, а затем запускает четырехкилограммовый ярко-розовый неоновый шар. По восхитительно прямой траектории шар катится по дорожке, освященной мигающими серебристыми огнями, и я задерживаю дыхание до тех пор, пока он не выбивает три очка.

Я ненавижу это делать, но молча молюсь, чтобы на этом разрушение закончилось.

Только это не так. Еще две кегли шатаются, а затем падают.

Я скрещиваю пальцы, чтобы оставшиеся не сдались.

Но я не так удачлив. Еще три кегли опрокидываются, а затем одна из них ударяет последнюю пару.

И они все падают.

Харпер выбрасывает руки вверх и рассекает воздух кулаком. Это ее второй страйк за вечер. Черт, черт, черт. Моя команда почти разгромила команду Джино. Я украдкой смотрю на него. Его руки скрещены, губы вытянуты во властную тонкую линию, а глаза прищурены почти до щелочек. Взгромоздившись на оранжевый пластиковый стул у турнирной таблицы, он некоторое время свирепо смотрит на меня, как будто я виноват в том, что Харпер выбила страйк. Серена возникает рядом с ним, и он улыбается, когда она кладет руку ему на плечо и что-то шепчет. Наверно, напоминает ему улыбаться корпоративному фотографу, так как эти фотографии будут размещены в инстаграме Comedy Nation.

Я возвращаю свое внимание обратно к Харпер. Ее голубые глаза горят и сверкают, и она, вроде как, на высоте. Она направляется в мою сторону к вернувшемуся шару. Меня не должно удивлять, что она играет в кегли как чемпион. Я уверен, что она и в бассейне тоже надерет мне задницу. А когда она играет в дартс, дротики попадают в яблочко каждый раз. Черт, Харпер, скорее всего, может поменять колесо без посторонней помощи.

Это убийственно возбуждающее видение.

Ох, черт.

Размышлять о ее авторемонтных навыках — плохая идея. Потому что, когда она с самодовольным видом подходит ко мне, я представляю Харпер в роли сексуальной рыжеволосой девушки-механика, одетой в короткие облегающие шортики и майку, натянутую на груди, с сексуальными черными следами от масла на ногах. Не знаю почему, но в любой фантазии, где присутствует девушка-автомеханик, она обязана носить короткие облегающие шортики. Это часть кодекса парней, и от этого никуда не деться. Не то чтобы я хотел.

— Ты видел это? — спрашивает Харпер, сияя, когда обхватывает меня руками, чтобы заключить в объятия. Я отбрасываю в сторону свои, взявшиеся из ниоткуда фантазии, чтобы стало не совсем очевидно, что у меня стояк на нее прямо в эту минуту. Но правда, она бы выглядела так чертовски хорошо, работая над моим двигателем.

Забавно, что у меня даже нет машины.

— Только не говори мне, что можешь выбить триста очков, — шепчу я, пока отвечаю взаимностью и обнимаю ее своими руками. Потому что… ну, она это начала и, видимо, чувствует себя фантастически уютно в моих объятиях, вот так.

— Не-а, я не настолько хороша, — говорит Харпер, когда мы отстраняемся, завершая этот скоротечный момент.

Я одариваю ее косым взглядом, пока она вглядывается в машину, которая пыхтит и выкатывает шары.

— Это был твой второй страйк за сегодня, — напоминаю я ей. — Ты — мастер, и ни слова не сказала мне.

Она игриво пожимает плечами.

— У девушки должны быть кое-какие секреты.

И я хочу, черт возьми, узнать ее секреты.

— Ладно, — говорю я, а затем понижаю голос еще больше, хотя из-за звучания музыки из стерео системы боулинга, сложно что-то расслышать. — Но если ты продолжишь выбивать страйки, мне конец.

Она прикладывает ладонь ко рту.

— О, черт, — шепчет она сквозь пальцы. — Мы настолько близки к победе? Я была так занята, играя роль твоей подружки, что почти забыла.

Харпер переводит взгляд на крошечную брюнетку, расположившуюся рядом с Джино. Ее зовут Франси. Она работает в отделе маркетинга, на ней юбка, длиной до промежности, как и обычно. Когда я только приехал сюда сегодня, она неторопливо подошла ко мне, а затем резко развернулась в другую сторону, когда заметила Харпер рядом со мной. Теперь она подбивает клинья к Джино, что идеально, ведь он думает, что побил меня и в этой игре тоже. Но ему невдомек, что я буду смеяться последним. Несколько месяцев назад Франси пыталась найти меня в «Тиндере»[10]. Вышло так, что вместо меня она нашла моего брата, Уайата, так как меня нет в «Тиндере». Уайат — плотник, ставший крупным подрядчиком, его бизнес растет невероятно быстро, и, очевидно, она осталась вполне довольна его инструментом. Или так он сказал мне. Я сказал ему, что это СМИ[11], но СМИ — довольно четкое описание моего брата.

Когда машина выкатывает шар, я хватаю его для Харпер. Подношу к своей груди, обхватываю шар пальцами и шепчу:

— Я ненавижу просить, но мне нужно, чтобы ты сбросила следующий ход.

Харпер поникает.

— Правда?

— Он сойдет с ума, если мы выиграем. Он хочет, чтобы его команда выиграла и собрала больше денег на благотворительность. Он хочет, чтобы его фото было единственным, отправленным во все коммерческие издания.

Она тяжело вздыхает.

— Сбросить его как в первенстве по бейсболу 1919 года?

Я киваю.

— Сделай так же, как «Уайт Сокс»[12].

Она морщится.

— Это тяжело.

— Я знаю. Но с меня выпивка до конца жизни… и торт до конца жизни, хорошо?

Харпер решительно кивает и тянется за шаром в моих руках. На короткий миг ее пальцы задевают ткань моей рубашки, повседневной рубашки на пуговицах, на выпуск с закатанными манжетами. Может быть, я ошибаюсь, но, кажется, будто ее пальцы задерживаются на моей груди гораздо дольше, чем требуется.