Лорен Блэйкли - Мистер О

— Ты это читала?

— Я читаю все. Я поглощаю информацию, — восклицает Харпер, и мы возвращаемся обратно к тому месту, где, кажется, постоянно обитаем — где она говорит мне комплименты, но говорит это так, будто я машина, которую она думает купить. А у этой модели сто семьдесят лошадиных сил.

— И потом, твое лицо, с этой потрясающей щетиной на нем.

Я пробегаю рукой по своему подбородку. Аккуратная, подстриженная борода — это как дополнительная секс игрушка, которую я могу принести в спальню.

— Женщины любят бороду, — поясняю я с кривой ухмылкой.

— Уверена, что так и есть, — говорит Харпер себе под нос. Она зажимает зубами уголок своих губ, а затем говорит гораздо мягче, чем прежде: — Я могу потрогать?

ЧЕРТ, ДА.

Харпер поднимает руку и прикасается к моему подбородку. Мое дыхание сбивается, когда она проводит большим пальцем по легкой щетине. Я остро ощущаю каждую проходящую секунду, одна перетекает в другую, пока эта женщина прикасается ко мне, поглаживая линию подбородка, как будто очарована ощущениями.

— Мягкая, — шепчет она почти с восхищением, пристально глядя на мой подбородок. Мое сердце начинает колотиться, и я пытаюсь сохранить хладнокровие. Когда она говорит: — Но и довольно жесткая тоже.

Я клянусь, не знаю, как мне удается не накрыть ладонями ее щеки, не прижать ее спиной к каменной стене, и просто целовать так, чтобы она потеряла к черту голову. Целовать, прикасаться, тереться, и еще много чего. Я хочу прижать к себе это пышное тело и позволить ей почувствовать, как сильно она заводит меня, и узнать, делаю ли я с ней то же самое. Я вижу, как дыхание Харпер слегка сбивается, и моя похоть начинает стремительно расти внутри. Не могу удержаться, и надеюсь, что Харпер хочет того же, что и я. И, судя по тому, как она прикасается к моему лицу, такое чувство, что так и есть. Это действительно так и, может быть, поэтому звук ее имени формируется в моем горле, как предупреждение.

Так что, если она коснется меня вот так еще раз, она узнает, что играет с огнем.

А затем я вспоминаю. Это Харпер, и, вероятно, она и понятия не имеет, какой эффект на меня оказывает. Я никогда не знал кого-то, вроде нее. Вот она, говорит все эти сладкие, сексуальные слова, и, возможно, даже не понимает, что они могут сделать с мужчиной.

Этому трудно сопротивляться, да я и не хочу. Нахрен сопротивление. Я позволю ей поиграть со мной еще несколько минут.

— Хочешь пощупать что-нибудь еще? — спрашиваю я, надеясь, что она поймает меня на слове с моим невероятно щедрым предложением быть ее подопытным. — В наличие есть руки. Грудь также на дежурстве. Даже волосы могут быть твоей мишенью, — в приглашении я наклоняю голову.

Через секунду ее рука оказывается в моих волосах. Харпер не торопится, а медленно и размеренно пробегает пальцами сквозь пряди. Мое воображение разыгрывается, рисуя другие возможные сценарии, где ее руки могут ухватиться за мои волосы, притягивая меня ближе. Где она с жадностью целует меня, поглощая мои губы голодными прикосновениями, приводя к наполовину сорванной в лихорадочном безумии одежде. Я представляю, как за нами захлопывается входная дверь и затем происходит жаркий секс у стены, где ее трусики опущены до колен. Или одну из моих любимых, альтернативных, одну из простых, но по-прежнему жарких фантазий — Харпер ногами обхватывает мою голову, пока я пробую ее своими губами и дарю оргазм своим языком.

На следующий день, я бы подошел к ней, убрал бы прядь волос с ее уха и прошептал: «Я все еще чувствую твой вкус на губах». Она бы задрожала, а затем снова запустила бы руки в мои волосы, нуждаясь в большем.

Так, как она делает прямо сейчас на улице. На долю секунды Харпер останавливается и прижимается ко мне. Я чувствую ее мягкое дыхание на своем лице. Я встречаюсь с ней взглядом и пытаюсь прочитать ее, узнать, что мерцает в синих радужках ее глаз, и соответствует ли оно пламени во мне.

— Поцелуй девушку, Мистер Оргазм!

Мы с Харпер резко и одновременно поворачиваем головы. Двое парней через дорогу подбадривают меня, стоя у края тротуара. Они, наверное, думают, что мы вместе.

— Сделай это! — присоединяется другой. — Как в эпизоде «Поцелуй вируса».

Харпер поворачивается ко мне, ее губы изгибаются в игривой ухмылке.

— Он должен был поцеловать девушку, чтобы излечить, — шепчет она, будто я мог забыть этот маленький элемент в сюжетной линии. — Мы не можем разочаровать поклонников.

Я едва успеваю понять, какого черта тут происходит, когда Харпер, пошатнувшись, подходит ближе. Мой мозг протестует, и я не знаю, разводят ли меня на слабо, до тех пор, пока она не выдыхает:

— Ради фанатов, верно?

И, черт возьми, если благодаря фанатам это стало возможным, я должен отправить им каждое подписанное коллекционное издание.

— Давай устроим для них шоу, — говорю я, и мое горло пересыхает, когда становится ясно, что она не шутит.

— Поторопитесь! Или вирус распространится! — кричит один из парней, и Харпер вздрагивает, прижимая руку к своей груди. А затем шепчет:

— Ты единственный, кто может меня спасти.

Те же слова, которые произнесла девица в беде в том эпизоде.

Она позволяет им нас подстрекать. Харпер любит игры. Она любить развлекаться и любит выступать. Волшебник внутри нее проделывает фокус от начала и до конца.

Она проводит пальцем вдоль моего подбородка, и мое дыхание замирает.

Нет времени для раздумий, нет времени для анализа. И поскольку ее руки и так обнимают меня, будет справедливо, если я верну должок.

Возможности гудят во мне. Я проскальзываю своей правой рукой в ее волосы, пропуская мягкие пряди сквозь пальцы, изящно и медленно, и наблюдаю, как выражение ее лица из смелого и игривого, меняется на что-то совершенно новое.

Что-то беззащитное.

Это так соблазнительно. Этот взгляд заставляет меня желать ее еще больше.

Вблизи ее голубые глаза даже ярче, чем лагуна на острове, от ее шампуня чувствую намек на нечто похожее на апельсин. Он пьянящий, и мой рот наполняется слюной, желая попробовать ее, вдохнуть ее запах.

Я подношу свою правую руку к ее подбородку, мягко наклоняя ее лицо к себе. Мой пульс учащается, и я облизываю губы, когда наши взгляды встречаются. Ее глаза сияют от желания, и это выглядит так чертовски искренне. Я притягиваю Харпер ближе, ее губы размыкаются, и из них вырывается приглушенный вздох. Судя по ее реакции, абсолютно уверен, что она так этого хочет, что это уже выходит за пределы причины, почему мы разыгрываем этот спектакль. Но затем, когда я склоняюсь к ней, перестаю думать о причинах вообще. Мир замедляется, и я целую Харпер так, что парочка фанатов на той стороне улицы кричат и выкрикивают «Класс», и «Черт, да», и, наконец, победное «Она спасена!».

Это вознаграждение, и еще какое.

Я хочу дать им пять за то, что они подстрекали ее, или что провоцировали меня, или что бы там ни случилось, из-за чего этот момент стал возможным.

Потому что это будоражит.

Наши губы соприкасаются. На ее губах намек на блеск для губ, и ни малейшего вкуса «Любовника на расстоянии», который она выпила в баре. Я легко и стремительно захватываю ее губы с едва заметной лаской, обещанием и намеком на то, во что это могло бы превратиться, если бы не было зрителей.

Каким бы ни был этот поцелуй, у него есть свой собственный ритм, собственная частота, ведь воздух вокруг нас будто заряжается и вибрирует от чувственной энергии.

Или, возможно, это происходит только со мной, потому что мое тело гудит, а кожу покалывает.

— Твои губы такие мягкие, — шепчу я, и Харпер вздыхает в ответ.

Затем еще раз прижимается губами к моим губам и бормочет:

— Твои тоже.

Мы уверенно справились с этим, но когда ее губы захватываю мои еще раз, в нем чувствуется гораздо большее.

Такое чувство, что поцелуй на показ перерос во что-то большее.

Но как только дальнейшее промедление становится невыносимым, и когда я готов проскользнуть своим языком между ее губ, парни начинают кричать, хлопать и скандировать, убивая этим все настроение.

И мы отрывается друг от друга.

Харпер моргает, смотрит вниз, а затем скользит взглядом обратно вверх. Ее взгляд виноватый, как будто ей жаль, что мы прижимались друг к другу губами.

— Что ж, — пылко говорит она, будто пытается сгладить неловкий момент. — Хорошо, что Мистер Оргазм дал девушке правильную дозировку поцелуя против вируса.

Я прочищаю горло, пытаясь осмыслить то, что она только что сказала. Или то, что только что случилось. То, как мы практически воспроизвели сцену из моего шоу. Что я — герой, а она — девушка, которую я спас от гибели.

— Я имею в виду, они совершенно точно надеялись, что ты сделаешь это, — говорит она так, будто должна оправдать наш поцелуй.

— Да, определенно, — подтверждаю я, шагая рядом с ней, потому что мой мозг плавает в море эндорфинов, и соглашаться намного проще, чем все остальное. Я смотрю через улицу и показываю тому дуэту палец вверх.

— С ней все хорошо, — говорю я им так же, как Мистер О в шоу.

Харпер присоединяется и тоже машет им. Она поворачивается ко мне и опускает руку на мое плечо.

— Эти парни поклоняются тебе и персонажу-бабнику, которого ты создал.

Я морщу лоб, желая, чтобы мы сейчас не говорили о вымышленном, потому что для меня наш поцелуй чувствовался чертовски реальным. Но я не имею понятия, понравился ли ей поцелуй так же, как и мне.

— Я всецело посвятил себя шоу, — говорю я, поддерживая разговор.

Она смеется, затем выражение ее лица меняется и снова становится серьезным, как тогда, когда она впервые открылась мне в баре.

— Я действительно ценю твою помощь со всеми этими штучками со знакомствами, — говорит она, и наш поцелуй исчезает в ночи. Фокус закончен, и волшебник и создатель шоу покинули сцену. Сейчас мы просто Ник и Харпер, друзья с секретным проектом.

— Иначе и быть не может. Я делаю это с радостью. И, как я уже тебе говорил, Джейсон действительно в тебя влюбился, — продолжаю я, поскольку мне гораздо легче сейчас понять другого парня, чем разбираться в запутанном беспорядке в моей голове.

Харпер пожимает плечами и приподнимает уголки губ.

— Правда?

— Безусловно. Ты не должна упускать шанс с ним, — подтверждаю я с ложным энтузиазмом, пока пытаюсь вернуться к тому, чтобы снова стать ее тренером по свиданиям, хотя с тех пор, как мы поцеловались, я мог бы стать кандидатом на изучение раздвоения личности. Может, я подхватил от нее какой-то новый вид вируса вместе с тем поцелуем?

— Ты так думаешь? — спрашивает она, с любопытством наклоняя голову.

— Определенно. Он может быть мужчиной твоей мечты.

Она бросает на меня скептический взгляд, а затем пожимает плечами.

— Встретишься со мной после того, как я схожу с ним на свидание, пока в моей голове все будет свежо? — спрашивает она, сжимая вместе ладони. Я собираюсь сказать «нет», когда она добавляет: — В конце концов, я сделала для тебя бросок «Уайт Сокс» 1919 года.

— А еще, благодаря тебе, только что я выглядел как рок-звезда перед моими фанатами, — все еще на автопилоте говорю я. Даже если я этого не хочу, но я добровольно согласился ей помочь, так что это, очевидно, тренировка. — Дай мне знать, где и когда.

— Я напишу тебе, — прощается Харпер, затем поднимается по ступенькам, и я смотрю, как она открывает дверь, поворачивается и машет мне рукой через стекло.

Она уходит, забрав с собой самый странный и самый лучший первый поцелуй из всех, что у меня когда-либо были.

Я возвращаюсь в свой дом, на Семьдесят третьей улице, в квартиру на четвертом этаже, с открытыми кирпичными стенами и огромным окном с видом на парк. Как только дверь за мной с тихим щелчком закрывается, я спрашиваю себя, можно ли считать это первым поцелуем, если ты даже не знаешь, было ли это реальным или просто вызовом на слабо?

Не думаю, что это длилось дольше пятнадцати секунд, но эти пятнадцать секунд эхом отзываются во мне, и я все еще чувствую след от ее губ на своих губах. Я все еще чувствую ее сладкий запах, когда вдыхаю. Все еще слышу ее мягкое дыхание.

Хотел бы я знать, думает ли Харпер об этих пятнадцати секундах так же, как и я.

Но я не могу знать, и не узнаю.