Кейси унесет этот образ с собой в могилу — так сильно врезался он в ее воображение. Он был как статуя, в совершенстве изваянная художником, слишком гордым, чтобы добавить хоть что-то к этому прекрасному творению природы. От короткого взгляда, брошенного на Демьена, у Кейси внутри все задрожало.

Она скорее почувствовала, чем услышала, как он опустился перед ней на колени. От ожидания чего-то неизведанного дыхание у нее стало неровным. Нужно было встать и убежать, только ноги не слушались. Демьен взял ее лицо в ладони и посмотрел ей прямо в глаза.

Неудержимое пламя — вот что такое были сейчас его глаза. Солнце садилось, погружая обоих в золотистый сумрак, но было еще светло, чтобы увидеть это пламя.

— Это больше не проходит, Кейси, — скорее прошептал, чем проговорил он охрипшим голосом.

Ждал ли он ответа, когда она едва могла соображать?

— Что… не проходит?

— Твердить себе, что наш брак недействительный.

— Но ведь и в самом деле так.

— Вот сейчас, в эту самую минуту, он в высшей степени действительный.

Он, должно быть, и не ждал от нее ответа, потому что его губы наложили запрет на любые ее слова. Неудержимое пламя? Его поцелуй скорее можно было сравнить с извержением вулкана. И в несколько секунд накал страсти у Кейси дошел до той же точки.

Так вот о чем она постоянно думала с того самого часа, как судья поженил их с Демьеном. Теперь она всем сердцем готова была согласиться: вот сейчас, в эту самую минуту, брак их действителен, он настоящий. Кейси устала подавлять те чувства и ощущения, которые вызывал в ней ее муж.

И уж никак нельзя было подавить то, что она чувствовала в этот миг, даже если бы и хотела. Словно какой-то вихрь подхватил ее, когда она сама встала на колени, чтобы прижаться к Демьену, обнять его за шею и поцеловать так крепко, как только могла. Он обнял Кейси обеими руками и прижал к себе, ответив таким огненным поцелуем, что ей даже стало страшно.

Кейси была полностью поглощена поцелуем и не почувствовала, как Демьен отвел от себя ее руки и начал стягивать с нее рубашку. Шелковый лифчик и кружевные панталоны заняли больше времени — возможно, потому, что их изысканная женственность не соответствовала остальной одежде Кейси. А она почти не заметила, как Демьен расстелил на земле пончо и поднял ее, чтобы уложить на это самое пончо. Только очень остро ощутила тот момент, когда он лег рядом и начал ее ласкать.

Его ладони гладили плечи Кейси, ее шею, надолго задержались сначала на одной, потом на другой груди, как бы испытывая их чувствительность, изучая форму. Затем эти руки все с той же смелой властностью, какой она не ожидала, скользнули на живот.

Демьен наклонился и коснулся языком отвердевшего кончика ее соска — и Кейси не в силах была удержать вспыхнувшую дрожь. Она попыталась притянуть Демьена к себе, но он не подчинился, продолжая целовать ее груди и доводя ее почти до безумия. Ей казалось, что вся она пылает огнем.

И тогда рука, лежавшая у нее на животе, сдвинулась пониже, еще ниже, пока пальцы не проникли в ее влажную глубину. На его прикосновение тело Кейси мгновенно откликнулось вспышкой такого наслаждения, какого она прежде не могла вообразить.

Демьен лег на нее, напомнив, что она не одна. Кейси открыла глаза и увидела его нежную улыбку. Не удержавшись, она улыбнулась в ответ. В ней росло чувство не просто физической близости, нет, это было нечто большее, это было совсем другое. Радостное, даже восторженное — ни тревоги, ни смятения.

Он поцеловал ее снова, в то время как еще какая-то часть его тела проникла ей между ног. Вторжение оказалось таким сильным и настойчивым, вызвало такое новое ощущение внутри ее тела, что Кейси широко раскрыла глаза. Та же напряженность отражалась и в его взгляде, и причиной тому было то, что вошло в Кейси, заполнило ее.

У Кейси перехватило дыхание, до того непривычными были все эти ощущения; но через минуту она стала дышать часто-часто, потому что Демьен двигался в ней, подчиняя своему ритму, и она с восторгом подхватила этот ритм.

Потом, когда все закончилось, Демьен прижимал Кейси к себе, касаясь губами ее лба и одной рукой нежно поглаживая по спине, а она испытывала невероятное наслаждение. И оставалась бы в этом блаженном состоянии бесконечно долго, если бы вдруг не услышала, как бурчит у Демьена в животе. Кейси улыбнулась — и они поделили на ужин единственную пойманную рыбу.

Глава 26


Вначале Демьену казалось забавным, что Кейси краснеет. Каждый раз как она смотрела на него, щеки ее заметно розовели. Но мало-помалу это начало его беспокоить.

Он сам, разумеется, испытывал сложные чувства, вспоминая то, что произошло. Понимал: то же самое переживает и Кейси, но надеялся, что она не раскаивается. Ему бы следовало чувствовать раскаяние, но этого не было.

Прежде его любовные связи были до крайности просты. Он проводил несколько часов с женщиной и возвращался домой, в свою холостяцкую постель. Его не волновало, встретится ли он еще когда-нибудь со своей дамой или нет. Кейси оказалась первой женщиной, с которой он провел всю ночь, а потом вместе пил утром кофе. Для Демьена это был новый опыт, и он не знал, как вести себя с Кейси, чтобы не смутить ее еще больше.

Можно было бы с утра заняться с ней любовью, чтобы ослабить напряжение, в котором явно пребывали оба. Именно этого Демьену и хотелось. Но она держалась с какой-то отчужденностью, и Демьен не решился ничего предлагать. К тому же Кейси оказалась девственницей. Как ни мало Демьен знал об этом предмете, он все же слышал, что после первого сексуального контакта девушка несколько дней испытывает болезненные ощущения. А он меньше всего хотел бы причинить ей боль. Кажется, прошедшей ночью она счастливо избежала неприятных впечатлений.

Демьен всячески ругал себя за то, что поддался искушению. Вопреки всему он надеялся, что вскоре они найдут какого-нибудь судью, потому что их временный брак сводил его с ума. С одной стороны, он получил законное право на близость с Кейси, но с другой — стоило бы проявить благородство и не пользоваться этим преимуществом.

Однако вчера он и думать не думал о благородстве и порядочности, как раз наоборот. Он подыскивал одно оправдание за другим, чтобы разумнее объяснить себе, почему он так глупо мучился желанием овладеть Кейси, тогда как вообще не должен был этого делать. Но это все, что ему Оставалось. Отговорки. Демьен понимал, что по-прежнему должен держать руки подальше от Кейси.

Но пока он ни о чем не жалел. Кейси оказалась невообразимо восхитительной. И невероятно пылкой. Это поразило Демьена больше всего: ведь она была таким мастером скрывать свои чувства, что и не разберешь, друг она тебе или враг.

Они почти не разговаривали друг с другом до Калтерса, которого достигли уже к концу дня. Им говорили правду: Калтерс оказался небольшим, но быстро растущим городом. Вокруг двух центральных кварталов уже шло строительство; разные предприятия и фирмы, несомненно, привлекали сюда переселенцев. К тому же город выглядел куда более мирным, чем многие из тех, что проезжали Демьен и Кейси. На улицах полно детей, там и сям разбросаны игрушки — явное свидетельство того, что игры с пистолетом не часто нарушают мир в Калтерсе. Был и непременный салун, и не один, а по дороге наши путешественники заметили несколько церквей.

Кейси расспросила, где сдаются комнаты, и ей указали дорогу. С ее стороны это была почти пощечина: ведь она знала, что Демьен привык останавливаться в самом лучшем месте, а в городе была гостиница, хоть и очень маленькая. Таким образом Кейси предлагала Демьену оставаться в удобной для него части города, сама предпочитая другую. Иными словами, она больше не хотела близости с ним.

Она дала понять это яснее, чем если бы высказалась вслух. Желания Демьена значения не имел». Ему это не понравилось, он предпочел бы поселиться в одной комнате с Кейси. Стало быть, она сожалеет о происшедшем и хочет быть уверенной, что продолжения не будет.

Они разделились после того, как пристроили лошадей, договорившись встретиться за обедом в ресторанчике, который заметили по пути. Тогда и обсудят, как действовать дальше, если Генри окажется в Калтерсе. Но Демьен очень скоро обнаружил, что его охота подошла к концу; во всяком случае, он так решил, увидев в гостинице на доске объявлений газету с большим портретом Генри. Каррутерс и в самом деле баллотировался на должность мэра, а выборы должны были состояться через несколько недель.

Демьен пробежал глазами газетную статейку — типичный образчик предвыборной брани и взаимных обвинений. Впрочем, разговор шел сугубо политический, о Каррутерсе не сообщалось ничего личного, скажем, долго ли он живет в этом городе, откуда приехал. Не было упомянуто даже имени, только фамилия, но в таких небольших городках, как правило, все друг друга знают. А Демьену не требовалось иных доказательств, кроме портрета.

У него было две возможности. Либо разыскать Генри немедленно и заняться им самому, либо найти сначала Кейси, чтобы и она присутствовала при долгожданной очной ставке. Как ни хотелось ему поскорее покончить с этой историей, он решил, что обязан предоставить Кейси, так сказать, место в первом ряду в награду за время и силы, потраченные, чтобы привести его к Генри Каррутерсу.

Город был невелик, и найти пансион, где поселилась Кейси, не составило особого труда. Пансион был по крайней мере чистенький и даже уютный на вид, владелица — местная школьная учительница. Эта весьма благопристойная молодая леди, вероятно, не пустила бы Демьена наверх, знай она, что Кейси — особа женского пола. Но поскольку не была об этом осведомлена, то и указала Демьену на вторую дверь, слева от лестничной площадки. Но дверь была открыта, а комната пуста.

Звук льющейся воды привел Демьена к другой двери, плотно закрытой. Он нетерпеливо постучал:

— Кейси, вы там?

Она была там и отозвалась немедленно:

— Что вы здесь делаете?

Демьену не нравилось вести разговоры через запертую дверь. Не ответив на вопрос, он задал новый:

— Вы одеты?

— Наполовину, я собираюсь принимать ванну.

Неудивительно, что возникшая перед глазами картина — Кейси под струями горячей воды — изменила ход мыслей Демьена. Он ведь не знает точно, заперта ли дверь. Хотел проверить, но тут снова услышал голос Кейси:

— Вы еще там?

— Да, — ответил Демьен и вздохнул, вспомнив, зачем пришел.

— Вы не сказали мне, что вам надо.

— Генри здесь.

— Я знаю.

— Что вы этим хотите сказать? — нахмурился Демьен.

— Скорее всего то, что видела ту же газету, что и вы.

Там его портрет на первой странице.

Демьен нахмурился еще сильнее.

— И вы пришли сюда и решили помыться, вместо того чтобы явиться сразу ко мне?

— Он никуда не денется, Демьен. Он все еще будет здесь, когда я закончу.

— Я не стану ждать.

Демьен услышал недовольное ворчание, потом дверь рывком распахнулась. С немалым разочарованием Демьен убедился, что Кейси полностью одета, не хватало только пончо и пистолета за поясом.

— Чего ради такая спешка? — резко спросила Кейси.

— И вы еще спрашиваете, зная, сколько времени я искал Генри?

Это было так справедливо, что Кейси утратила воинственность и даже вздохнула.

— Вы правы, не стоит спрашивать. — Она потянулась за ремнем и, застегивая пряжку, добавила:

— Узнали у кого-нибудь, где искать Каррутерса в это время дня?

— В салуне Барнета. По-видимому, он именно оттуда ведет свою политическую кампанию.

— Не говорите с таким отвращением, — улыбнулась Кейси. — Вы же убедились, что в салунах отличным образом ведут важные дела, а не только пьют и играют, а также… — Тут она поперхнулась от смущения. — Ладно, смысл вам ясен.

Смысл был Демьену ясен, но он сделал вид, что не понимает.

— И что еще там делают?

— И вообще весело проводят время, — хмуро сымпровизировала Кейси, упрямо не желая упоминать хоть о чем-нибудь имеющем отношение к сексу.

Демьен наклонился, быстро поцеловал Кейси и произнес, пока она не опомнилась от удивления:

— Таким вот образом?

Кейси сердито фыркнула, подхватила пончо и сильно покраснела, не смея встретить озорной взгляд Демьена. С явным сожалением она посмотрела на ванну с горячей водой и направилась к двери, бросив:

— Ладно, пошли. Надо кончать с этой историей.

Глава 27


Первое, что бросалось в глаза в салуне Барнета, — полная чистота. И второе — этот салун не был похож на те, что Кейси видела раньше. Столы покрыты красной кожей. Стулья обтянуты. Стойка бара резная — настоящее произведение искусства — и отполирована до блеска. Доска для стаканов с напитками мраморная. Стены оклеены обоями. На полу тонкий ковер, и нигде никаких плевательниц. Если бы не стойка, можно подумать, что ты в вестибюле модной гостиницы или в мужском клубе для избранных.