В этот раз, когда он окончательно овладел ею, они были настолько захвачены всесокрушающей страстью, что почти мгновенно погрузились в блаженное забытье.

Буря стихла, они лежали рядом, тесно обнявшись, и Синтия в полусне, припав к его груди, прошептала:

— И так теперь будет всегда? — При воспоминании о только что пережитых мгновениях голос ее дрогнул. Рик взял ее за руку и стал целовать пальчики один за другим, потом взглянул на нее.

— Ты имеешь в виду нас двоих или каждого в отдельности? — Снова в его голосе прозвучала эта ненавистная насмешка. Ресницы Синтии дрогнули, и он пробормотал, теснее прижимая ее к себе: — Не переживай так, моя радость. Ведь ты знаешь меня достаточно хорошо и понимаешь, что я всегда ищу спасения в цинизме, если испытываю слишком глубокие чувства. — Он усмехнулся. — Не очень-то приятно признаваться в этом, мышка, но такого со мной еще никогда не было, поверь.

— Это хорошо.

Она улыбнулась удовлетворенной улыбкой, удобно положила голову ему на плечо и погрузилась в глубокий сон.

Когда Синтия открыла глаза, она увидела, что вся комната стала розовой. Заря! Рик лежал рядом, по-детски подложив ладонь по щеку, длинные ресницы вздрагивали во сне. Морщинки на его лице разгладились, он выглядел сейчас совсем молодым. Как мальчишка, подумала Синтия, и в груди что-то остро кольнуло. Протянув руку, она нежно провела кончиком пальца по его губам. Рик пробормотал что-то непонятное и перевернулся на другой бок, уткнувшись носом в мягкую подушку.

Синтия выскользнула из-под простыни, накинула на плечи халат Рика и вышла на веранду. Там она остановилась, завязывая пояс, и любуясь ранним утром.

— Господи, какая красота!

Нет, никогда со времен создания мира не было еще такого божественного утра, подумала она, сладко потягиваясь и подставляя лицо теплым утренним лучам солнца. Вокруг под нежным ветерком покачивали головками яркие розовые и красные гибискусы, а одинокая маленькая птичка — изумрудная колибри — пила нектар с цветка вьюнка над ее головой.

Синтия раскинула руки, словно хотела обнять чудесное утро, и дала себе клятву: если я проживу даже до ста лет, то и тогда не забуду этого дня. Она знала, что любовь к Рику не принесет ей ничего, кроме боли, но такова жизнь, такова цена мимолетного счастья, и она с радостью заплатит эту цену.

Рик… Она уже повернула обратно, почувствовав, что не может дольше оставаться без него, как вдруг заметила сквозь ветви олеандров на горизонте крошечный катер. Конечно, этот катер мог плыть куда угодно…

Синтия лишь на секунду задержала на нем взгляд, но грудь ее сдавило нехорошее предчувствие. Она вернулась в спальню.

Рик все еще спал, свернувшись калачиком под простыней. Синтия пристально вгляделась в его лицо, стараясь навсегда запечатлеть в памяти любимые черты, затем опустилась на колени рядом с кроватью и поцеловала его в лоб.

Он проснулся мгновенно, в зеленых глазах блеснуло настороженное кошачье выражение, но, увидев Синтию, он медленно улыбнулся, поднял руку и легонько дернул ее за прядь волос.

— Доброе утро, малышка.

— Рик, — сказала она дрогнувшим голосом. — Сюда плывет катер.

— Что ты говоришь? — Он поморщился, затем чуть заметно кивнул. — А ты уверена?

— Конечно. Плывет и прямо сюда.

— Он далеко?

— Ну, — она слегка пожала плечами, — пока далеко, но…

— В таком случае…

На губах Рика появилась знакомая улыбка, и без всякого предупреждения он схватил ее и притянул к себе на кровать. Для нежностей не было времени, охваченные мгновенным непреодолимым желанием, они устремились друг к другу с неистовой, почти языческой страстью, словно для них обоих уже не существовало завтра.

Мир, взорвавшись, рассыпался на миллион осколков.

Синтия лежала, не открывая глаз, пока не услышала шаги на веранде. Рик тоже уловил этот звук, потому что обнимавшие ее руки вдруг разжались.

Раздался осторожный стук в дверь. Рик мягко освободил ее, поцеловал в нос и поднес палец к губам. Легко поднявшись с кровати, он подобрал с пола небрежно брошенный халат, надел его и вышел из комнаты, на ходу завязывая пояс.

Синтия слышала, как он с кем-то поздоровался, затем разобрала голос Дика, смех и негромкий разговор. Несколько секунд она пыталась понять, о чем они говорят, но потом бросила это пустое занятие. Она еще чувствовала в теле сладостное томление, ее мысли до сих пор блуждали совсем в другой области бытия. Но постепенно к ней вернулось ощущение реальности. О Боже! Все кончено! Рик может и не объявлять ей, что они покидают остров, и так все ясно. Фантазии, которые она лелеяла ночью, быстро развеялись в беспощадном свете дня.

На глаза Синтии навернулись слезы. Как несправедливо, что так мало времени было отпущено для счастья — только одна ночь любви в объятиях Рика. Но вот появляется катер, и жестокая действительность не оставляет никаких надежд. И все-таки в ее жизни была изумительная ночь, бесценное сокровище, которое она станет бережно хранить в своей памяти до конца жизни!

Она встала и прошла в ванную. Из зеркала на нее взглянуло чужое лицо — не похожее на лицо прежней, уверенной в себе Синтии Бессет: пылающие щеки, тени под запавшими глазами, припухшие губы. А когда она бросила взгляд на тело, то отметила, что и оно как бы неуловимо изменилось. Ведь совсем недавно по нему упоительно скользили руки Рика, гладили теплую кожу, ласкали, возбуждали, оставляя на нем собственный неповторимый запах ее любимого.

Синтия обхватила грудь руками, закрыла глаза и представила, что это Рик обнимает ее. Вчера вечером они стояли под душем вдвоем, сжимая друг друга в объятиях… Если она сейчас примет душ, вода смоет запах Рика, его прикосновения… Открыв глаза, она повернула краны на полную мощность и шагнула под водяной каскад.

Вернувшись в спальню, Синтия натянула первое, что подвернулось под руку, — персикового цвета маечку и белую льняную юбку. Затем неторопливо принялась доставать из шкафа свою одежду и укладывать в чемодан. Она тщательно расправляла вещи, словно было чрезвычайно важно не помять их.

Когда дело было сделано, она осмотрела полки шкафа, желая удостовериться, что ни один предмет, даже самая простенькая кофточка не свалилась случайно с плечиков, присоединясь к надушенной шелковой блузке, до сих пор лежавшей в дальнем углу.

Но, в конце концов, разве ты чем-нибудь отличаешься от той, другой женщины Рика? — прошептал неприятный внутренний голосок. Ну, чем ты лучше, скажи? Такой же мимолетный эпизод, промелькнувший в любвеобильной жизни Рика Марсо.

Когда Рик вернулся, она с усилием закрывала крышку чемодана.

— Я приготовил кофе. Ты будешь?

— Нет, спасибо, что-то не хочется. — Синтия вымученно улыбнулась, но Рик, разумеется, не заметил ее испортившегося настроения, это было видно. В Рике произошли едва заметные перемены: он словно отдалился от нее, стал чужим, деловым и озабоченным. — Переговоры закончились удачно? — заставила себя задать вопрос она.

— Да. Решено наконец подписать соглашение, которое спасет обоих. Так что, — он улыбнулся, на секунду сосредоточившись на ней взглядом, — переговоры завершились вполне успешно, и слава Богу…

— Я очень рада за тебя, Рик.

Она порывисто взяла его за руку. Он ласково посмотрел на нее, затем поднес ее тонкие пальчики к губам и нежно поцеловал.

— Я отнесу твой багаж, а потом вернусь за своими вещами, — сказал он, подхватив битком набитый чемодан.

Уже в дверях Рик неожиданно обернулся и окинул ее беглым оценивающим взглядом:

— Сегодня ты очень красивая, мышка.

Но Синтия видела, что в мыслях он далеко. Она жаждала всей душой, чтобы он еще раз обнял ее покрепче, прошептал на ухо все те ласковые слова, от которых в течение этой короткой ночи ее сердце начинало часто-часто в упоении биться. Но Синтия взяла себя в руки и, немного безразлично улыбнувшись, подхватила с кровати сумочку, и вышла, стуча каблучками, на веранду, где Дик пил кофе и курил сигарету.


Наконец мотор, ревевший так, что закладывало уши, был выключен и катер остановился у причала. На дальнем конце пляжа Синтия увидела знакомое место, где загорала и откуда заметила спускавшихся к пристани мужчин. Как давно это было? Неужели с тех пор прошло всего четыре дня? Несколько минут назад, когда они вошли в гавань, Рик указал на свою яхту, уже стоявшую на якоре: чистенькую, белую, сияющую на утреннем солнце. С борта свисала лестница, та самая, по которой взбиралась Синтия, не зная, что скоро ее сердце снова будет разбито.

— Она очень красивая, — проговорила Синтия ровным, ничего не выражающим голосом, прочитав вслух название на корме: — «Ариадна».

— Может быть, стоит заменить его на «Синтия», это имя больше подходит для моей яхты. Ты как считаешь? — Рик улыбнулся, и внутри у Синтии все сжалось от тревоги.

— А чем это плохо? — спросила она. — Какой смысл менять одно имя на другое?

Рик пожал плечами.

— Может быть, ты и права.

Он отошел к Дику, и они стали о чем-то тихо разговаривать. Синтия поправила растрепавшиеся на ветру волосы, завязав их в конский хвост.

Рик помог ей сойти на берег и пошел вперед. Дик, шагая следом за ними, нес чемодан Синтии. Они миновали высокие железные ворота, длинный ряд кустов с красноватыми листьями и тесно переплетенными ветвями, и оказались на лужайке перед изящной виллой.

Синтия с восторгом смотрела на невысокое длинное здание из местного розового кораллового камня, развернутое к морю и с трех сторон окруженное рощей раскидистых тенистых деревьев. Она успела мельком заметить с одной стороны дома бассейн, выложенный зеленоватым мрамором, полускрытый стеной из белого резного камня, которую обвил пышный вьюнок, усыпанный бледно-желтыми, словно восковыми цветами. Их тонкий, тревожащий аромат наполнял неподвижный воздух.

Рик взбежал вверх по ступеням, перешагивая сразу через две, и на террасе обернулся, поджидая Синтию.

Дик отвезет тебя в гостиницу. Хуан уже здесь, а я должен вернуться на яхту и повидать Мигеля Родригеса перед его отлетом домой. Так что пока до свидания, увидимся.

— Послушай… — начала было Синтия.

— Тебя что-то не устраивает?

Между сведенными бровями появилась едва заметная раздраженная складка. Он явно дал ей понять, чтобы она не надоедала с пустяками. Он уже вежливо, спокойно, безоговорочно отстранялся от нее и ожидал, что она сделает то же.

— Нет, все в порядке. До свидания.

С застывшей на губах напряженной улыбкой Синтия протянула руку. Он легонько пожал ее, ни на секунду не задерживая в своей.

— Как видишь, я буду занят все сегодняшнее утро. Но как только смогу… — Он не закончил фразы.

— Ну конечно, дорогой, не беспокойся. Я все понимаю. — Она опять робко улыбнулась, почувствовав, что еще немного — и она сойдет с ума от этих вымученных улыбочек.

Рик уже отвернулся от нее, и Синтия обратилась к Дику:

— Я готова.

Красота острова не тронула измученное сердце Синтии. Откинувшись на мягком сиденье красного «бентли», обтянутом дорогой кожей, она смотрела в окно, но не видела ничего вокруг, и только когда машина плавно затормозила перед гостиницей, наконец пришла в себя. Дик открыл перед ней дверцу, достал из багажника чемодан и понес к подъезду, Синтия остановила его.

— Спасибо, я справлюсь сама, — и, рассеянно улыбнувшись в ответ на его галантный поклон, вошла в дверь, услужливо открытую швейцаром.

В уютной комнате было прохладно и полутемно. Синтия подняла жалюзи, заказала себе кофе и вышла с чашкой во внутренний дворик. Жильцы соседнего номера завтракали на террасе, она не видела их, слышала только веселые голоса.

Ее новые соседи, в разговор которых она добросовестно старалась не вслушиваться, были, очевидно, молодоженами. До Синтии донеслись слова мужчины:

— Итак, миссис Бэрни, за те два дня, что мы женаты, вы успели забыть, что грейпфрут я люблю с желтым сахаром. Что, по-вашему, я должен сделать, чтобы вы запомнили это на будущее?

Дальше последовало хихиканье, возня, потом все стихло.

Синтия старалась не думать о Рике. Наверное, если однажды сердце раскололось от несчастной любви, словно хрупкая фарфоровая статуэтка, подумала она безучастно, оно уже никуда не годится. Еще неделю назад она была абсолютно уверена, что благополучно покончила со своим детским чувством к Рику Марсо. Но, по-видимому, тонкая, словно волосок, трещинка, которую дало ее сердце пять лет назад, ждала все эти годы, чтобы сейчас превратиться в открытую кровоточащую рану.

Синтия знала, что Рик не вернется. Теперь он будет постоянно «занят». В его жизни нет для нее места. Как только он закончит с делами, то, скорее всего, тут же улетит к себе домой.