– Гипотетически понимала, но не понимала, что это может случиться со мной…

– С этой фразы начинают все наши клиенты! – вздыхали юристы.

Представить себе, что два «новорусских» середняка развели меня на деньги, я не могла. Они ведь даже не были гениальными мошенниками, так, троечниками… Я любила жить только на правовом поле. А правовое поле пожимало плечами… Все мои общие с Веней знакомые были потрясены, но ничем не могли помочь. Флер светской праздничности мгновенно сменился на экзистенциальное отвращение к жизни. Одно дело, когда тебя обворовывают профессионалы, но когда это делает человек, ежедневно пасшийся у тебя в доме, конструировавший с тобой проект, поверявший тебе самое сокровенное… крыша едет по полной программе. Мы ведь, приглашая в дом гостей, не предполагаем, что они могут зайти в спальню и сгрести с туалетного столика украшения, а бросая сумку у них в прихожей, совершенно спокойны за свой кошелек. Мы ведь общаемся в одном кругу в рамках договора о принятых в нем нормах. Так что перенести мысль о том, что столько времени потрачено на вора, мне было тяжелей, чем ситуацию с машиной.

– Ну не бывает же так, чтобы в Москве в 2003 году человека просто вот так обокрали на глазах у всех и он совсем никак не может защититься?! – риторически вопрошала я, все-таки в моей визитке тогда было написано «сопредседатель Партии прав человека».

Уж если меня могли так обыграть, то что могли делать с остальными?!

– Ну, ты как ребенок, – качали в ответ головой, – оглянись, вся наша нынешняя экономика состоит именно из этого… Конечно, у своих даже воры не воруют… но кто бы мог подумать… полковник милиции… борец с наркомафией…

И тут моя подруга Ира, лабрадор которой испугался в новогоднюю ночь петарды и отравил нам этим Новый год в Венином доме, посоветовала поговорить с Людмилой Труновой. С Людмилой я была в приятельских отношениях. Вместе с мужем Игорем Труновым она в этот момент защищала заложников «Норд-Оста», отчаянно бодаясь с Лужковым, Кремлем и философски реагируя на регулярно поступающие угрозы расправы. Людмила была умница, красавица, мать троих детей, профессор и т. д. Однако она входила в первую десятку российских адвокатов, и ее услуги стоили столько же, сколько и сама машина с ремонтом. Таких денег у меня не было. Все же решили поужинать и обсудить ситуацию.

– Омерзительная история, – сказала Людмила, пока мы ели закуску.

– Зацепиться практически не за что, – нахмурилась она за горячим.

– Эврика! Я придумала, как мы сделаем из них пюре, – резюмировала под десерт. – Найди человека, который бы не побоялся оформить машину на себя. Только имей в виду, все эти сервисы под бандитами, будут угрожать… И о ходе нашей операции подробно рассказывай только верным друзьям, тем, кто может слить информацию Вене, ни слова. История очень полезная для тебя в том смысле, что быстро станет ясно, кто друзья, а кто так…

– Сколько это будет стоить? – спросила я.

– Я отправлю тебе помощника, стоимость его работ – тысяча долларов официально через кассу. Думать и руководить буду я, это бесплатно. Все-таки мы с тобой работаем на одном поле защиты прав женщин, – улыбнулась Людмила, недавно блестяще выигравшая несколько судов по выколачиванию алиментов из мужчин, прячущих после развода имущество на западных счетах.


– …Пробила через свои каналы. Как я и думала, никакого ни полковника, ни подполковника МВД Козлова в природе не существует. В лучшем случае он подсадка или осведомитель, – позвонила Людмила через неделю.

– Ты уверена? – Даже для меня это было слишком.

– Послушай, я тут не в детский сад играю, а занимаюсь своей работой. Сотрудник спецподразделения, который трындит об этом на каждом шагу!.. Взрослые тетки уши развесили…

Оправившись от удара, я начала ворошить записную книжку. Стояло лето. Из людей, на которых можно было положиться, – лучшие подруги в разъезде, любимый в другом городе и не сможет ходить по инстанциям, бывшие мужья сомнительно выглядели в качестве свидетелей в суде. Подруги второго эшелона предложили нанять на эту роль за деньги своих домработниц; бывшие любовники сделали вид, что нереально заняты; остальные – реально струсили… Они так и говорили:

– Ну, это же башку подставлять под криминальные разборки! С автосервисами шутки плохи!

За это Вене спасибо, я получила бесценную информацию о своем окружении, ничто не помогает так разглядеть знакомых и приятелей, как экстремальная ситуация.

На просьбу о помощи немедленно согласилась писательница Поля Ковач.

– Это такая азартная история, – сказала Поля Ковач.

Мы дружили сто лет, но по всем приметам она так не подходила для ментовско-автосервисной разборки, что я позвонила ей в самую последнюю очередь. Поля Ковач в молодости писала хорошие стихи. Потом чем только не занималась, работала воспитательницей детского сада при сыне, вела одну из лучших в истории радио «Россия» авторских программ, была политическим обозревателем, трудилась редактором на телевидении, писала в разных-разных жанрах. Поля Ковач относилась к породе тех внутренне и внешне изящных созданий, в присутствии которых такие, как я, ощущают себя комиссаршами с «калашниковым» наперевес. Честно говоря, я слабо представляла себе ее русалочий смех в лабиринте автосервиса.

Сравнительно недавно Петруша отдал ее сыну измученный жизнью белый «Жигуль», так что, борясь за права белого «шевроле», Поля практически осуществляла перекрестное опыление.

Итак, после согласия Поли Ковач мы начали прилежно разыгрывать юридический сценарий Людмилы Труновой. Сначала я отправилась в автосервис. В отличие от Вени Лифшиц оказался вполне товарно выглядящим господином. Хорошо сложенным вальяжным евреем из тех, кого в детстве не только заставляют играть на скрипке, но и давать во дворе в морду.

– Машину я вам отдам только за 5000 долларов, – сообщил Лифшиц расслабленным голосом. – Опись ремонта для суда? Пожалуйста! Девочки, найдите в компьютере, распечатайте. Мы судов не боимся. Вот, кстати, телефон моего юриста, можете встретиться с ним.

– Обязательно встретимся, – улыбнулась я, – но уже в суде.

– Я вообще не понимаю, как вы могли купить такую машину, – посочувствовал он, – там же внутри живого места не было. Ваш же сын «Волгу» нам привозил на диагностику, почему эту не привезли?

– Так ведь у друга покупали, – напомнила я.

– В бизнесе друзей не бывает, – сообщил Лифшиц, видимо, опираясь на свой опыт.

– Кроме бумаг, мне понадобятся для суда запчасти, которые вы сняли и заменили на новые. Им будет сделана экспертиза, – зашла я с новым ударом.

– Нет у меня никаких запчастей! – надулся Лифшиц.

– А где они?

– Выбросили…

– Как выбросили? Ведь по закону о правах потребителей они являются моей собственностью, и только они могут подтвердить правомочность вашего ремонта. Или это для вас новость?

– Да ни в одном автосервисе запчасти не сохраняют!

– Да мне про другие неинтересно, мне интересно, что вы кругом нарушаете закон.

– Да я просто дурак, что с вами связался, хотел помочь! – прорвало Лифшица. – Но и вы не умнее меня. Если хотите знать, мне Веня сказал, что он вам продал машину за две тысячи, а не за шесть с половиной.

– Вы не шутите? – У меня просто потемнело в глазах.

– Зачем мне шутить? – усмехнулся Лифшиц, и было понятно, что совсем не шутит.

Это был нокдаун посильнее того, что Веня не был никаким ни полковником, ни подполковником.

Придя в себя от этой новости, мы начали по московской справочной искать телефон реального владельца машины. Конечно, был риск, что человека нет в живых, нет в России, что он может оказаться непорядочным и вовсе забрать машину как ее законный владелец на данный момент, но… выхода не было.

– Здравствуйте, – сказала я в телефонную трубку, – я – Мария Арбатова, купила «шевроле-каприз» у Вениамина Козлова. Оказалось, что генеральная доверенность у Козлова кончилась, так что, по сути дела, у меня ваша машина, которая сейчас стоит в автосервисе…

Выслушав жалостливую историю, владелец машины сказал:

– Хорошо, что вы позвонили именно мне. Во-первых, мы с вами знакомы и вместе встречали Новый год несколько лет тому назад в ресторане «Покровские ворота». Во-вторых, я постараюсь вам помочь изо всех сил. В-третьих, я немного старше вас и хочу, чтобы никто никогда не попал в глупую ситуацию, и готов сам позвонить Вениамину Козлову и услышать подтверждение истории.

Я с удовольствием вспомнила этот костюмный Новый год в ресторане «Покровские ворота». Собрались знакомые и полузнакомые. Я была в костюме Красной Шапочки. Моя подруга Ира – проэксплуатировав внешнее сходство – была в костюме принцессы Дианы и даже получила за это приз. Ее дочка – хорошенькая Ксюша – оделась котом с большими усами. А мой второй муж был в костюме Великого ламы, состоящем из шапки-пагоды, купленной мной на этнической распродаже, и черного халата с тиграми, оставшегося от первого мужа Иры. И тоже получил приз за костюм. Потом вся ресторанная компания, в основном не изощрявшаяся по поводу костюмов, а взявшая их из театров напрокат, выползла на Чистые пруды. Народ уже самозабвенно запускал там петарды; но среди нас была номенклатурная красавица, получившая в подарок от комиссии по взрывчатым веществам машину настоящего салюта. И специально обученные люди развернули его на прудах так, что местное население напряглось по поводу стекол. Мы стояли на морозе, и немыслимые фейерверки бросали отсветы на театральные камзолы и кринолины гостей – знакомых с молодости тусовщиков из богемной молодежи, органично переодевшихся в чины и статусы. Кто бы мог подумать, что часть отсветов доберется через несколько лет и до истории с машиной «шевроле-каприз»…

После телефонного разговора все игралось как по нотам. Веня дико растерялся от его звонка и подтвердил по телефону, что получил деньги за машину. Встретились в нотариальной конторе, и обаятельнейший законный владелец машины оформил ее на обаятельнейшую Полю Ковач. При этом приоткрыл завесу над тайной, почему Веня так долго скрывал его от меня. Оказывается, несколько лет тому назад Козлов купил у него «шевроле-каприз» в отличном состоянии не за десять, восемь и даже не за шесть с половиной тысяч долларов. А за четыре! А как известно, с каждым годом дорожают коньяки, а автомобили с каждым годом дешевеют.

Факт того, что Веня купил машину три года тому назад за четыре тысячи, потряс общих знакомых даже больше, чем то, что он врал про милицейские погоны…

Став владелицей «шевроле-каприз», Поля Ковач вместе с помощником Труновой собралась в автосервис, а я заключила договор с адвокатской конторой и оплатила работу.

Помощник был под стать истории. В отличие от Вени он, до работы юристом, действительно был полковником МВД и видел мир глазами мента из анекдота. Это был симпатичный, похожий на Карлсона, господин с издевательской фамилией Отличников. Наверное, он хорошо стрелял, догонял и пытал, но вот с разговорным жанром у него были большие проблемы.

– Сначала я прицельно работаю на точке, – сказал Отличников.

И пошел работать. Сознание его было таким же постмодернистским, как и вся современная деятельность милиции.

Прицельная работа на точке – как потом оказалось – означала свозить начальника милиции, на территории которого находился автосервис, на рыбалку и поговорить типа «мы, менты, всегда можем обо всем внутри себя договориться».

Начальник вроде согласился, но после этого перестал подходить и к рабочему, и к мобильному в ответ на звонки Отличникова. И было бы странно, чтобы он вел себя по-другому, крышуя у автосервиса. Через три недели я потребовала объяснений, и Отличников голосом школьного ябеды поведал, что он все приготовил к рыбалке, а этот хрен к телефону не подходит.

– Какая рыбалка? При чем тут рыбалка? Вы должны идти забирать машину! – заорала я. – И действовать в соответствии с законом!

– Я в милиции всю жизнь провел. Все ходы, выходы и подходы знаю, – насупился Отличников и наябедничал Поле Ковач, что я злыдня.

Мы с Полей в его сознании сразу распределились на «доброго и злого следователей», и, посочувствовав Отличникову, она все же повела его к Лифшицу забирать многострадальный «шевроле-каприз». Однако, зайдя в контору автосервиса, Отличников напрочь онемел и смотрелся как подкаблучный муж роскошной дамочки.

– Здравствуйте, господин Лифшиц, – сказала Поля Ковач в соответствии с труновским сценарием и протянула документы, – я бы хотела забрать машину.

Лифшиц взял в руки бумаги, прочитал, и руки у него задрожали вместе с бумагами:

– Но это машина Арбатовой.

– Нет, это моя машина, вот генеральная доверенность. Я хочу ее забрать…

– В таком случае вам придется заплатить за ремонт пять тысяч долларов. – Лифшиц не понимал, что происходит.

– Я не заказывала этого ремонта.

– А кто заказывал?

– Не знаю. Вот документы, по которым машина принадлежит мне.