– Но машину поставил в сервис сын Арбатовой…

– По сути дела, вы взяли в сервис угнанную машину, чего не имели права делать. Это ваши проблемы. Я пришла забрать свою законную машину…

– Но Арбатова купила машину у Козлова! – У Лифшица ехала крыша.

– Арбатова не купила машину. Козлов взял у нее деньги, но не оформил сделки. И вам это было известно. Так, где моя машина?

– Я вам ее не отдам.

– Очень жаль… – покачала головой Поля Ковач, повернулась на каблуках и вышла.

Отличников засеменил за ней, приговаривая, что его молчание было его самой правильной прицельной «работой на точке», потому что теперь Лифшиц будет потрясен, когда узнает, что Отличников на самом деле не муж, а адвокат.


На следующий день я, Поля Ковач и Отличников отправились к участковому, курирующему автосервис. Было тридцать пять градусов жары. Молодой участковый подъехал на «Жигуле» такой битости, что стало понятно, что он уж точно не крышует автосервис. В кабинете было невыносимо душно, на стене висел стенд с убогим планом района. Над стендом виднелась проволочка, на ней – раздвинутая выгоревшая занавесочка.

– А зачем занавесочка? – одновременно спросили мы с Полей Ковач.

– Ей лет тридцать. Раньше считалось, что план района – это секретная информация, – пояснил участковый.

За окном, терзая асфальт, орал отбойный молоток. Из-за этого приходилось орать, как на сцене Малого театра. Нам с Полей Ковач все это казалось жутко прикольным, мы сели напротив парня и сделали ему глазки. Отличников, нервничая, поскольку ожидал от нас с Полей всяких развеселых дуростей, примостился подальше.

– Здравствуйте! У нас огроооооомные проблемы, – томно начала Поля Ковач, – в автосервисе, находящемся на территории вашего участка, незаконно удерживается мой автомобиль.

– Знаем-знаем, – хмыкнул молодой участковый.

– Так что на вас возлагается почетная задача вернуть его владелице в соответствии с законом, – улыбнулась Поля Ковач.

– Конечно, вернем, – бодро сказал участковый, – только вы напрасно думаете, что мы тут все полные идиоты… Вы решили развести автосервис на бабки и теперь впутываете в это нас!

– Знаете, молодой человек, у нас с Полей Ковач это основной вид заработка. Так и ходим по автосервисам вместе. Совершенно профессиональные мошенницы, но для прикрытия пишем книжки, – встряла я, мы с Полей прыснули, а Отличников осуждающе набычился.

– А вы тут при чем? – нахмурился участковый. – Вы продали машину гражданке, а теперь не хотите платить за ремонт.

– Я никак не могла продать машину, владелицей которой не являлась. Сначала я отдала за машину деньги президенту клуба «Колумб», который в ответ на это ее на меня не переоформил, поскольку сам владел ею к этому моменту незаконно. Потом мой сын отдал машину в ремонт в сервис при клубе «Колумб», где бумаги о ремонте не были оформлены в соответствии с законодательством. После чего мне попытались навязать ремонт на стоимость в три тысячи долларов больше, чем она оговаривалась на словах, – пояснила я, после чего мы дорассказали вышеизложенную историю в лицах.

– М-да… – сказал молодой участковый, достал носовой платок и вытер пот, – теперь я просто не знаю, что делать…

– Ваша задача принять заявление и начать по нему работать, – напомнила я.

– В каком смысле начать работать?

– В том смысле, что по закону вы обязаны изъять машину и вернуть ее владелице, то есть мне, – пояснила Поля Ковач.

– Так они мне ее и отдадут… – вздохнул участковый.

– Ну, у вас ведь для этого есть всякие спецэффекты: ноги врозь, руки на капот, всем лечь на землю, стреляю без предупреждения, – веселились мы с Полей.

– А деньги за ремонт? – все еще настаивал он.

– Это другая история. Вы идете в сервис, вам не отдают машину, мы подаем в суд, и с момента подачи заявления суд считает нам моральный ущерб и упущенную выгоду. А мы автосервису такой срок устроим, что ему мало не покажется. Сначала наш адвокат не придет на заседание. Потом потребует отвода судьи. Потом свидетели не придут. Так что воспитаем Лифшица по полной программе, – пояснила я словами Труновой.

– А пять тысяч за ремонт? – упорствовал он.

– После того как машина возвращается к законной владелице, автосервис волен подавать на меня в суд. Но для этого ему придется в соответствии с законом о правах потребителя предъявить бумаги, в которых есть подпись моего сына о том, что с ним оговорена подобная стоимость ремонта. А также снятые с машины запчасти, которые Лифшиц выбросил. До той секунды, пока это не будет предъявлено, их деятельность укладывается в статью о навязывании услуг…

– О как! – присвистнул милиционер. – Так вы собираетесь подавать на сервис в суд?

До этого он принимал наш визит за психологическую атаку, поскольку, работая в милиции, привык осознавать реальность в логике наездов, а не в логике законов.

– Именно. Вот наш адвокат, у нас заключен официальный договор с адвокатской конторой Игоря и Людмилы Труновых.

Отличников важно вскочил, кивнул и сел обратно.

– Сегодня просматривается вариант: мошенник Козлов взял деньги, не оформил машину; мошенник Лифшиц взял в ремонт ничью машину, не оформил документы о ремонте, чтобы уйти от налогов. Плюс к этому навязал услуги на три тысячи долларов. Если отделение милиции при этом не защищает права собственницы, а защищает интерес вымогателя Лифшица, то мы прослеживаем групповое мошенничество, коррупцию и оборотней в погонах… – затараторили мы с Полей Ковач, – пусть суд работает и разбирается, кто прав, кто виноват.

– А мы-то тут при чем? – напрягся молодой милиционер. – Пишите все подробно в заявлении!

Автосервис приготовил его к тому, что подставные люди придут вытрясать из него машину. А тут никаких подставных людей: законная Поля Ковач, официально оформленный Отличников и я, подготовленная не слабым юристом. Так что если судебная машина закрутится, то всем мало не покажется. А уж если к этому присоединится пресса, то неприметный автосервис и столь же неприметное отделение милиции станут хитом сезона.

– Извините. – Участковый попросил у меня из рук потрепанную брошюрку, которой я уже полчаса обмахивалась, машинально взяв ее с полочки.

Полистав брошюрку, оказавшуюся выжимкой из УК, он ткнул пальцем в статьи о наших правах и обязанностях в ходе следствия, вызвав у нас с Полей гомерический хохот. Потом достал бумагу, и мы начали писать. Ох мы и расписались… все-таки писательницы! И про гадкого Веню, и про жуликоватого Лифшица, и про честного прежнего владельца, и про глупенькую меня.


На следующий день такую же точно писулю писал мой сын Петруша. Еще на следующий день молодой милиционер официально потащил собрание наших сочинений Лифшицу, словно все это не сопровождалось густым прозвоном: «Ну и что эти козы? Да? А ты им что? Так! А они? В суд? Суки! Пусть подают! Ни хрена у них не получится! Получится? Почему получится? Я документы на ремонт не оформил! А кто их оформляет? Закон требует? Да имел я твой закон! Ладно, зайди…»

Потом, как водится, день молодой милиционер не мог найти Лифшица. Потом, как водится, день Лифшиц не мог найти молодого милиционера. Потом все находили друг друга и снова теряли. Мы не торопились, поскольку подача в суд происходила по истечении определенного срока, после мизансцены в милиции. И вот срок уже подходил, уже подползал, уже почти придвинулся к нам вплотную и дышал в затылок… мы уже потирали руки перед новым поворотом шоу, но моя любимая астролог Наташа Мельник, без которой я давно ничего не решаю ни в личной жизни, ни в общественной, повозившись с Рафаэлевыми таблицами, сказала:

– Суда не вижу!

– Как это она не видит суда? – сокрушались мы с Полей, вошедшие во вкус, уже сладострастно приготовившись к сценическому позору жалкого Вени, к громкому поражению алчного Лифшица и пафосному торжеству российского Уголовного кодекса.

Мы уже не столько хотели возвращения машины, сколько бравурного хеппи-энда, сокрушительного катарсиса, юридического оргазма или, как говорил классик, «оргии гуманизма».

Через пару дней позвонил тихий бессловесный Отличников. Я не узнала его, потому что Отличников орал. Он так орал из моего мобильного, что я подумала, не началась ли война, землетрясение, всемирный потоп, захват России инопланетянами или Москвы террористами. Как говорится, вид орущего и бегущего полковника в мирное время вызывает смех, в военное время вызывает панику.

– Мария Ивановна, Мария Ивановна! Мне звонил генерал! От них генерал! Он мне позвонил, сказал, что хочет чисто поговорить! Обсудить, перетереть, разобраться! С их стороны генерал! Генерал, настоящий генерал! Генерал разведки! – орал Отличников.

Он орал так, что я даже подумала, кто же мне должен позвонить, чтоб я так орала? Не иначе как лично Будда… А если не Будда, то кто? Маркес? Да нет, с Маркесом завтракать я не пошла, когда мне было лет двадцать семь. Надо было рано вставать, и я отказалась от этой идеи. И в общем, не жалею. Как говорил мой отец: «Я никуда никогда не опаздываю, потому что никогда никуда не спешу…» В результате этого жизненного принципа, занимая всякие посты, он не оставил мне в наследство ничего, кроме отличной библиотеки и чувства собственного достоинства. И я ему благодарна, поскольку это лучшее, что можно оставить детям.

– Да хоть адмирал, хоть генералиссимус, какое это имеет отношение к делу? – охладила я Отличникова.

– Он хочет обсудить… с нами… с вами… со мной… типа их представитель! – захлебывался от восторга Отличников.

– Крыша, что ли? – поморщилась я.

– Ну, типа крыша. Но… генерал. Он ихний юрист. Короче, поговорить, перетереть…

– Очень хорошо, звоните Людмиле Труновой – назначайте встречу в ее офисе.

– А с вами, с нами… поговорить, – промямлил Отличников, – генерал с вами… с нами хочет…

– Все вместе и поговорим. Я без Труновой с крышами не встречаюсь. Известите меня и Полю Ковач о времени встречи, – сказала я и положила трубку, раздраженно думая, что за свои деньги полковник Отличников мог хотя бы выполнить функции секретарши.

Выборы в Госдуму 1999 года дали мне правильные навыки обращения с крышами, стенами, кремлевскими звездами и прочими объектами градостроительства. Так что теперь я играла в азартные игры не в логике постсоветского телесериального балаганчика, эдакого криминального дель арте, а только под четким присмотром умного юриста.

– Генерал? – спросила Людмила без всякого интереса. – Ну-ну… Большому кораблю большое плаванье…


Встречу – «терку» на их языке – назначили на три в адвокатской конторе блистательных Труновых на Волоколамском шоссе. Было смешно, как сначала подъехали на такси я с Петрушей, потом из машины мужа выпорхнула элегантная Поля Ковач, за ней из красного авто вылез важный Отличников, и, наконец, из синей «японки» вышел генерал. Такой битый жизнью, усталый немолодой дяденька, пытающийся казаться грозным и многозначительным. Отличников вытянулся в струну, а мы с Полей подавили разочарованную усмешку.

– Здравствуйте! – сказал генерал пафосным голосом. – Давайте отойдем, Мариванна, поговорим.

Это было так смешно, что мы с Полей, не сговариваясь, прыснули, а я дурацки игривым голосом спросила:

– Зачем?

– Обсудим ситуацию, – поднял бровь генерал, мол, «ты дуру-то из себя не строй!».

– Я с незнакомыми мужчинами интимных разговоров не веду, – идиотски состроила я глазки, мол, «и не мечтай, что с тобой будут играть в твои игры!» – только в присутствии моих юристов!

– Зачем нам юристы? – пожал плечами генерал, прищурившись. – Мы прекрасно договоримся без них. Не верите?

– Совершенно исключено, – развела я руками, – я без юристов денежных вопросов не решаю. Пойдемте в офис, Людмила Трунова звонила, что опаздывает. Она в тюрьме с подзащитным.

Лицо генерала невесело откликнулось на слова «тюрьма» и «подзащитный», но он быстро взял себя в руки. Как психоаналитик, наблюдающий за лицом и текстом клиента, я такие вещи подчеркиваю для себя красным карандашом. Тюрьмы боится. Рыльце в пушку. Защищает жулика. Раньше командовал прямыми наездами, теперь не понимает, как себя вести, чтобы решить вопрос. Тем более с двумя паясничающими дамами.

– Хорошо, готов идти в контору.

Мы двинулись пестрой цепочкой. Я с Полей, приподняв длинные веселые летние юбки. За нами важной походкой генерал. За ним почтительно семенящий Отличников в отглаженном к встрече с генералом костюме. За ним Петруша в джинсах и футболке с полупристойной надписью.

Секретарь конторы предложила нам элегантную переговорную комнату, и мы важно облепили полукруглый стол. Повисла пауза, ужасно выгодная в переговорах. Такую паузу первым прерывает проигравший.

– Вот моя визитка, – прервал ее генерал и протянул вульгарную визитку, какие очень любят постаревшие силовики.

У меня коллекция таких визиток с изображением гранаты, автомата, ракеты, пистолета, красной звезды, белого черепа и черного кулака. При виде такой визитки сразу хочется посоветовать человеку: не мучайся придумками, рисуй сразу эрегированный член, раз решил презентовать себя именно в эту сторону. Фирмы таких героев называются тоже в стилистике «шок и трепет», «мрак и ужас», «круче нас только яйца». Короче, как у подростков…