Я кивнула, пораженная увиденным, и невольно улыбнулась.

Энтузиазм Уэса был заразителен. Как же не быть счастливой, если счастлив он?

– Давай еще поводим носом внутри, – сказал он, ведя меня вглубь дома.

Мы переходили из комнаты в комнату, тихо наблюдая за тем, как рабочие работали вокруг нас. Мы поднялись по лестнице на второй этаж, и все это время я представляла себе, будто слышу топот детских ног, бегающих по коридору. Эта картина заставила меня улыбнуться и вселила надежду. Я все еще не была беременна.

В глубине души я знала: мне нет причин злиться на себя. Мы начали активно «пытаться» зачать ребенка лишь с начала лета, но мое воображение включилось почти сразу и начало перебирать все вещи, которые могли пойти не так.

Уэс показал мне просторную главную спальню с огромной гардеробной с отдельными вешалками для моих платьев, обуви и сумочек.

– Тебе нравится?

– Еще бы?! Это просто чудо.

– Это все для тебя.

Я с благодарностью улыбнулась ему и медленно обошла комнату.

Далее были две гостевые спальни. Мое внимание привлекла спальня рядом с нашей. Я представила себе мягкий белый ковер под ногами и стены, выкрашенные в успокаивающий желтый цвет. В углу будет стоять кресло-качалка. Рядом белый шкаф с детской одеждой и столик для пеленания. На полу плетеная корзина с игрушками. А прямо перед большим окном белая детская кроватка. Я подошла к будущему окну и выглянула во двор. Траву следовало скосить, но я легко вообразила цветы самых разных оттенков вдоль возводимого белого штакетника. Я увидела гамак, подвешенный между двумя большими дубами. Я поставлю на веранду коричневую плетеную мебель. Это будет моя личная тихая гавань.

Я вновь повернулась к Уэсу. Он смотрел на меня с намеком на улыбку.

– Это была бы хорошая детская, – как будто невзначай сказала я.

Уэс прислонился к дверному косяку и склонил голову набок.

– Ты так думаешь?

– Да, – тихо сказал я. – Я так думаю.

– Но ты ведь не беременна? – спросил он, как говорится, в лоб.

Моя улыбка померкла.

– Нет.

Что это был за вопрос и почему он как будто обрадовался? Его реакция лишь подстегнула мою боль. Я моментально заняла оборонительную позицию.

Не говоря ни слова, я вышла из комнаты. В таком пустом пространстве звук моих шагов эхом отлетал от стен. Я поспешила вниз по лестнице. Уэс бросился за мной по пятам.

– Виктория!

Я замерла на месте и повернула голову.

– Что?

Уэс остановился на две ступеньки выше меня и ухватился за стену и перила.

– Что с тобой не так?

– Что не так? – Я ошарашенно посмотрела на него. – Ты просто просиял, когда я сказала, что не беременна. И ты знаешь, как я хочу ребенка.

Похоже, мои слова задели его за живое. Как будто мы никогда не обсуждали будущих детей. Как будто все мои попытки бросить работу были напрасны.

– Забеременеть в одночасье нельзя. На это может потребоваться время.

– Я знаю, – процедила я сквозь зубы. – Но ты как будто обрадовался!

В пустом доме мои слова отлетали от стен эхом, как будто подтверждая мою точку зрения.

Его губы сложились в тонкую линию. В моих глазах это не должно было перерасти в ссору. Ссориться можно из-за денег или вещей. Но не из-за детей. Он провел рукой по волосам.

– Я пока еще не дозрел до этой идеи, понятно?

– Но всего два месяца назад ты сказал, что мы можем попытаться зачать ребенка. Я не тянула тебя за язык!

– В каком-то смысле тянула. Ты отказывалась оставить эту тему.

Мне было нечего на это сказать. Было ясно одно: каждый из нас сделал из разговора о детях собственные выводы. На первом этаже рабочие пытались незаметно уйти из эпицентра бури. Я ни капли их не винила. Я бы предпочла уйти с ними.

Уэс спустился по ступенькам и встал рядом со мной.

– Разве не достаточно того, что я готов обсуждать идею ребенка?

– Нет. Не достаточно. Рождение ребенка – не покупка машины. Его нельзя обменять на нового, если он тебе не понравится. Это нечто иное.

У меня на глазах его лицо перекосилось от гнева. Его собственные глаза пылали яростью. Его кулак пролетел всего в нескольких дюймах от моей головы и врезался в фанеру рядом со мной. Я машинально прикрыла голову и поспешила вниз по ступеням, а потом испуганно посмотрела на Уэса.

Он посмотрел на уже треснувший кусок фанеры, затем на свой кулак. Похоже, он был потрясен не меньше меня. Он встретился со мной взглядом, и я увидела его лицо – дикое, неистовое, испуганное.

Он бросился вниз по лестнице. Мне стоило немалых усилий, чтобы не отпрянуть назад, прочь от него. В доме воцарилась тишина. В нашу сторону смотрели все строители.

– Извини, – прошептал Уэс и притянул меня к себе. Его руки обняли мои плечи. Мое тело было твердым, как дерево.

Уэс отстранился и взял в ладони мое лицо. Он улыбнулся, но, увы, его улыбка не произвела обычного эффекта.

– Извини, Виктория. Я действительно психанул. Ты знаешь, я люблю тебя. Я тебя люблю.

Я медленно, почти как робот, обняла его. Уэс мгновенно успокоился.

Я не знала, что только что произошло. Но меня это вздернуло. И здорово напугало.

– Мы можем создавать в этом доме воспоминания. Воспоминания, которые останутся с нами до самой смерти. Ты мне веришь? – спросил Уэс.

Я кивнула, но это была реакция вроде коленного рефлекса.

– Непременно. Непременно, – повторял он мне в макушку снова и снова. – Тебе нужен красивый сад? Я позвоню садовнику, и он начнет работы на заднем дворе. Мы сделаем комнату рядом с нашей детской. Что угодно. Все, что ты хочешь.

Обещания сыпались, как из рога изобилия, но моя уверенность в том, что я знаю мужа как свои пять пальцев, дала трещину. Я понятия не имела, что произошло несколько минут назад, и, черт побери, я понятия не имела, как сделать так, чтобы это никогда больше не повторилось.

12

Сентябрь 2013 года

– Смотри не разбей! Он хрупкий!

Уэс взглянул на меня.

– Это просто цветочный горшок, Виктория. Если я его разобью, мы купим новый.

Я прикусила язык. Мы? Почему он сказал «мы», если мы оба знали: этот цветочный горшок пойду и куплю я? Так было с тех пор, как мы взялись за строительство дома. Я думала, что мы определимся с деталями вместе, начиная от таких простых вещей, как ручки для кухонных шкафов, и заканчивая количеством книжных полок в его кабинете.

Я действительно думала, что этот дом станет нашим главным делом. Он должен был стать домом нашей мечты, так почему же Уэс не вкладывал в него столько же усилий, сколько вкладывала я?

Впрочем, это была наименьшая из моих проблем. Раньше мы с Уэсом жаждали поскорее оказаться наедине, пользовались любой минуткой, чтобы побыть вдвоем, но теперь в нем было лишь нетерпение.

Что отнюдь не радовало. Он как будто отсчитывал часы до той минуты, когда сможет поскорее уйти от меня. Я тотчас нашла причину в его загруженности на работе, в том, какой неподъемный груз забот он взвалил на собственные плечи.

Он сказал мне, что это все из-за работы. Из-за сверхурочных часов. Усилившейся нагрузки. Когда же я предложила, что, может, ему стоит как-то разгрузить себя, он сердито посмотрел на меня и сказал:

– Как, по-твоему, я обеспечиваю всю эту идеальную жизнь, о которой ты мечтаешь?

Дом предназначался для нашей семьи. По крайней мере, я так думала. Но вот он здесь, он помогает мне приобрести садовый инвентарь. Наконец мы снова одни. Не хотелось бы омрачать эти мгновения.

На заднем дворе пока ничего не было, но я видела, каким он может стать. Мое воображение рисовало каменную дорожку, цветы и аккуратно подстриженные живые изгороди. Возле могучих дубов на самом краю участка будут стоять садовые стулья. Но самой лучшей его чертой было вишневое дерево. Прямо сейчас оно было в полном цвету. Бледно-розовые бутоны как будто плыли в море зелени. На фоне строительной площадки это было восхитительное зрелище.

Я не могла дождаться приезда садовника.

Хотя я и обижалась на Уэса за то, что он фактически отстранился от принятия решений по обустройству дома, я с радостью взялась за поиски садовника. Вариантов было много, но в конечном итоге я остановилась на Рене Дэвери. Ее личный бизнес представлял собой нечто среднее между цветочным магазином и бюро по разработке ландшафтного дизайна. Тейлор однажды обмолвилась, что у Рене были самые красивые цветочные композиции.

Осторожно поставив цветочный горшок под вишневое дерево, Уэс отряхнул руки и выпрямился.

– Мне пора, – сказал он. – Какие у тебя на сегодня планы?

– Наверное, буду трудиться на заднем дворе вместе с Рене.

– И все?

– И все, – повторила я.

– Отлично. Люблю тебя, – сказал он, рассеянно целуя меня в щеку. Прошли те времена, когда один прощальный поцелуй превращался в два, а затем в четыре.

Я проводила его взглядом. Пять дней назад у нас произошла ужасная ссора. Уэс вернулся домой позже обычного. Я поужинала одна. Затем позвонила ему, но мой звонок был перенаправлен на голосовую почту.

Каждую секунду, пока я ожидала его возвращения, внутри меня все клокотало. Мое сердце наполнялось ненавистью. Ее черная и тяжелая волна накрыла меня с головой. Когда Уэс вошел в парадную дверь, я вскочила с места, и потребовала ответа, где он был.

Мы поссорились, но вместо того, чтобы уступить, как я всегда это делала, я уперлась и упрямо гнула свою линию. Он крикнул мне, чтобы я оставила его в покое, а когда я этого не сделала, быстро развернулся и вышел из дома. Он так и не вернулся. На следующий день он пришел домой и извинился. Сказал, что ночевал в своем офисе. Я не знала, чему верить. Мы впервые легли спать злые и отдельно друг от друга.

Я зажмурилась и глубоко вздохнула.

Когда же я снова открыла глаза, то увидела, как из-за угла дома, держа в руках лопаты и прочий садовый инвентарь, вышла невысокая женщина. Она шагала решительно, как будто ведомая некой целью. Подойдя ко мне, незнакомка резко бросила на землю свою поклажу. Я подождала, когда она поднимет глаза и поздоровается, но она поспешила назад к своему грузовику.

Я несколько минут наблюдала, как она снует между грузовиком и задним двором. Обычно я молчалива и сдержанна, но на этот раз мне почему-то захотелось представиться и поговорить с ней.

Я покашляла, и она, наконец, подняла голову. На голове у нее была бейсболка, чей козырек закрывал верхнюю часть лица. От пребывания на солнце ее кожа была карамельного оттенка, черные волосы собраны в хвост. Даже не видя всего ее лица, поняла, что на нем нет косметики. Она казалась полной противоположностью тем женщинам, в обществе которых я проводила большую часть времени. Уже по одной этой причине я была заинтригована.

– Привет, – выпалила я.

Она приподняла козырек бейсболки и быстро окинула меня взглядом.

– Привет.

– Я знаю, вы новый садовник, но я подумала, что мне стоит представиться. – Я подошла к ней. Она уже опустилась на колени возле клумбы.

– Я знаю, кто вы, – сказала она. Затем сняла перчатки, положила их на обтянутое джинсовой тканью бедро, улыбнулась и пожала мне руку. – Вы – миссис Донован.

Я медленно кивнула и указала на огромное заброшенное пространство позади меня.

– Похоже, вам предстоит много работы.

– Это не так плохо, как вы думаете. Это лишь кажется, что много, но я думаю, что в течение недели смогу высадить цветы и подстричь кусты.

Я удивленно посмотрела на нее.

– Просто поразительно.

Она пожала плечами.

– Это моя работа, миссис Донован.

– Не надо меня так называть. – Она вопросительно посмотрела на меня. – Не надо называть меня миссис Донован, – поспешила добавить я. – Мое имя Виктория.

– Значит, Виктория. – Она посмотрела на ящики с цветочной рассадой, стоящие аккуратными рядами с ней рядом. – А это цветы, которые, я думаю, вам понравятся.

Я посмотрела вниз. Я понятия не имела, как они называются; я видела лишь яркое разноцветье красок. Я не знала, с чего начать.

– Что это за цветы?

Рене прикрыла ладонью глаза и посмотрела туда, куда я указала.

– Это орхидеи, – ответила она. Я опустилась на колени с ней рядом. Похоже, мой вопрос застал ее врасплох.

– Мне они не слишком нравятся.

– Кстати, мне тоже, – призналась она с легкой улыбкой и протянула мне ладонь, и хотя мы только что пожали друг другу руки, это рукопожатие было наполнено смыслом, как будто я заслужила ее уважение. – Я – Рене.

Вблизи я рассмотрела небольшую бородавку на ее переносице. Кофейно-карие глаза окружали лучики морщинок, такие же легкие морщинки появлялись и в уголках ее губ, когда она улыбалась. Она казалась практичной и уравновешенной – из тех людей, которые говорят то, что им нужно сказать, и идут дальше.

– Вам не обязательно оставаться в этой изнуряющей жаре. Я справлюсь сама. – В подтверждение своих слов она наклонила голову и принялась за работу.