Сказать по правде, работы и впрямь было не слишком много. Я оглянулась через плечо на недостроенный дом. В ушах звенел стук молотков и визг пил. Как и будущий сад, я увидела свой будущий дом: на заднем крыльце коричневый плетеный мебельный гарнитур. На французских дверях на ветру развеваются тюлевые занавески. С балок над верандой свисает корзина с петуниями.

По правде говоря, мне было одиноко, и хотя Рене была не из породы людей разговорчивых, мне нравилось настроение, которое она создавала своим присутствием.

– Я… я могу вам помочь, – сказала я. Она подняла голову. Ее взгляд был пронзительным, как у кошки. – Если вы не против, – добавила я тихо.

Рене задумалась. Но затем указала рукой в перчатке в направлении своего грузовика.

– Пойди возьми перчатки, и я тебя кое-чему научу.

Как мне было велено, я подошла к грузовику и нашла на заднем сиденье пару старых перчаток. Неужели я такая открытая? Или у меня над головой висит указатель, который гласит: «Посмотрите на меня! Мне срочно требуются друзья!»

Наверно, да, потому что она поручала мне подсобную работу, например помочь ей вырвать сорняки вдоль дубов и вокруг соседского забора. Все это время мы обе молчали.

Работая, Рене полностью отключалась от внешнего мира – губы плотно сжаты, брови сосредоточенно насуплены на переносице. Зато она всегда тихо напевала себе под нос. Так тихо, что я слышала ее лишь тогда, когда стояла с ней рядом. Закончив поливать цветы, я отступила и окинула их глазами.

– Мне нравятся эти лилово-синие цветы, – сказала я, указывая вправо.

Рене только на секунду подняла голову.

– Это кошачья мята.

– Кошачья мята, – тупо повторила я.

– Забавное название, правда? Непеталактон в растении манит к себе кошек, дарит им временное блаженство. Считайте это кошачьей травкой.

Я улыбнулась.

– Впечатляет. – Окинув глазами остальные растения, я остановила взгляд на цветах, чьи соцветия показались мне интересными. На кончиках лепестки были золотыми, но ближе к головке цветка золото перетекало в ярко-алый цвет. – А эти как называются?

– Это гайлардия, – моментально ответила Рене. – Они и сейчас хороши, но через несколько недель, на пике цветения, от одного их вида у вас перехватит дыхание.

В течение следующего часа я только и делала, что указывала то на один цветок, то на другой. Рене моментально выдавала мне исчерпывающую информацию. Я улыбалась и одобрительно кивала.

– Вы столько знаете о цветах!

– Это у меня в крови. Я, можно сказать, выросла на заднем дворе, пока мама ухаживала за своим садом.

– Какой ваш любимый цветок?

Рене склонилась над желтыми тюльпанами. Услышав мой вопрос, она выпрямилась и задумчиво посмотрела в землю, как будто потерявшись в своем собственном мире.

– Гиацинт, – сказала она и протянула руку, чтобы коснуться пальцем бледно-розового лепестка. – Они элегантны и поднимают настроение – без них сад не сад. Каждый раз, когда я смотрю на них, меня охватывает умиротворение.

После этого мы перебросились разве что парой слов, предпочитая дружеское молчание. В конце концов Рене вновь принялась напевать себе под нос. Меня это отнюдь не раздражало. Скорее наоборот, ее тихий голос лился как бальзам мне на душу, снимая с моих плеч заботы и тревоги последних дней.

– Вы всегда напеваете?

Рене вздрогнула, как будто забыла, что я рядом.

– Извини. Я не заметила.

– Мне это не мешает.

Рене пожала плечами и продолжила вырывать сорняки.

– Моя мать делает это постоянно. Думаю, эту привычку я позаимствовала у нее, стоит мне погрузиться в свои мысли или когда у меня все валится из рук. Помогает снять напряжение.

Я кивнула. Мне подумалось, что в ее словах есть определенный резон.

Она краем глаза посмотрела на меня.

– Советую тебе попробовать. Отлично помогает. Уж поверь мне.

– В таком случае я буду напевать двадцать четыре часа в сутки.

Слова слетели с моих губ сами собой. Я прикрыла ладонью рот. Я впервые призналась кому-то, что, возможно, моя жизнь не так совершенна, как кажется. Вернуть их было невозможно.

Рене не стала подаваться вперед, ее глаза не вспыхнули жаждой сплетен. Она просто улыбнулась.

– На этом дворе не должно быть никакого стресса. Никаких тревог и забот. Он полностью твой.

– Моя тихая гавань.

– Именно. – Она тепло улыбнулась мне. – Теперь, если хочешь, можешь помочь мне полить остальные растения.

13

Октябрь 2013 года

Я захлопнула дверцу машины и поспешила по дорожке. Я опаздывала. Минут на пятнадцать, не меньше. Часть меня сомневалась, что Уэс вообще приедет. Как обычно, он задержался на работе. У нас была назначена встреча с подрядчиком, работавшим над нашим домом. Уэс вечно уверял меня, что все идет по плану, но я была настроена скептически. Клянусь, каждый раз, когда нам казалось, что мы делаем два шага вперед, мы делали четыре шага назад.

Мне меньше всего хотелось приезжать сюда. Как назло, этим утром мне нанесла визит эта маленькая стерва, тетя Фло. Она никогда не была желанным гостем, особенно в этот раз. Красное пятно на туалетной бумаге было сродни среднему пальцу, которое показывало мне мое собственное тело, говоря: «Кстати, насчет ребеночка… Опять пролет. Удачи в следующем месяце!»

Впрочем, я была вынуждена признать: за последние несколько месяцев дело сдвинулась с мертвой точки. Передо мной был особняк в европейском стиле с эркерами по бокам входной двери и портиком, который поддерживали две белые колонны. Фасад покрывала светло-серая штукатурка.

Рабочий клал перед домом тротуарную плитку. Двойные входные двери были распахнуты. Несколько рабочих заносили в дом стройматериалы. Из глубин дома доносились пронзительный визг дрели и стук молотков.

Я огляделась по сторонам в поисках главного подрядчика. Уэс сказал, что его зовут Синклер Монтгомери.

– Очень приятный человек. Думаю, он тебе понравится, – сказал он мне за завтраком.

– Сомневаюсь, – ответила я.

Хотя я понятия не имела, кого я ищу, не нужно было быть гением, чтобы понять, кто из них Синклер.

Рядом с входной дверью стоял высокий мужчина и о чем-то беседовал со строителем. В черных брюках и белой рубашке с расстегнутым воротником. Закатанные рукава обнажали загорелые руки. На правой стороне рубашки печатными буквами было вышито «СТРОИТЕЛЬНАЯ ФИРМА МОНТГОМЕРИ».

Его иссиня-черные волосы были коротко острижены по бокам и феном уложены на макушке. Кожа цвета меда. Он был высок – даже выше Уэса. Думаю, я была бы ему по грудь. Зато какая это была грудь! Широкая, мускулистая, рельефная. А бицепсы! Как они перекатываются под рубашкой!

Скажу честно: я не ожидала увидеть такого красавца мужчину. Глядя на него, я бы никогда не подумала, что он зарабатывает себе на жизнь, строя дома. С его внешностью и небрежной улыбкой он в буквальном смысле украшал собой мир. Не удивлюсь, если женщины падали к его ногам пачками. Ему не нужно было работать – достаточно пальцем поманить любую и получить все.

Я громко покашляла и шагнула вперед. Он тотчас повернул голову в мою сторону.

– Вы мистер Монтгомери?

– Зовите меня Синклер. – Он протянул большую руку, шершавую и мозолистую. Моя рука тотчас утонула в ней. Сожми он ее чуть сильнее, он бы запросто сломал мне каждую косточку.

Независимо от моих суждений, мои манеры сработали моментально.

– Извините за опоздание. Я потеряла счет времени. Я была…

– Ничего страшного. Все в порядке. – Он посмотрел мне за спину. – Поверьте, вы не опоздали. У меня были клиенты, которые опаздывали почти на два часа. Вот это я называю опозданием. – Он посмотрел через мое плечо. – Ваш муж с вами?

– Он скоро будет здесь. Я введу его в курс дела.

Синклер отступил на шаг и указал на гигантский дом, нависавший над нами, словно скала.

– Вы видите прогресс?

– Прогресс – это ничего не сказать. Он практически готов.

– Не совсем. Но мы определенно движемся к цели.

– Как насчет небольшой экскурсии? Вы, конечно, уже делали это не раз, но теперь мы можем пройтись по подробному списку того, что сделано и что еще предстоит сделать.

Мы переступили порог и вошли в строительную зону. Стены были обшиты гипсокартоном. Но они были обшиты им и в прошлый раз. На моих глазах рабочие устанавливали перила чугунного литья. Мы действительно были близки к завершению.

– Выглядит потрясающе.

Мы переходили из комнаты в комнату. Синклер подробно перечислял виды работ, и чем дольше он говорил, тем пристальнее я смотрела на него. Все мои проблемы и неурядицы, которые я притащила с собой сюда, как будто свалились с моих плеч. У него была естественная манера вести разговор, чем он тотчас расположил меня к себе. Когда я задавала вопрос, он смотрел на меня. Не сквозь меня, а прямо на меня.

Мы вошли в комнату, которую я назвала детской. Я направилась прямо к окну. Здесь только что установили новые окна. Сложив на груди руки, я заглянула в свой двор и улыбнулась. Он был прекрасен и все больше походил на ту идеальную гавань, о которой я всегда мечтала. Как бы ни хотелось мне присвоить себе все лавры, я знала: это упорный труд Рене. Вдоль забора был создан ландшафт, а кое-где даже высажены цветы.

– Красивый вид.

Я обернулась. Синклер стоял, прислонившись к двери. Он вроде как имел в виду сад, но его взгляд был прикован ко мне. Мое сердце забилось сильнее, но я не отвела глаз, хотя, наверно, зря. Вместо этого я в упор посмотрела на него. Во мне тотчас как будто что-то шевельнулось. А в голове прозвенели предупреждающие звоночки.

Я коротко улыбнулась ему и вновь переключила внимание на задний двор.

– Мои большие планы по поводу заднего двора, наконец, начинают обретать форму.

Он подошел ко мне и встал рядом.

– И каковы они, эти ваши «большие планы»?

Я снова скрестила на груди руки и, склонив голову набок, задумчиво посмотрела в окно. И выложила ему все. Все решения, которые я обычно держала при себе. Когда я закончила говорить, я даже слегка задыхалась, потрясенная тем, как легко и охотно я делилась с ним моими планами.

Синклер одобрительно присвистнул.

– Смотрю, вы все распланировали.

Краем глаза я поймала на себе его взгляд. Мои щеки вспыхнули, и я поспешила сделать вид, что ничего не заметила.

– Дом будет красивым, а сад? Этот сад тоже будет красивым. Без обид.

– Да я и не обиделся, – улыбнулся он.

Между нами повисло молчание. Синклер не отодвинулся от меня ни на дюйм. Он посмотрел в окно.

– Знаете, – медленно сказал он, – вы не произвели на меня впечатления любительницы садоводства.

– Тогда какое впечатление я произвела?

– Владелицы бассейна.

Я вытаращила глаза и машинально придвинулась к нему на пару дюймов ближе.

– Владелицы бассейна?

Он кивнул и продолжил смотреть в окно, прекрасно зная, что привлек мое внимание.

– Обеспеченной женщины, которой нужен безупречный газон и бассейн с гротом. Они тратят на это громадные деньги, но никогда не используют по назначению.

Я кивнула.

– Теперь понятно.

Он недоверчиво просмотрел на меня.

– Неужели?

– Вы только что описали мою мать, – сказала я, слегка наклонившись к нему.

Он засмеялся, я же лишь улыбнулась.

– Вы давно живете в Фоллс-Черч? – спросил он.

– Родилась и выросла здесь. – Я взглянула на него. – А вы?

– Я переехал сюда два года назад. Я вырос в маленьком городке. Он называется Фармвилл, штат Вирджиния.

– Я слышала о нем.

– Возможно, вы единственная, кто о нем слышал. Мои родители до сих пор там живут.

– Вы оставили их там одних? – слегка поддразнила я.

– Не жалейте их. Мои брат и сестра живут поблизости. А еще у меня есть сестра, которая живет в Фоллс-Черч… вообще-то, она ваш садовник.

– Рене? – мои глаза в буквальном смысле вылезли на лоб, но мой разум уже заработал вовсю, сравнивая Синклера и Рене на предмет сходства. Теперь, присмотревшись к Синклеру, я заметила его: оливковый оттенок кожи, иссиня-черные волосы. Высокие скулы.

Синклер просто кивнул, и на его губах заиграла тень улыбки.

– Она ни разу не упоминала об этом.

– Рене не самый разговорчивый человек.

– Я это уже поняла. Сначала я подумала, что раздражаю ее.

– Поверьте мне, если бы вы ее раздражали, она бы вам сразу сказала. Рене выглядит отчужденной, но если узнать ее ближе, она вылезает из своей скорлупы.

– Что ж, запомним.

Мне хотелось, чтобы этот разговор никогда не заканчивался. Было ли это неправильно с моей стороны? Наверное. Я украдкой взглянула на него еще раз. Синклер перехватил мой взгляд. Он улыбнулся, и в уголках его рта появились две складки.

Мое сердце забилось как сумасшедшее. Я была вынуждена напомнить себе, что у меня есть муж. Муж. Мужчина, с которым мне предначертано провести остаток моих дней. Тот, к которому меня привели судьба и мир.