– Но я первая прикоснулась к ней, – перебиваю я.

Доктор Кэллоуэй кивает и с тревогой смотрит на меня.

– Именно.

– И теперь у меня проблемы?

Пожалуйста, скажите нет. Пожалуйста, скажите нет. Пожалуйста, скажите нет.

– Что ж, я, конечно, не в восторге от твоей выходки. Судя по твоему лицу, ты тоже. Так что потеряешь несколько баллов.

Я поднимаю голову и, когда она больше ничего не добавляет, вопросительно смотрю на нее.

– Посещение библиотеки и прогулки отменяются на неделю.

Мы обе знаем: фактически я отделалась легким испугом. Не припомню, когда в последний раз я охотно ходила в библиотеку.

– Ты по-прежнему можешь принимать посетителей и ходить в комнату отдыха.

Я растерянно моргаю. Я все жду ее ответной реакции, но, похоже, это все. Подозреваю, что мое недоверие написано на моем лице, потому что доктор Кэллоуэй спешит добавить:

– Если бы я думала, что ты представляешь опасность для себя или окружающих, я бы не была столь снисходительна.

– Моя жизнь идет кувырком, – признаюсь я. – Если я что-то и помню, то лишь бессвязными обрывками. Я боюсь, что вы не сможете меня вылечить.

– Как только ты позволишь своей боли стать твоей личностью, вот тогда тебе следует испугаться. В комнате отдыха я видела что угодно, только не сломленную личность. Но, может, ты права. Может, я и вправду не могу тебя вылечить, но это не значит, что я перестану пытаться. Виктория, наверно, в целом мире не найдется ни единого человека, который не был бы раздавлен тяжестью жизни. У тебя все будет хорошо. Я это знаю.

В этом месте невероятно легко ощутить себя запертым и одиноким, но я, наконец, чувствую, что кто-то на моей стороне. Я едва сдерживаю слезы.

– Спасибо, – шепчу я.

Она улыбается, пожимает плечами и указывает на поднос.

– Ты должна поесть. Ужин заканчивается через пятнадцать минут.

Я жадно набрасываюсь на еду. Я даже не смотрю на то, что ем. Это простое механическое действие. Нормальное и рутинное. Все это время доктор Кэллоуэй сидит рядом со мной.

Ну, все, остались только таблетки. Я не кладу их в рот и надеюсь, что доктор Кэллоуэй этого не заметит.

Я знаю: она сидит здесь не потому, что хочет. Ей нужно сказать что-то еще. Я роняю ложку на уже пустой поднос и вопросительно смотрю на нее.

– Прежде чем уйти, я хотела спросить, ты не против посмотреть еще несколько фотографий? – Я открываю было рот, но доктор Кэллоуэй быстро добавляет: – Тебе не обязательно говорить «да». Если тебе некомфортно из-за того, что только что произошло… я понимаю.

– Да, – не задумываясь, отвечаю я.

Да. После того, что только что произошло, возможно, это не самая лучшая идея. Мой разум и без того уже трещит по швам. Мои эмоции бурлят на рекордном уровне. Моя привязанность к дочери с каждым днем как будто ослабевает. Наверное, мне стоит остановиться прямо сейчас.

Пора поставить на всем точку.

Но картины моего прошлого действуют на меня, как наркотик. Постепенно я чувствую, как связь между Викторией Юной и Викторией Нынешней делается все теснее, сближая нас.

Доктор Кэллоуэй достает еще одну стопку фотографий, и у меня учащается пульс. Отчасти от страха, отчасти от волнения. Чего-чего, но этого я не ожидала. И не успела приготовиться к тому, что меня ждет.

26

Август 2014 года

Как бросить мужа – для этого нет ни справочника, ни руководства. Никаких подсказок. Нет «пяти простых шагов». Я чувствовала себя рыбой, вытащенной из воды, барахтающейся и потерянной, но я отказывалась сдаваться.

Если я уйду от Уэса, я сделаю это с широко открытыми глазами, готовая ко всему, что он может швырнуть мне в спину.

Уэс не ляжет брюхом вверх, не притворится мертвым.

Нет, он будет драться до последнего.

И я для начала медленно напоминаю себе три важные вещи.

Я должна быть осторожна.

Я должна его перехитрить.

Я должна выжить.

И вот теперь пришло время для первого шага.

Босиком, на цыпочках, я подкралась к кабинету Уэса и посмотрела на кодовый замок прямо над дверной ручкой. Когда мы переехали в наш дом, Уэс позаботился о том, чтобы повсюду были установлены камеры видеонаблюдения и сигнализация. Камеры были направлены на задний двор и на входную дверь, и еще одна – на гараж. Каждый раз, когда входные двери открывались или закрывались, раздавался звуковой сигнал. Когда двери были не заперты, у вас было двадцать секунд на то, чтобы ввести код, иначе сработает сигнализация.

Я набрала код передней и задней двери: 049319.

Не сработало.

Я попробовала тот же код еще пару раз. После третьей неудачной попытки экран погас. Затем на нем вспыхнули четыре черные точки и сработала сигнализация. Так громко и пронзительно, что у меня зазвенело в ушах.

Единственный раз, когда я слышала вой сирены, – в день, когда была установлена система безопасности. Представитель фирмы, который ее установил, объяснил, что, как только она сработает, охранная компания сразу позвонит либо Уэсу, либо мне. На тот момент Уэс был в суде. Его телефон отключен, и все звонки переадресовывались его секретарю.

Я ждала. Прошло двадцать секунд. Потом минута. Я уже сомневалась, позвонит ли компания вообще, как вдруг дисплей моего телефона загорелся. Я ответила на третьем гудке.

– Алло?

Жизнерадостная женщина по имени Терри бодрым голосом сообщила мне, что с Беллами-роуд, 4376, поступил сигнал тревоги. Все ли там у нас в порядке?

– Да, это была я. Все хорошо, все хорошо. Я миссис Донован. Мой муж на работе, и он попросил меня забрать в его кабинете кое-какие бумаги. Мне казалось, что знаю защитный код, но, похоже, ошиблась. Извините, – сказала я самым искренним голосом.

– Не проблема, такое происходит сплошь и рядом.

На мое счастье, сигнал тревоги отключили.

Терри задала стандартные контрольные вопросы: кличка вашей первой собаки. Девичья фамилия матери. Цвет вашей первой машины. Я все назвала правильно.

– Он давно хочет изменить пароль, но вы знаете, какие они, мужчины, – сказала я с усмешкой. – Мой муж потерял бы голову, не будь она крепко прикреплена к его шее.

Женщина на том конце линии усмехнулась.

– Думаете, я этого не знаю?

Я улыбнулась и позволила себе слегка расслабиться. Я была в шаге от получения пароля. Я это чувствовала нутром.

– Пароль для отключения первой и второй сирены 049319. Я права?

– Да.

– А пароль для третьей: 78910424.

Бинго! Это то, что мне было нужно.

Я быстро записала числа. Это была моя дата рождения в обратном порядке.

– Скажите, это главный пароль?

– Сейчас на всякий случай проверю. – Линия затихла. Было слышно, как Терри что-то быстро печатает на компьютере.

Мой пульс участился. Я знала, что была близка к тому, что мне нужно. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Вскоре Терри вернулась на линию.

– Да. Это все коды.

– Огромное вам спасибо, Терри. Вы даже не представляете, как вы мне помогли.

– Пожалуйста. Кроме того, где был бы муж без жены?

– Это точно, – ответила я, сияя улыбкой от уха до уха. Я завершила звонок и, все так же улыбаясь, посмотрела на дисплей.

В самом деле, где был бы муж без жены?

Узнать код домашнего кабинета Уэса.

Я вычеркнула его из списка, и поспешил к нему в кабинет.

Хотя мы прожили в нашем доме больше года, я была в его кабинете раза четыре, не больше. Кроме Уэса, единственным человеком, которому позволялось туда входить, была горничная, но даже тогда он наблюдал за всем, как ястреб.

Я быстро ввела код, который мне дала Терри. Это был мой день рождения в обратном порядке, но я все равно перепроверила числа, прежде чем нажать Enter.

Экран погас. Меня парализовал страх. Неужели я ошиблась? Но затем вспыхнул зеленый огонек и раздался щелчок замка. Дверь медленно открылась. Затаив дыхание, я шагнула внутрь, ожидая, что вот-вот сработает еще какая-нибудь сигнализация или взорвется мина. С Уэса станется.

Но не раздалось ни звука.

Я быстро осмотрела комнату. Темно-синие шторы были отдернуты, впуская свет. Косые лучи падали на стол и пол. За массивным столом на стене висели его дипломы. Висели ровными рядами, рамочка к рамочке.

Тихо тикали часы на камине. На большом столе в левом углу стояли две фотографии: на одной мы с Уэсом в день свадьбы, а на другой – я одна. Я прервала поиски, чтобы взять в руки фото. Я помнила тот момент. Четвертое июля. Мы встречались всего три месяца и проводили выходные у моей матери. Стояла дикая жара. На снимке мои ноги погружены в воду, ладони лежат на полотенце позади меня. Уэс подошел внезапно, окликнул меня по имени и сделал снимок. Даже несмотря на темные очки, видно, что я была безумно влюблена и наивно считала, что наше блаженство продлится вечно.

Но посмотрите на меня сейчас. Скрываю синяки и, как вор, крадусь за спиной мужа.

Я посмотрела на книжные полки из красного дерева напротив меня. Ни пылинки. Иного я и не ожидала. Уэс был дотошен во всем, почти на грани нервного расстройства. Каждая вещь знала свое место, а если ее там вдруг не оказывалось, он тотчас выходил из себя. Я добавила пыль в постоянно растущий список вещей, которые его раздражали.

Все полки были уставлены книгами. Я провела пальцами по их корешкам. Крайне сомнительно, что он читал большую часть этих книг. С тех пор как мы познакомились, Уэс ни разу не произвел на меня впечатления заядлого читателя. Я бы не удивилась, узнай я, что эти книги стояли на полках просто ради интерьера. Внимательно изучив названия, я вытащила несколько книг, в чьих переплетах не было ни единой трещинки. Страницы каждой были гладкими, без загибов. Последняя из выбранных мною книг была о том, как сохранить брак. Ирония от меня не ускользнула. Я аккуратно вернула книги на место, закрыла за собой дверь и снова включила сигнализацию.

Вот уж не думала, что буду шпионить за спиной мужа. Но я знала: мои возможности ограничены. Наши отношения висели на ниточке. Между нами ничего не осталось, и я должна быть готовой ко всему, что будет дальше. Я должна быть хитрее его, должна постоянно быть на шаг впереди.

Я знала: это не бог весть что. Гордиться тут нечем, но без этого никак. Наступали новые времена. Медленно, крошка за крошкой, я возвращала себе мою жизнь.

27

Август 2014 года

Солнечно или пасмурно.

В помещении или на открытом воздухе.

Это не имело значения. Я не снимала темные очки, куда бы я ни пошла.

Суровая реальность моего брака поселилась в моих глазах. Я видела ее всякий раз, когда смотрела в зеркало. Иногда мне хотелось завесить полотенцами все зеркала в доме, лишь бы не видеть правды. И если я с трудом могла смотреть на себя, зачем мне, чтобы кто-то еще видел меня такой?

Но сегодня у меня была реальная причина их надеть. На небе было ни облачка. День был из разряда тех, когда небо выглядит таким безмятежным и лазурно-голубым, что его так и хочется потрогать.

Я вытерла пот с затылка и поспешила в библиотеку.

Я не могла вспомнить, когда была там в последний раз. Может, когда мне было девять или десять? Мы с матерью бродили вдоль рядов книжных полок. Взяв стопку книг, я шла в маленький уголок для детей и погружалась в чтение. Я обожала умиротворение, которое оно всегда приносило с собой. Вот и сегодня оно мгновенно вернулось ко мне. Мои плечи расслабились. Здесь я чувствовала себя в безопасности от той боли, которая теперь преследовала меня, куда бы я ни шла.

Библиотекарь, пожилой мужчина, поздоровался со мной. Я улыбнулась в ответ. Но когда я не сняла очки, он как-то странно посмотрел на меня. Чтобы избежать его взгляда, я ускорила шаг, напоминая себе, что взгляд лучше жалости. Я прошла по рядам в поисках книги по садоводству, которую порекомендовала Рене. Наконец-то я нашла нужный ряд. Освещение было плохим, и мне ничего не оставалось, кроме как снять очки. Встав на колени, я сняла книгу с полки.

Очень быстро мое хобби, садоводство, превратилось в страсть. Я терпеть не могла безделье. Я просто не могла лечь спать, зная, что не сделала ничего продуктивного, но в моем саду я чувствовала себя полезной. В моем саду можно было поболтать с Рене и расслабиться. Я присела и пролистала страницы.

– Виктория?

Я тотчас напряглась. В последнее время всякий раз, слыша свое имя, я готовилась к чему-то плохому. Я продолжала просматривать книги, надеясь, что человек просто сдастся и уйдет.

– Виктория? – повторил женский голос.

Я закрыла глаза и, прежде чем встать и повернуться, сделала глубокий вдох.

– Тейлор? – недоверчиво спросила я.

Я не могла поверить, что это она. Тейлор жила в том же городе, что и я, но с тем же успехом она могла жить на другом конце света. Боже, как же она изменилась! Светлые волосы коротко подстрижены. Энергия, ранее бившая из нее ключом, ослабела. Она выглядела слегка усталой и слегка измученной, зато счастливой, и это все, что имело значение. Обе ее руки лежали на ручке коляски, в которой спала маленькая девочка. На левой руке Тейлор поблескивало кольцо с бриллиантом. У нее были муж и ребенок, я же об этом даже не знала.