Варвара Оболенская - Мое наказание

– Что–то случилось?

– Нет, мне просто понравилось, как ты произносишь мое имя, – хрипло произнес мужчина. – И знаешь, человек, ecли только верит, что в этом есть cмысл, то он способен на многое. Не обязательно доказывать всему миру, что ты чертов гений, докажи это себе. Получается так, что пытаясь показать всем, какая ты охуенная, ты забываешь про себя. Или тебе нравится самой получать вечно хвалебные отзывы? Ведь я прав? В детском доме, все хвалили тебя, ставя другим в пример. В университете ты была отличницей и ездила на вечные олимпиады. И друг твой тоже, смотря на тебя, пытается быть лучше. Только вот косяк вышел, Алия Максимовна, начальство тебя терпеть не может. И чем ты не угодила, а? Расскажешь?

Каждое его слово въедается в меня, будто он презирает это во мне. Хочется взять мочалку и с остервенением стереть с себя это гадкое ощущение. Я никогда не считала себя выскочкой. Я любила это дело, обуславливав тем, что мне все пригодится. И никогда не хотела кому–то нравиться или угождать. Просто мне это было не за чем.

– А ты считаешь меня выскочкой? – вскинула голову, будто он стоял на против меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Вот опять, Алия Максимовна, тебе важно, что подумают о Закировой. Выдохни, я не считаю тебя выскочкой. Но тебе пора прекратить пытаться это делать. Кто тебя просил спасать Кераву? Ты мать Тереза что ли? Он мужик и сам должен был разобраться с этим. Запомни только одно, ты не пришлась по душе своему начальнику. Я даже могу понять за что.

– И за что же? За то что я закончила с красным дипломом? За то что ценилась в академии и была первой во всем? За это? – перебиваю его.

– ТЫ серьезно думаешь, что тебя взяли в отдел за твой ум?

– А разве не за это берут?

Михаил молчал минуту, я кажется даже слышала его тихое дыхание в трубке, а потом он рассмеялся. Надо мной.

– Что смешного?

– Прости, Алия Максимовна, что я подпорчу твою высокую самооценку о себе, но нет. Ты протеже.

И тут настала уже моя очередь заливаться смехом. Протеже? Это же надо было так сказать! И чья же? Своего ангела хранителя и может наоборот?

– Неужели ты думаешь, что я шучу? – усмехнулся Михаил.

– Неужели ты серьезно думаешь, что я поверю в это? – копирую его интонацию.

– А ты подумай головой, отличница. Сколько на потоке было людей, которые не считали каждую копейку и за хорошие связи могли устроиться в любое место? Девяносто и девять процентов, Алия Максимовна. Сколько было таких, как ты, умных, но с ограниченным бюджетом в кармане? Один процент. И где этот один процент? Сидит в какой–нибудь задрипанном райцентре, перебирая бумажки? Разве не так? А ты сидишь, да еще и со своим другом,  на хорошем месте и с адекватной зарплатой. Совпадение, Алия Максимовна? Я не то, чтобы не думаю, я знаю. Только косяк, Алия Максимовна, произошел, твой покровитель, либо не учел, что начальник твой мудак, либо есть какой–то своя выгода в этом. Как теперь думаешь, я прав или нет? – самодовольные нотки лились в его голосе. Так и хотелось сказать ему: «Не мели чушь», но нет. Смысл в его словах был однозначно. И как же быть с этим? Кто мог так мне помочь? Может быть сам ректор университета?

– А ты не думаешь, что я настолько запомнилась всем преподавателям и даже самому ректору, что именно он замолвил за меня слово?

– Молодец, Алия, правильно мыслишь, но ректор не будет ничего делать, если не положить энную сумму в его карман. А кто мог это сделать?

– Не знаю! Не знаю! – честно ответила ему.

– Думай, Алия, думай.

Неожиданно разозлилась на него.    

– А ты ведь знаешь!

– Знаю.

– И не скажешь?

– Нет, – категорично заявляет Мизхаил. Что за игру он хочет устроить? О чем вообще думал, выводя меня на этот разговор? Неужели в свои восемнадцать он так привык к игре, что все люди для него словно пешки на шахматной доске?

– Почему? – озадаченно спрашиваю у него. – Что ты пытаешься устроить? Ты меня знаешь меньше дня, а такое чувство, знаешь даже в какую секунду я появилась на свет! Если ты такой крутой, то не думай, то это подействует на меня! Ты думал, что я жаловаться сразу начну на свою жизнь или начальника? Или выклянчивать имя этого человека? Вот еще! Сама разберусь! – бурчу ему в ответ, а сама представляю, как состоялся бы наш разговор в реале. Смогла ли я также бесстрашно отвечать ему, как делаю это сейчас? Или все–таки испугалась его колкого взгляда? Или…

– Алия! – доносится до меня немного взволнованный голос мужчины.

– Что? Я тут.

– Ты мне нравишься, бойкий львенок. 

Кажется, пора уже заканчивать разговор, потому что играть в загадки я не умею еще с детства, а Михаил на каждый мой вопрос отвечает так, что запутывает меня еще сильнее. И вот это его «мне просто понравилось, как ты произносишь мое имя», к чему вообще? Не хватало мне, чтобы я ему еще понравилось, а то проблем то у меня нет как будто совсем!

– Неужели я смог напугать тебя, Алия Максимовна?

– Ты смеешься надо мной?

– Ни в коем случае. Будь готова завтра к семи. Я заеду за тобой.

– В смысле ты заедешь за мной? – опешила я.

– В прямом. Ты мне понравилась, Алия Максимовна, – ставит меня перед фактом этот мужчина.

Я бы не хотела сказать, что мне это неприятно, но то, как ведет себя этот мужчина, навевает далеко не положительные эмоции.

– А ты бы не хотел спросить моего мнения?

– А должен?

– Сладких снов! – резко обрываю наш разговор и бросаю телефон на стол.

Спокойный голос Михаила, сейчас раздражал. Он вообще не вписывался во всю обстановку. Самоуверенный балван! Да я его на семь лет старше, так на секундочку! Он объявил об этом так спокойно, будто я уже на все согласилась и выбираю имя нашим будущим детям. Да я никогда не свяжу свою жизнь с такими, как он! Такие, как Михаил, выбирают тихих жен, ломают и используют, перестраивая под себя, а трахали топ–моделей с силиконовыми долинами! И чтобы я на это подписалась? Да никогда!

Только в итоге, когда Михаил не объявился на следующий день, я заказала себе огромную пиццу и купила ведро мороженого. И все это подправила горючими слезами за просмотром фильм «Спеши любить». Просто было чисто по–женски обидно, что меня продинамили в кой–то веке, хоть я и не рассчитывала ни на что!

Валерий Федорович был той еще скотиной, но, к моему огромному удивлению, собрал возле себя дружный коллектив (но и были крысы, подтирающие зад шефу), который, так же как и я ненавидели своего босса, но не имели возможности куда–либо уйти, или поменять отдел. Из девушек я была одна, и поэтому каждый мужчина взял на себя обязательства хоть как–нибудь облегчить мою жизнь. И мне это льстило, доставляло удовольствие, потому что такое случалось впервые. Но как бы коллеги не старались, они не могли уберечь меня от него самого. За эти три чертовых месяца я прошла многие стадии. Унижение, боль, отчаяние, злость, смирение. И масло в огонь подливало тем, что Керава оправдали, сняв все обвинения, а Войкина посадили…

Самое противное было это то, когда он пытался склонить наши отношения в горизонтальную плоскость, обещая небо в алмазах. После мой завтрак, обед или ужин оказывался в унитазе нашей туалетной комнаты. Давая отпор, на теле оказывались новые синяки. Мишустин  и так не обладал спокойным нравом. По рассказам коллег, в них летало абсолютно все, что попадалось под руку начальству, бывало даже и монитор.

Самое страшное, что находились смельчаки, которые хотели его засудить, только в итоге на скамье подсудимых оказались они сами. Жизнь – тяжелая штука. Каждый слышал эту фразу.

Каким бы не был Мишустин  мерзавцем и алкоголиком, но он всегда действовал аккуратно. В его кабинете стояли анти–прослушки. Он всегда следил за своим языком. Подловить его на чем–нибудь было нереально. С первых дней пытаюсь разработать такой план, который обеспечит меня безопасностью от А до Я.

– Закирова, два часа прошло!

Мишустин  говорить не умеет, он только и делает, что орет.

– Валерий Федорович, нет, – спокойно отвечаю ему, закрывая дверь кабинета, пытаясь абстрагироваться от всего этого. Его конура даже давит морально, такой же как и сам начальник, темный и бездушный.

– Я здесь начальник, ты поняла меня? Я уже заебался тебя уговаривать. Либо ты соглашаешься, либо сама думай, чем это закончится. Выбирай, – мужчина прищуривается и раздраженно сводит губы. – И поверь, я сделаю так, что тебе не поможет даже сам папа римский, не то, что твои далекие связи, – усмехается начальник, а я впервые слышу от него про то, что говорил Михаил. – Или разок раздвинула ноги, а про тебя уже забыли? Почти четыре месяца испытываю тебя, а ты, дрянь такая, даже ни разу не пожаловалась. Гордая или тупая? Да даже, если бы ты стуканула, знаешь же, что это бесполезно, да, Закирова? Чисто на интуитивном уровне чувствуешь. И правильно делаешь, Закирова, мне, то, ничего не будет, а стоит сказать, как окажешься за бортом жизни, словно собака подзаборная. А вот если поможешь мне, так и быть поспособствую перевода в другое место тебя, может даже вместе со своей шавкой пойдешь. Все зависит от тебя, Закирова. Лестное предложение, не правда ли?

Если я дам согласие, то уже известно чем для меня это обернется… Подставить Захара это будет только вершиной айсберга и я обреку себя на вечное «служение» Мишустину, как бы я этого не хотела.

– Мой ответ – по–прежнему «нет». Я не собираюсь бегать у вас на побегушках, ловя человека, который по закону чист. Да и все это слова, Валерий Федорович. Неужели вы думаете, что я настолько наивная, что поверю каждому вашему слову? Да даже, если Землина упомянула ваша дочь, то это еще ничего не значит, – в порыве высказываю решительную для себя фразу. Мой лед терпения лопнул. Мишустин  никакого права не имеет заставлять бегать людей, лишь только потому что ему надо.

Одно резкое движение и его жирные пальцы смыкаются на моей шее. Это впервые, когда его предохранители слетели к черту и он своей рукой душит подчиненного, а не заключенного, как обычно и случается.

В моих легких уже практически нет воздуха, но я жду, когда он сам прекратит это. Не издаю ни звука, не брыкаюсь, дабы не подпитывать внутреннего монстра, потому что это мудло получает кайф, доставляя боль другим. И животное знает, когда нужно остановиться. Восемь или десять минут удушения достаточно, чтобы это привело к летальному исходу, но этого никогда не произойдет. Мишустин  уже рефлекторно отсчитывает секунды на своих часах, чтобы жертва не потеряла сознание. На пятьдесят секунд он ослабляет хватку, давая обманчивое представление воздуха. Валерий Федорович «просыпается» и его глаза приобретают небольшую ясность происходящего. 

– Как ты думаешь, кого послушают первым делом? Тебя, дворнягу, которая и мизинца на ноге не стоит, или меня, уважаемого человека в городе? – выпад про собственную дочь он игнорирует и его руки отпускают мою шею, и наконец делаю глоток спертого воздуха. – Я тебя уничтожу, Закирова, как и тех ребят, а за собой Сергея потянешь, я тебе это гарантирую. Не хочешь по–хорошему, будет, значит по–плохому. Я не даю тебе выбор, Закирова, я ставлю тебя перед фактом.

Осознание того, что все–таки моя жизнь в ловушке маленькими шажками доходит до меня. К сожалению, в нашем мире правят деньги, которые у меня есть только на проезд до дома и на пельмени из соседней пятерочки.

Стать чертовой пешкой между черным и серым? И ведь сама на это подписалась. Поставила свою подпись в договоре на бесплатное обучение, обязав себя три года отдать на благо государству. И вот что вышло… Отдалась продажному психопату. Шик и блеск.

– А если меня кто узнает, Валерий Федорович? Не боитесь, что вышестоящее руководство узнает о самодеятельности под вашим главенством? – я до сих пор не понимала, почему эта охота на человека спускалась ему с рук. Ведь эти ребята были обезопасены так, что ни один червяк близко к ним не подберется.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мишустин  не спеша прошелся по комнате и принял позу «победителя», оперившись на спинку своего огромного кресла и скрестив ноги.

– Закирова, ты реально дура, – заржал в голос начальник. – Во–первых, связи должны быть везде, а у меня они слишком хорошие. А, во–вторых, тебя это волновать не должно. Исполнять мой приказ твоя прямая обязанность, – достал из кармана кошелек и начинает отсчитывать пару купюр. – Завтра чтобы пришла не такая. Волосы покрась, линзы купи. Не мне тебя учить. Паспорт готов уже готов. Осталось фото, – отдает четкие приказы, следуя своему собственному плану.