— Да! Да! Там все очень ясно написано, дорогой Алекс. Вы узнали печать на пергаменте?

Перевернув письмо, он посмотрел на красную восковую печать, на которой была оттиснута большая буква «Н».

— Нет, — сказал он, передавая ей письмо. Скай взглянула на печать, но и ей она тоже ничего не говорила. Смяв письмо, она сказала:

— Мы едем во Францию, Алекс. Где Адам? Мы немедленно едем во Францию!

Они отплыли из Дувра через четыре дня, направляясь в Кале. Ни Скай, ни Адам не хотели испытывать судьбу, пытаясь достичь Нанта в эти зимние штормовые дни. Они взяли с собой свою карету, которая была снабжена всеми необходимыми удобствами; лошади должны были ждать их на каждой почтовой станции на пути от побережья к долине Луары. В Париж заезжать они не намеревались, зная о бушующей во Франции гражданской войне.

— Мы доедем быстро, — пообещала Скай. — Всего за несколько дней, Алекс.

Адам стиснул руку своей жены.

— Мы будем там к Рождеству, если нам повезет и если не будет снежных заносов.

Алекс ничего не сказал, так сильно у него колотилось сердце. Почему Велвет сбежала во Францию, вместо того чтобы вернуться домой в Дан-Брок, после того как она избежала лап Яна? Теперь он начал волноваться, но совсем по другому поводу. Любит ли она его, или недели, проведенные в заключении, заставили ее дважды подумать, стоит ли растить ребенка в такой дикой стране, как Шотландия? Зная о ревностном отношении своей тещи к благополучию ее детей, он боялся, что она запретит Велвет возвратиться в Дан-Брок. Да и захочет ли Велвет поехать в Шотландию? Не она ли обещала Аланне разорвать ее на куски за то, что та была плохая мать? И разве не она сказала, что лучше сама воспитает Сибби, чем даст Аланне забрать ее? Но все это было до того, как она сбежала. Что ее так напугало? Он подумал, что встреча с Велвет — лучший подарок к Рождеству.

На Рождество Велвет решила устроить праздник для своих домочадцев. Она приготовила для них подарки, обыскав все кладовые замка. Для Манон она нашла серебряную брошь, которую предварительно лично привела в порядок, отполировав ее и обнаружив под многолетними наслоениями грязи гравировку, изображающую распускающиеся цветы с крошечным рубином в центре каждого. Для Гийома она срезала серебряные пряжки с пары старых отцовских сапог, заранее зная, что он им очень обрадуется. Мэттью она предназначила щенка, благо, ко всеобщему удивлению, старая сука, жившая в конуре на дворе, вдруг ощенилась двойней в середине ноября. Мальчишке очень хотелось иметь щенка, но породистых собак обычно держала знать. В данном же случае, когда не было известно, кто выступил в роли отца, Велвет не видела ничего плохого в том, чтобы отдать одного из щенков парню. Но самый лучший подарок был приготовлен для Пэнси. Когда их похитили, у Велвет на пальце было кольцо с жемчугом. Вот это кольцо она и хотела подарить своей верной камеристке.

Манон устроила маленькое пиршество. На столе появились фаршированная утка, пирог с крольчатиной, розовая ветчина, поданная с горшочком тушеного лука, тарелка мидий с дижонской горчицей, тушенные в белом вине артишоки, горшочек со сливочным маслом и кусок твердого желтоватого сыра. Велвет настояла, чтобы Манон и Гийом пообедали вместе с ней. Манон приняла приглашение, но с одним условием: прислуживать им будет Мэттью, так как его манеры еще не настолько изысканные, чтобы сидеть за одним столом с ее милостью.

Маленький зал украсили зеленью, огонь весело полыхал в камине, и они дружно сидели за трапезой, когда снаружи послышалось лошадиное ржание. Старый Гийом поспешил открыть дверь и впустил… короля.

— Ах, дорогая, вы собираетесь закусить, а я умираю с голоду! — Он сердечно расцеловал ее в обе щеки, потом чуть отодвинул от себя, чтобы разглядеть повнимательнее. — Ага, — улыбнулся он, — малыш уже обозначился! Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, хорошо, монсеньор. Со мной все в порядке. — Она беспомощно посмотрела на своих слуг, но король быстро понял причину ее неуверенности.

— Садитесь, друзья мои, — повелел он. — Ваша госпожа хотела разделить трапезу с вами, а теперь, с вашего позволения, и я присоединюсь к вам. Мадам Манон! Вы опять приготовили настоящее пиршество! Ваша прелестная госпожа думает, что я приехал посмотреть на нее, но приехал-то я в час застолья! А теперь подумайте, зачем я на самом деле приехал? — Он раскатисто расхохотался.

Через несколько минут все за столом уже чувствовали себя вполне свободно, хотя у молодого Мэттью глаза стали как плошки. Ведь ему довелось прислуживать самому королю. Под одобрительными взглядами дедушки и бабушки он справился со своей задачей весьма достойно, и Гийом потом пообещал замолвить за него словечко перед графом де Шер, чтобы ему подыскали место лакея при его светлости.

— Как вы здесь оказались? — спросила Велвет в разгар ужина.

— Я заехал пожелать счастливого Нового года королеве Луизе, — ответил король. — Пробуду в Шиноне всего одну ночь. Ну и, кроме того, я хотел известить вас, что мое расследование по поводу ваших сложностей показало, что если у вас и были какие-то причины для беспокойства, то теперь их нет. Не думаю, что человек, захвативший вас, добрался до канцлера, этого Мэйтланда. Я послал весточки к вам домой в Шотландию и к вашим родителям в Англию на случай, если ваш муж окажется там. Я написал, что вас можно найти в Бель-Флере. Мои посыльные еще не сообщили, что записки переданы, но и противоположных сведений не поступало. Подозреваю, что вы гораздо быстрее получите какие-нибудь новости от своего супруга, чем мои посланники смогут связаться со мной. Велвет облегченно вздохнула.

— Я могу ехать домой! — воскликнула она, и улыбка на ее лице была самым прекрасным подарком для Генриха.

— Вам не стоит отправляться в столь неблизкий путь в вашем положении, дорогая. Лучше обождать здесь, пока за вами приедет муж. Вряд ли он будет рад, если вы подвергнете опасности себя или ребенка.

— Как я отблагодарю вас? — с чувством спросила Велвет. — Вы меня уже отблагодарили, — тихо сказал он, так что расслышать могла только она, — и самым наилучшим образом, графиня. Я никогда не забуду эту дождливую ноябрьскую ночь. Честно говоря, я вообще-то не собирался встречаться с вами вновь. Ведь видеть вас — это пытка. Однако сила воли всегда подводит меня, когда дело касается женщин. Оказавшись в Шиноне, я не смог провести весь вечер в обществе королевы Луизы с ее карпом и вареными овощами, зная, что вы рядом.

Велвет не успела ответить королю, так как с улицы донесся стук колес подъехавшей кареты.

— Кто бы это мог быть? — вслух поинтересовалась она, в то время как Гийом спешил открыть дверь.

— Мадам! — услышала Велвет его голос. — Добро пожаловать домой!

Она вскочила на ноги, увидев входящую в зал мать.

— Мама!

Скай заключила дочь в пылкие объятия.

— О мое дорогое дитя! Ты заставила нас всех так ужасно волноваться!

— А Алекс? — взмолилась Велвет. — Он приехал с тобой? Король посмотрел на входивших в зал мужчин. Старший, как он понял, был отцом Велвет, другой — ее мужем. Скай выпустила Велвет и отступила в сторону. Какое-то время все, находившиеся в комнате, стояли недвижимые. Было такое впечатление, что всех на время заколдовали. Граф и графиня Брок-Кэрнские не сводили глаз друг с друга. Долгий, страстный взгляд, которым они обменялись, лучше всяких слов сказал Генриху Наваррскому, что они — счастливая супружеская пара, одна из тех, где присутствует искренняя любовь. Потом они бросились навстречу друг другу: Велвет слегка неловко, почти бегом, Алекс же преодолел разделявшее их пространство в несколько шагов и, заключив жену в жаркие объятия, припал к ее губам в страстном поцелуе. Его янтарные глаза впились в ее лицо.

— Почему ты покинула меня, девочка? — спросил он. — Почему ты не вернулась домой, после того как убежала от Яна?

Она прильнула к нему, все больше слабея в его объятиях, ее сердце дико стучало.

— Я поругалась с Яном в тот день, и он вылетел из комнаты, где нас держали, крича, что прямиком отправляется к Мэйтланду, и сегодня же передаст меня королю. Когда мы с Пэнси поняли, что остались одни, мы сбежали. Я не рискнула ехать домой в Дан-Брок, боясь, что король отыщет меня там и использует для того, чтобы загнать в ловушку Фрэнсиса. Я скорее умерла бы, чем стала причиной его падения! И к родителям я не решалась ехать по той же причине. Я испугалась, что король пошлет за мной кого-нибудь и в Англию. Единственным местом, где Джемми не стал бы искать меня, был Бель-Флер, Алекс. , Очутившись здесь, я не могла даже послать тебе весточку из опасения, что ее могут перехватить: ведь король мог нажать на своих французских союзников, чтобы они выслали меня в Шотландию. Я могла только ждать и надеяться, что Джеймс и Фрэнсис разберутся между собой, и тогда я смогу вернуться к тебе.

— Но кто-то же знал, что ты здесь, девочка. Кто-то прислал твоей матери записку, в которой говорилось, где тебя надо искать, — сказал Алекс.

— Это был я, — вышел вперед король. — Генрих Наваррский, и к вашим услугам. — Он элегантно поклонился. — Я рад, что вы правильно прочитали мое некоторым образом зашифрованное послание. Я не хотел подвергать опасности вашу жену, если бы, не приведи Господь, информация моего агента об отсутствии к ней интереса со стороны Джеймса Стюарта оказалась бы неточной.

Скай и Адам де Мариско удивленно замерли, узнав несколько постаревшее, но тем не менее такое знакомое лицо короля.

Алекс, также наслышанный о скандальной репутации французского монарха, подозрительно спросил:

— Откуда вы знаете мою жену, монсеньор?

— Она спасла мне жизнь, мосье. Несколько месяцев назад я посещал королеву Луизу в Шиноне. Шинон сейчас совсем не тот, как раньше, ибо Луиза де Лоррен добросовестно оплакивает моего предшественника. Она дошла до того, что затянула Зоб весь дворец черным крепом. — Он даже слегка вздрогнул. — То, что она творит, преступление! И все-таки я вынужден навещать ее несколько раз в год, что с моей стороны — большая жертва, мосье, уверяю вас. Ведь она угощает своих гостей едой, от которой пахнет Божьей карой. Ее жизнь превратилась в сплошной великий пост, но я пытался хоть как-нибудь развлечься. Вместе с несколькими своими придворными я отправился на охоту, чтобы удрать от этой похоронной атмосферы, и, как всегда, — Наваррский улыбнулся чуть самодовольно, — я их всех обогнал. Боже, какой был олень! Мне так хотелось добыть его!

Внезапно стемнело, как это обычно бывает осенью, я больше не слышал голосов своих товарищей, олень исчез. Я понял, что заблудился. В своих блужданиях я свалился в озеро. Ваша жена услышала мои крики о помощи и приказала принести огня. Именно она нашла меня как раз перед тем, как разразилась буря, и помогла мне выбраться из воды.

Ночь была черна как деготь, а буря неистовствовала. Госпожа графиня любезно предоставила мне приют, а мадам Манон накормила меня восхитительным мясным рагу. Утром я благополучно вернулся в Шинон, к счастью для всей Франции, — закончил он. — Как вы понимаете, я оказался в большом долгу перед вашей женой. Прежде чем покинуть сей кров, я поинтересовался, чем я могу отплатить за ее гостеприимство, не говоря уже о том, что она спасла мне жизнь. Заставив меня поклясться, что я сохраню тайну, она поведала мне о своих затруднениях и спросила, не смогу ли я ей помочь. Я не был уверен, что у меня это получится, но предложил попробовать. Видите ли, граф де Брок-Кэрн, ваш кузен Франсуа Стюарт-Хэпберн — мой очень старый друг, и хотя Франция и связана союзническими обязательствами с Шотландией, я не очень-то люблю Джеймса Стюарта. От Велвет я узнал о Дан-Броке в Шотландии и Королевском Молверне в Англии. И послал своих агентов с кратким посланием в оба эти места. Вы же видели мои инициалы на печати, так ведь?

— «Н»! — воскликнул Алекс. — «Н»— значит Наваррский!

— Абсолютно верно, — улыбнулся Генрих.

— Как я могу отблагодарить вас? — спросил Алекс, и у Велвет перехватило дыхание.

Король обворожительно улыбнулся:

— Я бы хотел, чтобы вы задержались во Франции, наслаждаясь щедрым французским гостеприимством, до тех нор пока не появится на свет ваш ребенок, граф де Брок-Кэрн. Вашей жене не стоит путешествовать в ее положении.

Алекс обернулся, чтобы еще раз поцеловать жену, а король сделал несколько шагов вперед, чтобы поприветствовать родителей Велвет, которых он до сих пор еще толком не разглядел. И тут его глаза встретились с глазами Скай.

— Вы! — ошеломленно воскликнул он. — Вы — мать Велвет?

Мысленно он вернулся почти на двадцать лет назад, в ту ночь, когда он обладал этой не правдоподобной, изумительной женщиной, ночь всепоглощающей страсти, ночь, которая закончилась невозможным насилием Варфоломеевской ночи.

— Велвет родилась через девять месяцев после этого, монсеньор, — мягко сказала она, как бы прочитав его мысли.

Генрих Наваррский побледнел как полотно. Святая Дева Мария! Не может быть, чтобы Велвет оказалась его дочерью. Он, сам того не зная, совершил акт кровосмешения со своим собственным ребенком! Его охватило отвращение к самому себе, он почувствовал комок в горле.