Бертрис Смолл - Мое сердце

— Как вам понравится вновь стать графиней? Сделайте это для меня, и я воссоздам для вас графство Ланди.

— Наследование которого пойдет по женской линии нашей семьи, — добавила Скай. — Титул должен в один прекрасный день перейти к Велвет безо всяких условий, так как у нас нет сыновей и нет надежд на их появление. Я также рассчитываю на определенную долю от всех доходов, которые последуют из моих усилий.

— Согласна, — ответила королева, и ее улыбка была преисполнена восхищения.

— И какова же будет эта доля? — поинтересовался Уильям Сесил, всегда помнящий об интересах своей властительницы.

— Мы с Робби представим свои соображения, милорд, — вступил в разговор Адам де Мариско. — Королева получит, как всегда, львиную долю. Смею надеяться, вы никогда не находите ошибок в наших отчетах.

— Нет, милорд, — согласился с ним Берли. — В наших с вами делах мы никогда не теряли даже гроута1.

— Тогда можно считать все улаженным, — явно довольная, сказала королева. — Налейте нам вина, Сесил, давайте отпразднуем это событие. Да, еще одно. Это путешествие абсолютно секретное. Если шпионы Филиппа почуют, откуда дует , ветер, ваши шансы на успех будут сведены к минимуму.

— О да, — согласилась Скай, принимая предложенный ей кубок.

Четверо собравшихся в будуаре Елизаветы Тюдор выпили за успех планируемой экспедиции, а затем, с благосклонного разрешения королевы, лорд и леди де Мариско покинули ее величество.

— Их шансы на успех не очень велики, — заметил Уильям Сесил, когда гости королевы удалились. — Даже если они смогут покинуть Англию, не возбудив подозрений Испании, их ждет долгий путь в Индию, а по прибытии на место необходимо обмануть португальцев, чтобы добраться к Великому Моголу Акбару.

— Я знаю, — отвечала Елизавета, — но искренне верю, что все наши надежды могут быть связаны только со Скай О'Малли. О, душа моя, что бы я делала все эти годы без вас!

— Очень многие рады служить вам, ваше величество, — пролепетал лорд Берли, несомненно тронутый ее добротой. А то, что она по отношению к нему употребила давно придуманное ею самой ласковое обращение, еще больше согревало его.

— Никто, кроме вас, Уильям. Никто… Другие назвали бы меня сумасшедшей за то, что я решила призвать Скай О'Малли после всех этих лет. Как давно я выслала ее в Королевский Молверн? Без малого одиннадцать лет прошло, Уильям. И за все эти годы я ни разу не видела ее. О тело Господне! — Она скорчила гримасу. — Эта женщина внешне почти не изменилась. Хотя уже давно бабушка, и не один раз! Должно быть ей на пользу жизнь в деревне и выездка лошадей, душа моя. И все же я заметила блеск в ее глазах. Она рада возможности еще раз выйти в море. О да, она очень рада, — рассмеялась королева.

Она смеялась бы еще больше, если бы узнала, что ее мысли полностью совпадают с мнением Адама де Мариско, мужа Скай.

Королевская яхта доставила Скай и Адама вверх по реке в их лондонский дом, Гринвуд. Весь путь они проделали в молчании, так как прекрасно знали, что королевский шкипер, как и все слуги, не был чужд сплетен. И только когда они оказались в собственном доме, одни в своих апартаментах, Адам расхохотался:

— Я думал, ты счастлива в Королевском Молверне, моя радость!

— Я и счастлива, — отвечала Скай. — Распусти мне шнуровку на корсаже, Адам. Я совершенно разбита и мечтаю добраться до постели.

— Ты хочешь поехать? — Его пальцы ловко расстегивали пуговицы ее платья.

— Конечно, хочу! — Она скинула платье и повернулась к нему. — Больше десяти лет меня не пускали в море. Я счастлива в Королевском Молверне, но мысль о том, что мы опять выйдем в море навстречу приключениям… О Адам! — Она закинула руки ему на шею и поцеловала.

Он рассмеялся:

— Навстречу приключениям, моя малышка? А я-то думал, что ты уже стала взрослой. И это та степенная и уравновешенная жена, которой ты была мне с тех пор, как мы живем в Королевском Молверне?

— Надеюсь, мой дорогой, что не очень уравновешенная, — хихикнула она. — О, Адам, ты же не против? Я просто не могла отказать королеве, не так ли?

Он глубоко вздохнул:

— Нет, мы не могли ей отказать, хотя, клянусь Богом, следовало бы. Мне не нравится, что придется оставить Велвет здесь одну, Скай. Она еще так молода.

— Мы могли бы взять ее с собой, — предложила Скай. — В конце концов, она наполовину О'Малли.

— Нет, радость моя, нам не следует делать этого. Судя по всему, наше путешествие будет опасным Мы оберегали ее все эти годы, и к нашему возвращению ее свадьба с сыном нашего старого друга графа Брок-Кэрнского станет почти свершившимся фактом. Пусть она остается в Англии, под опекой нашей доброй леди Сесили, обучаясь всем тем вещам, которые она должна знать, чтобы стать хорошей женой молодому Александру Гордону, будущему графу Брок-Кэрнскому.

Скай усмехнулась:

— Всем тем вещам, которым я не смогла научить ее сама, хочешь ты сказать? Но я научила ее другому, Адам. Она хорошо воспитанная девочка, и ее мужу не будет стыдно, когда он привезет молодую жену в свое шотландское поместье.

Адам улыбнулся. Он знал, что именно Скай считала полезным для своей дочери. Если бы леди Сесили не жила с ними все эти годы, вряд ли девочка имела бы представление о том, как вести хозяйство в доме. Это умение в списке приоритетов Скай стояло на одном из последних мест.

— Нет, конечно, Брок-Кэрну не будет стыдно за Велвет, дорогая, — согласился он, — но в наше отсутствие она сможет научиться, как заботиться о большом поместье и его обитателях. Хотя ты и не любишь эти хлопоты, но волей-неволей тебе приходилось этим заниматься. А вот Велвет не приходилось, а ведь через несколько лет она выйдет замуж. Скай вздохнула:

— Я знаю, и это одна из причин, почему я так неохотно покидаю ее. Мы пропустим как минимум два года из жизни нашей дочери, Адам. Елизавета Тюдор ничем не сможет восполнить эту потерю. — Она взглянула на мужа и погладила его по щеке. — Мы были так счастливы, разве нет, дорогой? Да, я мечтаю об этом приключении, но, поверь, неохотно расстаюсь с духом Королевского Молверна, которым была пронизана вся наша жизнь. Впереди так много радостных событий! Мы пропустим первый день рождения дочери Робина и Алисой, малышки Элизабет, а ведь Алисой уже носит под сердцем нового ребенка, и ему скоро придет срок родиться. Эван и Гвинет обещали привезти своих детей из Ирландии следующим летом, а мы еще даже и не видели их последнего ребенка — Уолтера. Мурроу захочет присоединиться к нам, а я обещала Джоан не отправлять его в новую длительную поездку так скоро. Понимаешь ли ты, что, когда прошлым летом у них родились двойняшки, он впервые присутствовал при рождении своих детей? Он так долго отсутствовал, что двойняшки — их первые дети за последние пять лет.

— Ты становишься настоящей хозяйкой дома, моя радость, — поддразнил он ее.

— Я стала хозяйкой дома в семнадцать лет, когда мой отец поставил меня во главе клана О'Малли. Слава Богу, я была освобождена от этого бремени в последние годы! О Адам! Я и хочу поехать в Индию, и не хочу!

— Но мы должны ехать, Скай! Семья проживет без нас, хотя я и допускаю, что все будут скучать без тебя!

— И без тебя, дорогой! Хотя Велвет и единственный наш с тобой ребенок, все остальные мои дети любят тебя как родного отца. И если я хозяйка в этом доме, то и ты в нем хозяин. Нам придется отпраздновать четырнадцатую годовщину нашей свадьбы где-то в Индии в будущем сентябре.

Он счастливо рассмеялся:

— Я всегда поражался твоему умению находить во всем светлую сторону. Значит, решено. Велвет остается с леди Сесили в Королевском Молверне, остальные дети будут жить, как жили, а мы, моя дорогая Скай, пускаемся в наше последнее приключение во славу королевы, прежде чем успокоиться в тихой и обеспеченной старости.

— Старости? — Она сердито взглянула на него, но вдруг лукавая улыбка осветила ее черты. — Я никогда не буду старой, Адам де Мариско, — заявила она, ловко расстегивая его рубашку. — Я никогда не буду готова к такой тихой и обеспеченной жизни. — Ее теплые губы покрыли сотней поцелуев его грудь, заставляя дрожь желания пробежать по его чреслам. Она подняла на него озорной взгляд и спросила:

— Не стоит ли нам начать наше приключение прямо сейчас, мой дорогой?

По комнате прокатился его раскатистый смех.

— Наша маленькая дочурка будет шокирована, — сказал он, улыбаясь Скай. — Она считает нас самой респектабельной и уравновешенной парой.

— Так ей и пристало, — отвечала мать Велвет. — Она еще слишком юна, чтобы обсуждать отношения мужчины и женщины. У нее будет достаточно времени подумать обо всех этих вещах, когда мы вернемся из Индии. Пусть пока наслаждается детством.

— Она давно помолвлена, Скай.

— О, она уже забыла про сына Брок-Кэрна, Адам. Ее обручили в возрасте пяти лет. Помнишь, я пошла на это, поверив твоему слову, — она сможет выбирать сама, когда пройдет время. Я не буду принуждать Велвет к браку, как меня принудил к нему мой отец. Кроме того, хотя Брок-Кэрн переписывается с тобой, его сын все эти годы не проявлял к Велвет никакого интереса. И вообще, все это не скоро, не стоит волноваться загодя. Пусть Велвет побудет еще маленькой беззаботной девочкой и переживает только из-за своих лошадей и сладостей, которые она постоянно умудряется лаской вытянуть из тебя и своих братьев. Она очень избалованна!

— Ты права, — согласился он с ней, улыбаясь при мысли о своей единственной и горячо любимой дочери. — У Велвет еще есть время. Более чем достаточно.

— Черт подери, что вы имеете в виду, говоря «жениться немедленно», отец? — Александр Гордон с высоты своего роста взглянул на прикованного к постели отца, но графа Брок-Кэрна не испугал этот взгляд. Он и сам в молодые годы так смотрел на тех, кто был могущественнее его и пытался навязать свою волю.

«Господи, — подумал он, глядя снизу вверх на Алекса, — он точно такой же, каким был когда-то я. Тот же рост, та же худощавость, то же лицо, словно вырубленное из камня, и мои черные волосы. Да… пока я не попал в эту дурацкую историю, многие принимали нас за братьев». Ангус Гордон тяжело вздохнул. Ему противно было признавать собственную слабость, и все-таки, скрипнув зубами, он сказал:

— Ты должен понять, Алекс, что я не доживу до весны. С каждым днем я слабею все больше и не могу делать даже простейшие вещи. Черт бы его побрал! Я не могу даже встать помочиться! Я не хочу жить так, да и врач из Абердина говорит, что лучше не будет. Я знаю, что умираю.

— Проклятие! — Молодой человек переступил с ноги на ногу, явно смущенный отцовской прямотой.

— Я умру через несколько недель, Алекс, а ты — мой единственный наследник по мужской линии, — продолжал граф. — После того как прошлогодняя эпидемия унесла твою мать и брата, у меня не осталось никого, кроме тебя и твоей сестры. Мне не хочется, чтобы замок достался Анабелле и ее бесхарактерному мужу, которые к тому же носят не мое имя. У тебя есть нареченная жена. Женись на ней! Я хочу внука!

— Господи Боже, отец! На маленькой англичанке, которую я не видел уже столько лет? На полуребенке, вряд ли способном родить и вынянчить дитя! Болезнь повредила вам разум! — Голос Александра Гордона был преисполнен сострадания.

— Да, — откликнулся его отец резко, — ты не видел девочку со дня помолвки. Но чья это вина, сын мой? Известно ли тебе, когда это произошло? Это случилось почти десять лет назад, и с тех пор дочь де Мариско выросла и вполне созрела для замужества. Тебе нужно только предъявить на нее свои права! Но, может быть, есть другая, которая покорила твое сердце? — внезапно пришло в голову Ангусу Гордону. — Если это так, не буду тебя принуждать. Мне важно, чтобы ты был так же счастлив со своей женой, Алекс, как я был счастлив со своей. Твоя мать была единственной любовью в моей жизни и так же страдала, покидая тебя, как и я сейчас. Я буду рад вновь соединиться с ней. Как долог был год, прошедший после смерти моей Изабель. — Его голос печально замер.

Алекс почувствовал, как незваные слезы навернулись на глаза. Ему стоило немалых усилий удержаться, чтобы они не хлынули ручьем.

— У меня никого нет, отец, — сказал он тихо, — вы же знаете.

— Тогда отправляйся в Англию и женись на девушке, которую я выбрал для тебя. Она твоя по праву. Мы оба, Адам де Мариско и я, всегда мечтали соединить наши семьи посредством этого брака. Это моя предсмертная воля, Алекс. Я не стал бы отнимать тебя у другой, но, если таковой нет, ты просто обязан жениться на дочери моего друга. Ты никогда раньше не говорил ни слова против. Сделай это для меня напоследок, мой дорогой сын.