Кэм почувствовал, как ее губы изгибаются в улыбке.

– И все это одновременно?

– Почему нет? Я хотел уговорить тебя поужинать со мной в ресторане… но теперь думаю, что мы можем заказать пиццу сюда.

– Чудесно. Нальешь нам вина, пока я переоденусь?

– Подожди, есть еще кое-что, – шепнул он ей на ухо. – Есть еще один план. Мне безумно хотелось вытащить мисс Спинелли из ее строгого делового костюма!

– И давно?

– С самого первого раза, как увидел тебя. Анна шаловливо улыбнулась.

– Попробуй.

– Я надеялся, что ты так скажешь, – Кэм снова поцеловал ее в губы, и этот поцелуй был более жадным, более властным. Анна не успела даже вздохнуть, у нее перехватило дыхание, когда он сдернул жакет с ее плеч, поймав, как в ловушку, руки. – Как же я хочу тебя! Днем и ночью.

– Какая удача, потому что я тоже дьявольски хочу тебя, – ее голос уже был хриплым от желания.

– И это тебя не пугает?

– Ничто в наших отношениях не пугает меня.

– А если бы я попросил позволить мне делать с тобой все, что я захочу? Ты позволила бы?

Анне казалось, что сердце бьется где-то в горле, но она не опустила глаз.

– Разве кто-нибудь может тебя остановить? Его жадный взгляд скользнул вниз, затем назад к ее лицу.

– Интересно, что носит мисс Спинелли под строгими блузками?

– Вряд ли несколько пуговиц помешают это выяснить такому мужчине, как ты.

– Ты права. – Кэм отпустил жакет, вцепился в накрахмаленный хлопок ее блузки – и рванул, не отводя взгляда от ее изумленно распахнувшихся, загоревшихся желанием глаз. – Если хочешь, чтобы я остановился, скажи. Я не сделаю ничего против твоей воли.

Кэм порвал ее блузку, и это почему-то безумно возбудило Анну. А теперь он ждет, что она скажет. И это возбуждало ее еще больше. Она поняла, что была не совсем правдива, когда сказала: «Ничто в наших отношениях не пугает меня». Пугает. И еще как! Пугает то, что происходит с ее сердцем.

Но она знала, что в физической любви сможет достойно соперничать с ним.

– Я хочу все. Все!

У него кровь вскипела в жилах, и все же его прикосновения были легкими, дразнящими. Кэм провел кончиками пальцев по краю белого атласного бюстгальтера, почти не скрывавшего ее грудь.

– Мисс Спинелли, – с томительной медлительностью произнес он, а его пальцы уже скользнули под атлас к ее затвердевшему соску. – И сколько вы сможете взять?

Теплые волны поднимались в ее теле. Воздух вокруг загустел.

– Кажется, мы очень скоро это узнаем. Медленно, не сводя глаз с лица Анны, Кэм прижал ее к стене.

– Начнем прямо здесь. Приготовься! – прошептал он, и его рука метнулась под ее юбку, сорвала кружевные трусики.

Анна задохнулась и чуть не рассмеялась. Но его пальцы вонзились в нее, резкое, грубое наслаждение застало ее врасплох. Оргазм потряс Анну, лишая рассудка, не давая дышать. Колени подогнулись, но Кэм не дал ей упасть, еще сильнее прижав к стене.

– Еще!

Ему отчаянно хотелось снова увидеть, как она переживает шок, как эти потрясающие глаза становятся безумными, невидящими.

Анна вцепилась в его плечи, откинув голову. Он заметил, как бешено пульсирует жилка на ее горле, и впился в нее губами. Анна застонала, зашевелилась, судорожно задышала, когда он сорвал и отшвырнул жакет и то, что осталось от блузки.

Анна была потрясена, беспомощна. Все нервы, все чувства оголились, дрожь сотрясала ее, сердце бешено стучало. Она попыталась произнести его имя, но задохнулась, когда он резко развернул ее. Теперь ее влажные ладони вжимались в стену.

Кэм рванул пуговицу на поясе юбки, и Анна содрогнулась, когда ткань соскользнула с бедер и упала к ногам. Его ладони ласкали ее грудь, скользили по коже и атласу лифчика. Затем он сорвал лифчик, и она вздрогнула от упоения, услышав треск рвущегося тонкого атласа.

Его зубы впились в ее плечо, а его руки… О, его руки были везде, доводя ее до безумия! Мозолистые ладони, ловкие пальцы. Прикосновения, скольжение…

Анна задышала медленнее. Наслаждение стало густым и темным, как ночь. Она чувствовала, как соскальзывает в какой-то эротический мир, в котором нет ничего, кроме ощущений – быстро меняющихся, оглушительных. И греховных.

Стена была гладкой и прохладной, но ее ладони горели. И этот контраст был невыразимо возбуждающим.

Когда Кэм снова повернул ее лицом к себе, солнечный свет ослепил ее. Он еще был полностью одет, а она – обнажена. И это тоже показалось ей невероятно эротическим. Она не смогла вымолвить ни слова, когда он медленно поднял ее руки и сжал запястья в замок.

Следя за ее лицом, он свободной рукой грубо выдернул шпильки, и волосы Анны разметались по плечам.

– Я хочу большего, – Кэм едва мог говорить, – скажи мне, что и ты хочешь большего.

– Да, я хочу большего.

Кэм прижался к ней всем телом. От прикосновения мягкой рубашки и грубых джинсов к влажной коже, от его поцелуя у нее закружилась голова.

Он целовал ее дрожащее тело. Ему хотелось попробовать ее всю: мед ее рта, влажный шелк груди, живота, бедер… Наконец на него обрушился жаркий поток непередаваемых вкусов, когда его язык скользнул между бедрами Анны.

Ее пальцы погрузились в его волосы, она прижала к себе его голову, ощущая приближение нового оргазма. Ее крик, почти вопль, был последней каплей, лишившей его самообладания. Сейчас! Немедленно!

Кэм быстро скинул одежду и снова прижался к ней.

– Я хочу тебя, – выдохнул он. – Смотри на меня!

Он вонзился в нее, и их слившиеся стоны наполнили комнату.

Потом Кэм отнес ее в постель и сам лег рядом. Анна свернулась калачиком, прижалась к нему, как ребенок, и этот жест показался ему удивительно милым. Он смотрел на нее, спящую, тридцать минут, час… Он не мог не касаться ее и потому легонько гладил по волосам, плечам, осторожно дотрагивался до ссадины на лице.

И все это время его не покидало смутное беспокойство. Кэм давно знал, что испытывает к Анне какое-то сильное чувство. Но что именно? Он пытался понять – и не мог. Никогда раньше он не испытывал желания остаться с женщиной после секса. Никогда не испытывал потребности смотреть на спящую женщину или касаться ее просто так, а не ради возбуждения.

Анна зашевелилась, вздохнула, ее веки затрепетали, затуманенные глаза раскрылись и остановились на нем. Когда она улыбнулась, ему показалось, что сердце перевернулось в груди.

– Привет. Я заснула?

Кэм мучительно пытался придумать что-то уместное, веселое, легкомысленное, но смог произнести только ее имя.

– Анна! – и нежно, ласково, с любовью коснулся губами ее губ.

Когда Кэм оторвался от нее, ее глаза уже не были сонными, но он не смог понять их выражение. Она медленно вдохнула, выдохнула, вздохнула еще раз.

– Что это было?

– Понятия не имею, – он осторожно отстранился от нее. – Думаю, пора заказать пиццу.

Облегчение и разочарование боролись в ней, но она приложила все силы, чтобы помочь облегчению.

– Хорошая мысль. Номер у кухонного телефона. Позвони сам, пожалуйста. А я быстренько приму душ и надену что-нибудь.

– Хорошо, – Кэм машинально погладил ее бедро. – Какую пиццу ты любишь?

– Какую угодно.

Она обрадовалась, что он выскользнул из кровати первым: ей нужна была еще одна минута, чтобы немного прийти в себя.

– Я налью вина?

– Замечательно.

Оставшись одна, Анна упала лицом в подушку: разочарование все-таки победило. С чего вдруг она решила, что в любой момент сможет отступить? Она же по уши влюблена в него!

«Ладно, это моя проблема, – сказала себе Анна и села в постели, прижав ладонь к предательскому сердцу. – И мой маленький секрет…»

Стоя под душем, Анна как следует поговорила сама с собой. Пусть она влюблена в него. Чем это плохо? Люди всю жизнь влюбляются и перестают любить, а умные и уравновешенные еще и наслаждаются этим процессом.

Следовательно, нужно быть умной и уравновешенной.

Одевшись и слегка подкрасившись, Анна почувствовала себя увереннее. Безусловно, она не собирается жить с Кэмом долго и счастливо, как в сказке. Она не ищет Белого рыцаря или Прекрасного принца. Она давным-давно выросла из сказок, а вся ее наивность испарилась при столкновении с реальностью жизни на обочине пустынной дороги. Ей было тогда двенадцать лет.

Она научилась быть счастливой, потому что слишком много лет после изнасилования казалось, что она не в состоянии приносить себе и близким ничего, кроме несчастья.

Она пережила самое худшее, так неужели не справится с собственным растревоженным сердцем?

Но, как бы Анна ни уговаривала себя, раньше она никогда не влюблялась. Обходила любовь стороной, мчалась мимо, проскальзывала под ней, но ни разу не бросалась в любовь очертя голову. Ну что же, это может оказаться чудесным приключением… и наверняка поучительным опытом.

В конце концов, любой женщине, нашедшей такого любовника, как Кэмерон Куин, есть за что благодарить Бога!

Поэтому, войдя в гостиную, Анна улыбалась. Кэм маленькими глотками пил вино, уставясь на обложку ее последнего модного журнала. Играла музыка. Эрик Клэптон о чем-то молил Лайлу.

Анна тихонько подошла к Кэму сзади и чмокнула его в шею. Он испуганно дернулся, чего она совсем не ожидала.

«Самые настоящие угрызения совести – вот что я чувствую», – с отвращением подумал Кэм. Дело в том, что слегка обиженное лицо на обложке журнала принадлежало некой длинноногой французской модели по имени Мартина… Он чуть не опрокинул вино и с трудом сохранил невозмутимый вид.

– Я не хотела пугать тебя, – Анна удивленно приподняла брови, глядя на журнал в его руках. – Увлекся летними модами?

– Просто убивал время. Пиццу сейчас привезут.

Кэм хотел отложить журнал, засунуть его куда-нибудь подальше под диванные подушки, но Анна выдернула журнал из его руки.

– А знаешь, раньше я ее ненавидела. У него пересохло в горле.

– Что?!

– Ну не саму Мартину Великолепную, а таких моделей, как она. Тонких, белокурых, совершенных… Я всегда была слишком круглой и слишком черной. Вот это… – Анна дернула себя за мокрые кудри, – сводило меня с ума, когда я была подростком. Я делала все возможное и невозможное, чтобы выпрямить их.

– А мне нравятся твои волосы. – «Скорее бы она перевернула этот чертов журнал Мартиной вниз!» – думал Кэм. – Ты гораздо красивее, чем она. Даже сравнивать нечего.

Анна ласково улыбнулась.

– Ты очень мил.

– Но я действительно так думаю. Кэм решил не уточнять, что видел их обеих голыми и потому прекрасно знает, о чем говорит.

– Ты напрасно мне льстишь, я уже успокоилась и давно не думаю об этом. Но когда-то ужасно хотела стать тонкой и белокурой. И чтобы бедер совсем не было…

– Ты – настоящая, – Кэм схватил журнал и швырнул его через плечо, – а она – нет.

– Можно и так сформулировать, – не в пример Кэму, Анна явно наслаждалась разговором, – однако мне кажется, что таким парням, как ты, гоняющим по всему свету, должны нравиться топ-модели… Они так хорошо смотрятся на мужской руке.

Роскошные синие глаза Мартины, казалось, уставились прямо на Кэма. Этот взгляд вызвал воспоминания о расцарапанной щеке и разъяренной женщине. Кэм настороженно взглянул на Анну. Ему совершенно не хотелось повторять тот опыт.

– Я почти не знал ее.

– Кого?

Господи, он чуть не проговорился!

– Всех их. А вот и пицца! – с облегчением воскликнул Кэм, услышав звонок в дверь. – Твое вино на столе, Я принесу еду.

– Прекрасно.

Совершенно не понимая, с чего вдруг Кэм так разнервничался, Анна отправилась на кухню за своим вином. Пока Кэм расплачивался с посыльным, она вышла с бокалом на крошечный балкончик.

– Чудесный вечер. Давай поужинаем здесь. На балконе стояли два стула и складной столик. Розовые и белые герани весело свисали из глиняных горшков.

– Если мне удастся накопить на дом, я хотела бы иметь веранду. Большую! Как у тебя. – Анна принесла тарелки и салфетки. – И сад… Когда-нибудь я обязательно научусь выращивать цветы.

– Дом, сад, веранды… – Свежий воздух слегка успокоил Кэма. – А я всегда считал тебя городской девушкой.

– Так и есть. Но я не люблю окраины и многоквартирные дома. Мне здесь не хватает уединения, уюта. – Анна положила большой кусок пиццы на свою тарелку. – Хочется купить домик где-нибудь за городом. Но, боюсь, это случится не скоро. Я все время выбиваюсь из бюджета.

– Ты? – Кэм положил себе пиццу. – Никогда бы не подумал! Мисс Спинелли кажется такой практичной…

– Она старается. Мои дедушка с бабушкой всегда были очень бережливыми, им приходилось экономить. Они и меня учили считать деньги, но ничего не вышло. – Анна откусила кусок, восхищенно вздохнула и продолжала говорить с набитым ртом: – По большей части, я смотрю, как деньги текут у меня сквозь пальцы.

– И какие же у тебя слабости? Анна вздохнула:

– Главная – одежда.