— А что вы на меня кричите?

— Я еще не начинал кричать! Из-за вас я не могу уже полмесяца работать!

— В понедельник Екатерина и Алимпиада вернуться, и работайте в свое удовольствие.

— Да, вы!

— Что я?

— Вы! Вы! Да я вас…

— Что?

— Уволю!

— Ура. Звонить Софии?

— Звоните!

Фролкина как всегда оперативно подготовила все бумаги, а сияющие лицо Николь меня доводило до ярости. Вот и бумаги все подписаны, вот и добилась она своего. Софья ушла.

— Довольны?

— Да.

— Теперь будете нормально работать?

— Нет, я же уволена.

— Не понял?

— Да, ладно, вернусь, но через недельку. На учебу ухожу и в конференции участвую.

— А кто работать будет?

— Нашла я замену на неделю, мечтает работать под вашим началом. Сейчас Фролкину попрошу, она приказ сделает об исполняющей обязанности. А вдруг это судьба и она станет замечательной хозяйкой вашей приемной, и через неделю вы сами не захотите меня видеть.

— Очень на это надеюсь. Но у меня завтра встречи, мне нужен помощник.

— А эти девочки вас не устроили?

— Нет.

— Хорошо, схожу по старой памяти.

— Я за вами заеду около двенадцати.

— Договорились, мне пора, до завтра. Да, и извинения не забудьте завтра с собой прихватить.


Весть об увольнении Ерец быстро пробежала по сотрудникам. Самое неприятное, что разносчицы слуха сейчас сидели в приемной и мне с ними еще до конца дня работать. Утешал я себя тем, что капитулировал ради нормальной работы и что смесь лака и ацетона произвела на меня раздражающие действие, опять разозлился, а в гневе я всегда Николь увольняю, такая уж традиция в наших отношениях.

Что будет через неделю? А может, я действительно сработаюсь с заменой и пошлю Ерец далеко. С одной стороны хорошо, с другой не очень, кто ж меня будет развлекать? С третьей стороны никто не будет меня доводить до бешенства, а она это умеет. Так весь обед я и потратил на составление списка плюсов и минусов ухода Николь, пока минусов было больше. Будет видно через неделю. Мне еще завтра терпеть мою гадалку большую часть дня. Вдруг придушу ее завтра, и не будет у меня проблем. Картинка удушения Ерец всплыла в моем воображении, фантазия подняла настроение, и я воодушевленный проработал почти до полуночи. Люда и Элла ушли, даже не предупредив об уходе, хотя я подозреваю, что они просто сбежали.


В субботу настроение было хорошим, чай, которым меня напоила Лада, поднимал его к облакам, а выпечка уносила за стратосферу. Слишком рано приехал, Николь была застигнута в момент уборки «свободных территории» как их именовала Лада, и вот у гостеприимной соседки и ждал перевоплощения уборщицы в помощницу. Через полчаса Николь была во всеоружии — платье-футляр, туфли, неяркий макияж, стянутые в тугой хвост волосы и сумка, которую она теребила. Неужели женщины могут быстро собираться?

— Я готова, какой план мероприятий на сегодня?

— Деловой обед, потом фотовернисаж.

— Опять буду выставлена полной идиоткой. Я ж в современном искусстве ничего не понимаю.

— Фото Вика вам понравятся.

— Мне-то что, это вам же придется краснеть.

— Еще не приходилось за вас краснеть на выходах в свет.

— Вы меня почти смутили. Лада вам опять придется сидеть с Челе. Не балуйте его, а нам пора, а то Славик там уже соскучился в машине.

Помог Ерец облачиться в пальто, попрощался с Ладой. Николь по привычке сбежала по ступеням, чинно спускался, а старинные перила так и звали съехать с них, как в детстве. Но я себе это позволить не мог, детство давно ушло и я серьезный бизнесмен. Ерец села рядом с водителем.

— Слава, вот тебе пирожки, вчера испекла, все, что удалось спасти от троглодита по имени Ковин. Это тебе на обед.

— Я не троглодит, — справедливо возразил я.

До ресторана добрались быстро, отдельный кабинет, что больше располагал к работе, чем к еде, переговоры были сложными и затянулись почти до вечера, но нужный результат был получен, соглашение заключено. Я немного задержался, хотел перекинуться парой фраз с хозяином ресторана, а Николь пошла к машине. М

етрдотель сообщил, что Иванского нет, и я пошел догонять «хозяйку приемной». Далеко уйти ей не удалось, какой-то пьяный привязался к ней и кричал, что у него «есть бабло и он оплатит ее услуги». Странно было видеть Николь растерянной, беззащитной… Она не отреагировала, а вот мой кулак быстро нашел челюсть этого «бабластого» и удар вернул его на землю, верней на асфальт. Тут уже и Слава подбежал, я увел Николь в машину. Она всегда была готова дать отпор, а тут растерялась и собиралась разрыдаться. Я уже несколько раз видел ее без доспехов, и каждый раз меня это удивляло, слишком привык видеть во всеоружии, а она всего лишь человек. Человек, который умудряется довести меня до бешенства. Но вот, кажется, она взяла себя в руки, я как-то не по части утешений.


— Вас домой отвезти?

— А фотовернисаж как же? Вы мне развлечение пообещали, я хочу увидеть фотографии этого Вика.

— Вы точно в норме?

— А что мне будет, так неприятный осадок, но искусство его растворит.

— Что он к вам привязался?

— Хотел интим получить за деньги. Это товарищ Срегин, он в службе заказчика работал, приходилось с ним поддерживать служебные отношения.

— А это не он с вами был тогда в ресторане?

— Он.

— Романтическое свидание, прерванное начальством.

— Вы мне тогда не начальник были, а на свидание я обычно в костюме не хожу, и не прошу Минкина мне звонить в девять часов.

— На свидание вы надеваете исключительно вечернее платье в стиле осень.

— У меня много чего есть для свиданий, свиданий как таковых мало. Как будто у вас нет таких встреч, на которые идти не хочется, а надо.

— У меня есть несколько знакомцев в оборонзаказе, теперь буду направлять к ним вас и звонить в девять. Утра или вечера?

— Если я туда схожу, заказов у вас больше не будет.

— Я шучу, неудачно. Мы почти приехали.

— Мне рядом с вами быть или я могу попастись?

— Я отпускаю вас пощипать травку, но далеко не убегайте.

— Мууууу.

— Это согласие?

— Меее.

— Беее.

Мне пришлось потратить много сил, чтоб не расхохотаться, хорошо, что мы уже приехали. Особо Николь не было куда сбегать, выставка занимала всего два зала, народу было не очень много, в основном коллекционеры, для остальных вернисаж начнет работать только завтра, а сейчас решится судьба многих снимков, я тоже собирался что-нибудь прикупить.


Вернисаж мне понравился, фотографии были великолепны, из всех выставок на которые меня таскал Андрео, эта действительно понравилась. Один снимок потряс — просто пожилая женщина, просто переходит дорогу, но чувство одиночества захватывало и становилось больно, никому ненужный человек среди машин. Я видела себя, сейчас у меня есть хоть кто-то кто мне дорог — мама и Лада, но когда-нибудь я останусь одна среди таких же холодных машин. Это было мое будущее, будущее женщины неспособной полюбить. Одиночество вот моя судьба, сейчас у меня есть силы с ним бороться, а что дальше? Я так и стояла около этого простого снимка и не могла уйти. Я не хотела такой судьбы, но и жить с кем-то чужим и ненужным не могу. Почему я не могу влюбиться? Почему мне никто не нужен? Ведь есть и выбор и возможности. Что со мной не так? А может, это только я вижу в этом снимке одиночество? Я слишком долго простояла около этого снимка.

— Вам нравится?

Я кивнула, голос мне пока не повиновался, но я была благодарна незнакомцу, что он вырвал меня из моих мыслей.

— Мне этот снимок тоже понравился, хотя я собирался снять совершенно другое.

— Вы — Вик?

— Да. Что вы видите на фото?

— Одиночество.

— Оно вас пугает?

— Иногда.

— А мне этот снимок дарит надежду?

— Надежду?

— Вы же не знаете, что ее ждало в конце дороги, а я знаю.

— И что же?

— В сквере ее ждал поклонник, старичок с букетом гвоздик, и она словно помолодела, и все плохое ушло. Ведь у нее был близкий человек.

— Вы меня успокоили.

«Только у меня в конце пути нет близкого человека, я заведу себе кучу кошек и собак и буду кормить голубей в этом сквере. Одна».

— Я собираюсь сделать цикл фото «Женщины большого города», не хотите стать участницей?

— Я совершенно не фотогенична, могу паспорт показать.

— Паспорт не показатель, и запомните — нет нефотогеничных людей, есть плохие фотографы.

— Вы будете снимать успешных женщин, а я к ним не имею никакого отношения.

— Я собираюсь фотографировать женщин, а не их успех. Вы мне подходите.

— Если договоритесь с моим пастухом, и он меня выпустит погулять.

— И кто вас пасет?

— Ковин

— Андрео? Что ж за год моего отсутствия у него явно вкус улучшился, а то вечно какие-то куклы.

— Не улучшился, я его секретарь, а куклы так и присутствуют в его жизни.

— Нужно на него пожаловаться Оксане Борисовне.

— Оксана Борисовна умерла.

— Не знал…

— Только не приносите ему соболезнования, для него это все еще болезненно, не надо лишний раз напоминать.

— Спасибо, что предупредили. Пойду, отпрошу вас у пастуха.

Вот сейчас расскажет Андрео и он меня обратно не возьмет. Но и на другую работу не даст уйти, сатрап.

Я из угла наблюдала за Андрео и Виком, два старинных друга встретились и, судя по-всему, мой «титул» был озвучен Ковину, но пастух только рассмеялся, таким открытым я своего начальника еще не видела, ну разве что за поглощением конфет и эклеров. «Может под шумок сбежать? Проскользнуть к выходу, просочиться через дверь и утечь на метро?».

— «И много корова дает молока? Да мы молока не видали пока». Значит пастух?

— Да. Ну, это шутка, неудачная.

— И что, буренушка моя, отпустить вас в проект али нет?

— Если вы хотите подложить свинью своему другу, то да.

— Значит так, в свободное от работы время можете участвовать.

— Так я не работаю.

— Это временно.

— Работа у меня тоже все время временно, а так хочется стабильности.

— Устали?

— Почти нет, но есть хочу, с вами же не поешь нормально.

— Составите нам компанию?

— Нам?

— Мне и Вику.

— Нет, я лучше домой, вам есть о чем поговорить, а мне это слышать необязательно.

— Как хотите, Слава вас отвезет.

— Это приказ?

— Да.

— Слушаюсь, только кнутом не бейте и волкам на растерзание не отдавайте.

— Идите.

Но я все же при уходе немного постояла у того снимка, я разглядывала его еще пристальней, ведь если тебя ждут, должно же это быть видно. Уголок губ старушки был слегка приподнят, немного, но это было начало улыбки. А может это действительно надежда? И может я найду свою судьбу? У меня есть еще лет пятьдесят-шестьдесят, и может судьба меня ждет в доме для престарелых?


Вечер дома, Челе, прохвост итальянский, удрал к Ладе, там и остался, ее диван ему больше нравился. Что ж, пока его нет, могу разобрать завал на столе, а то приличной женщине неприлично с таким бардаком обитать. Книги заняли свои места на полках, хотя часть осталась, так штук десять, вдруг будет время. Записи речи улетели в помойку, окончательный вариант уже был готов, утром распечатаю и сама у себя утверждение запрошу. Так, а это что за коробочка? Ее точно утром не было, ленточки не люблю, их слишком любит Челе.

«Извинения принес, перспективы приложил» гласила коротка записка. Ага, шоколадные слова, целая коробочка извинений на разных языках. Рardonne было лучше всего, с коньячком, хорошим коньячком, может после Scusa с «Лимончелло» так оценила. А вот где перспективы-то?

Вот скотина, короткое «выбирайте» во второй записке, и полночи провела в интернете, любой курс повышения квалификации за счет шефа, за личный счет шефа.

Воскресение большую часть дня просто провалялась в постели, у меня был день лени, и отдавалась ей с упоением, иногда это было нужно, в таком состоянии лучше писались тексты для выступлений, хотя здесь нужно было немного подправить уже написанное. Неделя предстояла суматошная — три дня обучения, потом участие в конференции, и выходные на семинарах по электронному документообороту и архивах. Конференция была старым долгом, записалась еще работая в издательстве, но тогда ее перенесли на следующий год и вот сейчас мне предстояло читать доклад на тему «Визуальное представление проекта окружающим». Не так страшна тема, как название, в ней я рассказывала о пресс-релизах, встречах с журналистами, размещении информации в блогах и распространении материала с использованием социальных сетей, когда-то мне этим приходилось довольно много заниматься, а сейчас для этого была целая пресс-служба. Мою леность нарушил телефон.