— Завтра на площадке увидимся.

Да, а я и забыла, что выкрасы уже завтра. Что ж, подождет бюджет до вторника, у меня выходные и планы встреч с родными и близкими.


Так, еще раз, кисточку в банку и давай малевать на стене. Уже второй час малюю, две стены испортила, а все что, поржать люблю. Сначала мне подрядчик показывала чудеса в баночках, потом я Горскому, теперь еще и он взял кисть, боюсь, что если так продолжится, то наш офис будет напоминать забор вдоль железной дороги. Банка с черной краской, нанес на стену черная, подсохла — болотная. Это что же за цвета нам дизайнер навыбирал, я, что должна квакать в болоте? А вот замечательная баночка из Англии «Лебяжий пух», из одной банки белый с розовым отливом, из другой с голубоватым.

— Слушай, а красный, как должен быть.

— Представляешь, что я сотворю с конторой, если кабинет у меня будет алый.

— Даже представлять не хочу.

— Скоро дизайнер подъедет, будет с краской разбираться.

А геныч-то мой мужик юморной оказался, попросил в интерьер моего кабинета пеленальный столик вписать и место для коляски предусмотреть, а я же не могу пройти мимо такого, подтвердила это решение, пусть потом объясняет остальным почему мой кабинет увеличился в два раза и откуда к нему дополнительная комната приросла. Ладно, все равно там кабинет не получался, окна нет, стеклянную перегородку там не очень-то и поставишь, только для очень дохлого сотрудника, что протиснется в дверь тридцать сантиметров, как часть опен-спейса тоже кусок бессмыслен, если только использовать для наказания неугодных. Ладно, в конечном счете, я директор, могу и дополнительные блага иметь, даже те, что геныч не имеет. Пеленальный столик, коляска, придумал тоже, словно, если я стану молодой мамочкой, то попрусь с ребенком сюда. Что ж поехал Горский с дизайнером в магазин ближайший, раловские цвета смотреть, а я поехала в Ладочке, у нас с ней планы.

— Слава, спасибо, хороших выходных и праздника.

— И Вам.

— Слушай, давай опять на «ты».

— Хорошо, Николь.

— До вторника.

Забежала к себе, сменила пальто на пуховик, и сапоги на полуботинки, небольшой рюкзак был собран еще с утра. А теперь бегом несколько домов и к Ладе.

— Привет! Вот и я! Прости, задержалась, у нас там такая развлекуха была. Но на экскурсию мы еще успеваем.

— А мы тебя ждем!

— Мы? Челе решил со мной общаться опять?

— Он и так с тобой общается. Андрей тут.

«Принесла нелегкая. Слава слить адрес не мог, точно, не мог, про Ладу я ему не говорила».

— Он мне позвонил, ну я пригласила на нашу прогулку.

«Вот, зараза, обзванивает уже».

— Так, быстро собирайтесь, Моржаев ждать не будет. А я пока на улице с бывшим шефом пообщаюсь.

— Кики, не вздумай его гнать, кто ж будет меня поддерживать всю дорогу.

— Вдох-выдох, вдох-выдох, Ники, дыши, а не сопи. Я с Вами пойду.

— У меня аллергия на Вас. Нет Ковина рядом даже не чихаю, как только появляется, сразу болею, да, Челе, вреден он для моего здоровья.

Котяра кажется еще больше стал.

— Лада, не надо его перекармливать, опять будут проблемы со здоровьем, я же оставляла диету.

Кот сразу понял, что опять хочу его довольствия лишить, скроил обиженную моську и ушел в комнату. Ладочка выпорхнула из комнаты в аквамариновом пальто и желтоватой шляпе с перьями, все же кокетке возраст не помеха.


Ну и ладно, пусть идет, в толпе затеряется, Моржаев бегает быстро, может еще и потеряется Упорковин где-нибудь в переулках. Не потерялся, он сопровождал Ладу, та ему радостно что-то рассказывала.

— Не видно ничего, — даже встав на цыпочки, выше забора я не стала.

— Ой, — Подковин поднял меня, почти подкинул, если бы не держал, то я благополучно бы перевалилась через ограду. Да, какой красивый подъезд, так и представляю, как кареты подъезжают, и дамы в странных платьях спускаются на грешную землю, чтоб их тут же отвели в залы украшенные золотом, хрусталем, дорогим деревом.

А теперь там очередной офис и даже фасад разглядеть проблема, вон уже и охрана бежит.

— А ну отошли быстро!

— Сармого позови.

— Андрей Владимирович, да, сейчас.

— Можем сходить внутрь, есть желающие?

Вся толпа захотела, даже Моржаев. Вон уже и хозяин бежит.

— Ну, что, Илюха, организуешь нам экскурсию.

Хочу такой паркет, все, сейчас вцеплюсь, и вынесут меня отсюда только с плашками. Часть дома, что была сильно разрушена, превратилась в офисы, но одно крыло было полностью восстановлено. Мореный дуб, настоящий, мраморный камин, лепнина, венецианские зеркала.

— Мы в другой раз зайдем поболтать, а нас еще экскурсия продолжается.

Хозяин радостно нас провожал, что его больше радовало явление Ковина или уход толпы было не понятно. Может экскурсия и продолжается, только давно стемнело, и остальное можно было обозреть только на ощупь. Группа распрощалась, и каждый пошел куда хотел.

— Я и ей все время говорю, тебе надо заботиться о муже, — долетел до меня кусок фразы.

— Вот как нарисуется муж, сразу начну о нем заботиться, а пока мне надо заботиться о Вас. Домой пора, прогулка была долгой.

— А может в кафе посидим? — вот вовремя он со своими предложениями.

— Да, я так давно не ходила в кафе, — кокетливо согласилась бывшая соседка. Это «давно» было две недели назад, сама водила.

Черт, их пропустили в кафе, а меня задержали на проходе. Небрежное «она с нами» и меня тоже впустили погреться. Надо запомнить это заведение и обходить его стороной.

— Какие десерты. Ой, штрудель, как же я его люблю. Помню, мы были в Вене, какой там штрудель. Ники, закажи себе обязательно.

— Не люблю штрудель.

Ковин хотел, что-то спросить, но передумал, на мгновение даже обиделся, еще бы, он тащил мне штрудель из самой Вены, а я не оценила, зато девочкам очень понравился десерт.

— Фо бо с соусом зам той.

— Тут только азиатская кухня?

— Нет, Лада, здесь есть и европейская.

Андрео помог выбрать соседке еду, а я решила заказать себе коньячку, потом, когда они будут есть десерты, я буду потягивать янтарную жидкость.

— Ты завтра к родителям?

Ковин упорно делал вид, что его не интересует ответ.

— Нет, решила перекраситься, проведу день в салоне.

— Только не в рыжий.

— Почему?

— Ты тогда глупости делаешь.

— Она их делает в любом цвете, — решил высказать свое, бесспорно авторитетное, мнение Андрео.

Мой суп и соус принесли.

— А что это?

— Уксус, чеснок и перец.

— И как такое можно есть.

— Можно. Даже очень вкусно. Могу плеснуть в борщик.

— Не в мои года такие смеси пробовать.

Эх, ядреная вещь, можно было и поменьше вылить в суп, спасли безвкусные рисовые паровые булочки.

Вечер уже переходил в ночь. Такси быстро доставило нас до дома Лады.

— И что тебе не хватает, а? Такой мужчина, такой мужчина. Вот останешься одна, помяни мое слово, а одной очень плохо, — поучала меня бывшая соседка весь подъем на лифте.

«Действительно, что мне не хватает, может простой уверенности, что не стану очередным пунктом таблички «Бабы Ковина», что со мной будет, когда он наиграется?».

— Лекарства все выпили?

— Все. Лучшее лекарство для меня, это твое счастье. А ты все мимо него ходишь.

— Судьбу и на хромой кобыле не объедешь.

— Без толку с тобой разговаривать.

— Да. Упряма, глупа. Ладно, мне пора, через две недели заеду, в кино сходим, там вроде что-то с Каннского кинофестиваля должны показывать.

Я чмокнула Ладочку в щеку, вылетела из квартиры, проскакала по ступенькам и выбежала из подъезда, чтоб со всего маха угодить в Ковина.


— Черт.

Нос разбила, даже кровь потекла, нос это мое слабое место.

— Вроде остановилась.

Платок в крови как-то неудобно возвращать.

— Говорю же, вы опасны для моего здоровья.

Его мало волновали мои слова, он упорно тащил меня к машине, там уже в салоне, в свете ламп оценил ущерб.

— Лежи.

Пришлось подчиниться.

— Отвезу тебя домой.

— К кому?

— К мужу.

— Ромка в командировке.

— А без него ты в доме не живешь?

— Квартира не обставлена до конца, сначала один метраж был, потом Ромчик решил еще квадратных метров прикупить и пришлось все переделывать, гостиная есть, кухня тож, а вот со спальнями пока непорядок. Остальная недвижимость слишком далеко от работы.

— Значит ко мне.

— Вот еще. До ближайшего метро.

— Вот еще, — передразнил меня Андрео.

— Теперь всех обзванивать будете?

— Да, Слава сказал, что не выдаст твои маршруты.

— Молодец.

— Вот так отдашь шофера и никакой информации не получишь, — усмехнулся Андрео.

— Не просила, сами подарили. Кстати, зачем?

— Я же тебя знаю, и знаю болото, в которое попала, загнуться в нем тебе не дам.

— Какая разница где загнусь?

— Предпочитаю под моим контролем.

— Я не хочу с вами работать.

— Понял. Больше работу предлагать не буду.

— А что будете?

— Буду рядом.

— То есть, просто так не отстанете?

— Только когда буду уверен, что ты счастлива.

— А разве я несчастна?

— Да.

— Я так не считаю.

Телефон как всегда вовремя.

— На Ярославский вокзал меня отвезите.

— Сразу к матери.

— Подслушивать не хорошо.

За личную жизнь мамочки я рада, но виделась с ней я и так редко, вот и сейчас она позвонила, чтоб сказать, что убывает к очередным друзьям Иваныча. А мне нужен ее совет, ее поддержка, а то так и тянет наделать глупостей.


— В твоем захолустье гостиница есть?

Как ушат холодной воды. Еще несколько секунд я бы отдалась прям в машине, но он сам все остановил.

— Десять лет строят, как достроят, так скину адрес и прейскурант.

Попыталась отстраниться.

— Отпусти, меня ждут. Одну.

— Николь, может уже поговорим как взрослые относительно умные люди?

— А есть о чем?

Телефон, чертов телефон. Всегда мешает!

— Уж у подъезда, через пару минут буду.

Откинулась на сиденье, закрыла глаза, чтоб собраться, чтоб в очередной раз отделаться от меня.

— Разблокируй двери.

— А если не стану?

— И после этого ты взрослый, почти разумный человек?

Отвернулась к стеклу. Подъездная дверь открылась.

— Черт, Андрей, открой, мне еще не хватало, чтоб Иваныч простудился меня ожидая.

Открыл, и довел до подъезда.

— Иваныч, ты чего вышел? Сказала же, что скоро буду, — Ники обняла пожилого мужчину и даже не подумала нас друг другу представить.

— Передаю в целости и сохранности.

— И отчаливаешь, на чай звать не буду.

— Почему же, чай в любое время уместен, — решил сгладить грубость Николь ее отчим.

— Тебе скоро будет уместен чай с медом, если в тепло не пойдет. А Андрей Владимирович забыл, что его самолет ожидает, до городу Парижу, и чай ему с нами пить некогда. Хорошей дороги, мягкой посадки. Прощавайте, товарищ Ковин.

— До новый встреч, товарищ Ерец.

Отвесил поклон, подождал, когда дверь за ними закроется.

Дебил, сам виноват. Нет бы промолчать, решил спросить, что не знал. То, что с родными познакомит, считал обязательным пунктом программы на вечер, и даже сомнений не возникло, что домой пригласит. Чай, беседа, я им, конечно, всем нравлюсь, мы мило прощаемся, забираю Николь с собой. И вопрос только был у кого — у меня, у нее, в гостинице. Кто за язык-то тянул.

Но расписание она мое знает, а значит интересуется. И на поцелую отвечает, что особо радовало. Шанс есть, только бы его своими же словами не угробить. Черт бы побрал этот Париж. Но ехать надо.

Стук отвлек. Как она его назвала, Иваныч. Опустил стекло.

— Слышь, тут термос с чаем и бутерброды. Ты на Ники не злись, она просто устала.

— На нее невозможно злиться.

— И то верно. Она ж потом сама переживать будет, что нагрубила.

— Спасибо.

— Хорошей дороги. И не гони.

— Не буду. Спокойно ночи.

Иваныч ушел. Я еще какое-то время постоял, выпил чай, что больше напоминал чифирь, и поехал, домой, оттуда меня заберет офисный водитель.


Ярость, единственное что ощущал. Но надо было держать себя в руках. Заключение сделки традиционно закончилось в ресторане. Партнеры пригласили. Легендарный Максим. Как бы его легендарность увязалась с дракой? Руки чесались подойти и врезать, но приходилось улыбаться, отвечать на вопросы, нахваливать кухню.