— Простите, — но хихиканье не хотело затыкаться, — это не над вами, я просто всю церемонию ждала фразу «Граждане, сойдите с ковра, вас много, а ковер один».

У Ники начался очередной приступ смеха, у сотрудницы ЗАГСа тоже, кажется, я один ничего не понял.

Все ни как у людей, и даже торжественного обеда не было, посидели в местном ресторанчике. Я, Ники, Ольга, Иваныч и Олег, Слава (гость со стороны жениха так сказать) и весь праздник. И медового месяца не было — три дня в коттедже в лесу. Я и Ники. Все гаджеты отключены и убраны в сейф. Только мы.

И не променял бы все это на «как у людей». Если глаза любимой женщины сияют, то все правильно.


Прятать очевидное становилось все сложней, а Зубров опять горел желанием меня проинспектировать, хотя реконструкция шла полным ходом и дорогу мне никто не перекрывал. И зачем-то приехал раньше. Так бы сидела за столом и не видно животика.

— И когда ты мне собираешься сказать, что беременна?

— Не хотела тебя лишний раз расстраивать.

— И лишила меня возможности порадоваться лишний раз. С отцом ребенка надо помочь?

— А как ты хочешь помочь?

— Найти, заставить платить алименты, жениться.

— Нет, не надо. Может мне от него только ребенок и был нужен.

— Не, Никуська, ты еще до этой стадии не дошла, ты пока еще хочешь родить от любимого мужчины.

— Все такие знатоки прям, все знают, что я хочу, одна я ничего не знаю.

— О, тут я не соглашусь. Ты уж точно знаешь, что хочешь, может и сама себе в этом не признаешься, а еще великолепно знаешь, что совершенно точно не хочешь. Да, Ковин расстроится, — протянул Зубров то ли сочувствуя, то ли злорадствуя.

— Это еще почему, Ромка?

— Ну, он все ждал, надеялся и верил, что к нему вернешься. А тут счастливая мамашка.

— Пока еще беременная женщина и да, счастливая. Так, с тобой хорошо болтать, а мне надо на объект, там шоурум должны делать.

— Подвезу тебя.

— Ох, боюсь, мой водитель будет против.

— Ты боишься водителя?

— Ага. Представляешь.

Вот и Слава, легок на помине.

— Так это же водитель Ковина?

— Теперь мой.

— Я правильно все понял.

— Правильно. И должен молчать.

— Могила.

Ромка ушел, забыв про инструктаж. Слава забрал мою сумку, прихватил бутылочку воды и помог мне выбраться из кресла. И ехать никуда не хотелось, и надо. Лучше сегодня сделать, и вечер свободен.

Народ сгруппировался как-то странно в холле, словно пытался спрятать от меня что-то.

— Как? Как? Как можно было вылить столько зеленки на пол? Где вы ее взяли вообще?

Когда я видела позеленевшего Макса, то мой гнев перешел в безудержное ржание. Мне так смеяться точно нельзя, но я не могла остановиться.

— Да, не волнуйся, ты же у нас офисом не занимаешься больше, для этого руководитель АХО есть, она и переклеит несчастный ковролин.

— Макс, не попадайся мне на глаза, а то я рожу раньше срока от хохота.

Всего-то директор помог открыть бухгалтеру баночку зеленки, открывал, как принято, зубами, вот и шикарный результат. Полдороги до объекта хохотала, а Слава мне вторил. На мой не искушенный взгляд было все как надо — шум, гам, грязь, мат и посреди всего этого сто метров разнообразных вариантов офиса от «дешево и сердито» до «сдержанный шик».

«Спасай», сообщение от мужа настораживало, но фотка присланная следом все объясняла. Марина. Встреча с родней всегда была испытанием для Андрео, точней с «лучшей» частью родни, вот мачеха опять что-то от него хотела. А я же знаю до какого состояния может довести его Мариночка одним только присутствием. Поэтому на эту встречу пошла и я, как сопровождение, даже для вида диктофон прихватила. Еще бы мне от моего извращенного аппетита избавиться. Но не в этом ресторане, захотелось мне бутербродов с луком, сметаной, солью и клубникой, сделали. Надо было видеть лицо Марины, когда их принесли. Мне сразу стало неловко и как-то даже стыдно.

— О боже, так и знала, что у тебя с головой плохо, как можно такое. есть.

Правда, тут же явилась подмога в лице мужа.

— Спасибо, Ники, все как я люблю, — сказал Ковин и съел один из бутербродов. Лицо Марины вытянулось. Может она что-то и хотела сказать, но пока могла только рот открывать. Когда первый гастрономический шок у нее прошел, то оказалась, что причина встречи деньги, хочется ей довольствия побольше.

— Неа, Мариночка, ничего ты больше не получишь. И больше не трать мое время на пустые уговоры.

Мачеха ушла, скорчив оскорбленную физиономию.

— Ты чего не ешь?

— Да, как-то расхотелось.

— Ешь, и наплюй на остальных, Ники. Знаешь, без клубники почти вкусно.

Сжевала я свой бутерброд, не прав Андрео, с клубникой он просто бесподобен. Но хитом моей беременности была черешня с анчоусами.


Народ всегда хочет зрелищ и хлеба, едой и питьем сегодня обеспечивала чета Чистиных, а зрелища все ожидали от меня и Ковина. Народ даже расступился, освобождая место для нашей встречи. Они реально считают, что Андрей будет выяснять со мной отношения прилюдно? И что он вообще будет выяснять отношения? Уши окружающих были навострены, боялись пропустить хоть слово.

— Добрый вечер, Николь Александровна.

— Добрый вечер, Андрей Владимирович.

— Вижу, Вы все успеваете, и замуж, и ребенка, еще и директорствуете.

— Так ведь часики тикают, мне давно пора рожать, почему бы и не сразу после замужества.

— Многие женщины считают по-другому, сначала надо пожить для себя, а потом рожать.

— Значит, они просто не любят своего мужчину.

— А Вы своего?

— Люблю. И самое удивительно, что и он меня. А это трудно с моим-то мерзким характером. Вы-то как?

— Замечательно. После Вашего ухода в моих владениях все спокойно, никто не раздражает и нервы не портит. Только Софья все еще надеется, что Вы вернетесь.

— Савелий уже смирился?

— Да.

— А меня уверяет, что не будет разговаривать до конца дней своих.

— Но мы же его знаем.

— Пойду к Кате, а то у нее скоро инфаркт случится, все ждут нашей драки.

— Какая же ужасная у меня репутация, все ждут, что я буду бить беременную женщину?

— Все ждут, что беременная женщина побьет Вас.

— Николь, когда моя жена решит рожать, могу у Вас консультироваться?

— О, лучше у мужа, он знает о моей беременности больше меня в разы.

— До встречи.

— До свидания, Андрей.

Я подошла к застывшей Екатерине.

— Выдохни. Мы цивилизованные люди и все свои проблемы давно решили.

— А я так боялась, что поругаетесь.

— Я-то могу устроить скандал, но не Ковин, ты же и сама прекрасно знаешь как для него важно держать марку. Слушай, Кать, у тебя тоже спина болела.

— Болела. Это нормально. А с твоей активностью, это и ожидаемо.

— Какая активность? я хожу уточкой, переваливаюсь с бока на бок, пока из одной части офиса до другой доковыляю полдня прошло.

— Не верю, вот не верю.

— Приезжай, специально для тебя тур по коридору совершу. Я в офисе по вторникам бываю.

— А в остальные дни где?

— На объектах.

Вечер все равно был приятный, главное двух амбалов рядом не было, и я с Катей смогла поболтать о наболевшем, о том, что меня пугало, она то уже прошла этот путь. А дома с мужем мы долго смеялись. Как же хорошо, что можно публично признаваться друг другу в любви, оставляя публику в неведенье. Но Андрей все же спалился, только никто не заметил.


— Привет.

Ники, сонная, закутанная в простыню, села за стол. Стул с витой спинкой привычно скрипнул, его давно пора заменить, но все не находилось времени, а может и желания, этот скрип был частью утра, нашего утра. Она сидит, закрыв глаза, наслаждаясь ощущением покоя. Я готовлю завтра для нее, моей женщины, сонной, немного взбалмошной, иногда вредной, но такой любимой. Со мной она позволяла быть себе слабой, разрешала решать ее проблемы, могла пожаловаться, попросить совета. Я так привык считать ее сильной, а она была такой нежной и ранимой. «Никто и никогда не посмеет причинить тебе боль, Николь».

Вот уже и моя чашка с отваром из трав стоит передо мной, муж следит, чтоб соблюдала все рекомендации врача, вдыхаю нежный запах и лениво открываю глаза. Он раскладывает французский омлет по тарелкам, ставит плетенку с круассанами и тостами. Но самое прекрасное в это утро, это его глаза, любящие, нежные.

— Поспала бы еще.

— Хочу с тобой побыть подольше.

Муж уже привычно встал на колени и прижался ухом к моему округлившемуся животу.

— Ты пытаешься услышать, как он называет тебя папой?

— Да.

Он сумасшедший, мой любимый сумасшедший мужчина. Прав был Вик, как только я отпущу себя и позволю быть счастливой, я ей стану; прав был Леший, мне надо было открыть глаза и посмотреть вокруг повнимательней, все это время мой мужчина был рядом.

— Николь, как же мне с тобой хорошо.

— И мне с тобой.

— Ты помнишь, что тебе сегодня ко врачу?

— Угу.

Даже если забуду, ты мне за день раз сто напомнишь, а Слава просто затащит в машину и отвезет.

— Сильно не кричи.

— Я? Кричать?

— У тебя же сегодня бюджетный комитет.

— Хорошо не буду кричать, просто прибью всех и все.

— Правильно. А то они мне жену раздражают, а я потом успокаивай.

— Еще скажи, что тебе не нравится меня успокаивать.

— Нравится. Мне пора уже.

— Знаю. Провожать не буду, а то опять разревусь. Привези мне подарок из Лондона.

Он поцеловал меня и исчез с кухни. Я еще немного посидела и пошла собираться на работу.

Мой гардероб делился на три части — что уже мало, во что еще влезаю и до чего мне еще полнеть и полнеть. В комбинезоне я самой себе напоминала Карлсона, но в нем было удобно, не для встречи с инвесторами. Пришлось отрыть платье, но к нему нужны туфли, а так уже привыкла к удобным кедам, ладно, мое выступление всего-то на полчаса, остальное время можно сидеть.

Водитель забрал мою котомку с едой, дорогой муженек беспокоился о моем питании и каждое утро собирал еду почти на весь день. Спорить с ним было бесполезно, он лучше меня знал, что я должна есть, пить, и с моими врачами он общался регулярно. Иногда мне удавалось заставить его нарушить рекомендации эскулапов, не мог он мне отказать в спальне, хотя честно пытался сдерживать страсть, но я же знаю, что ему нравится.

Я все ждала, когда у него лопнет терпение, и мы начнем спорить, но он был убийственно сдержан, нежен и предупредителен, все мои выходки сносил, списывая их на беременность. Единственный раз, когда мы почти поругались, был мой отказ уходить с работы, тут он даже разозлился на мгновение, потом выдохнул и принял мое решение. Но всегда звонил, чтоб напомнить, что уже должен быть обед, перекус или, что у нормальных людей давно рабочий день закончился. Пока живот не мешал, Слава все еще мешал мне, но как только стало трудней ходить, в полной мере оценила заботу. Сейчас удобно улеглась на заднем сиденье.

— Сначала на Сретенку, у меня там встреча.

— Хорошо.

Мы плавно влились в поток машин. Вот я уже и у ресторанчика, Марго сказала, где их можно найти. Кравец был упрям, и встречаться со мной наотрез отказывался, его требование вернуться на работу к Ковину так и не изменилось. Изменилось его лицо, когда я подошла к столику.

— Привет, семейство.

— Ты беременна?!

— А почему я не могу быть беременной, я же все же женщина.

— Но теперь-то ты не скоро вернешься.

— Савелий, я не собираюсь никуда возвращаться, смирись с этим.

— А Ковин в курсе?

— Что я не вернусь? Конечно.

— О беременности в курсе?

— Да. Встретились с ним недавно на рауте, у него хватило ума пожелать мне счастья и порадоваться за меня.

— Да я рад, просто не ожидал. А муж где?

— В командировке. В субботу вернется, могу познакомить. Давайте в Алмазный фонд сходим. Я там не была.

— Я тоже.

— С двумя женщинами спорить бессмысленно. Хорошо, в субботу, но я все равно считаю, что ты должна была вернуться к Андрею.

— Ой, мы можем бесконечно спорить должна или не должна. Была рада Вас увидеть. Но у меня совещания. Мне надо бежать. До субботы.

— Подожди, Ники. Ты счастлива?

— Очень! Ладно, мне пора.

Я обняла Марго и чмокнула в щечку упрямого матюгальника. Как жаль, что у меня так мало времени на них. Но руководящая должность это не только возможности, но и море ответственности и сейчас мне надо защищать бюджеты, чтоб мои подчиненные получали зарплату, а подрядчики оплату выполненных работ.