Виктория Александер - Мои маленькие тайны

— Вы правы, — вздохнул Эдриен. — Я влюблен в собственную жену.

Рэдингтон с явно выраженной симпатией ахнул.

— Надо же, что может любовь сделать с нами — мужчинами.

Берил окинула любовника скептическим взглядом.

— Тебе-то откуда знать?

— Я много раз был влюблен. Очень много.

— Не стоит путать любовь и похоть, — буркнул Эдриен.

— Это была любовь, — твердо заявил Рэдингтон, после чего беззаботно пожал плечами. — Просто она никогда не длилась долго.

— И тому есть причины, — тихо сказала Берил.

— Ну, мне пора, — спохватился Эдриен. — Еще раз примите мои извинения, господа.

Берил и Рэдингтон обменялись быстрыми взглядами.

— Послушайте, Уоттерстоун, — начал Рэдингтон. — Я думаю, вы согласны, что о нашей сегодняшней встрече никто не должен знать.

— Я буду нем как рыба, даю слово, — сказал Эдриен. Ему даже думать не хотелось, что будет, если о его глупой ревности узнают все. Слухи могут дойти и до Эви. Он бросил еще один взгляд на Берил и ушел.

По пути домой он думал, что в свое время ему очень повезло. Он вовремя понял, что Берил не та женщина, которая ему нужна. Впрочем, и тогда он не давал ей никаких обещаний. Ей нужен был брак, чтобы добиться своих целей. По крайней мере тогда он думал именно так. Удар Рэдингтона, заявившего, что Эдриен когда-то был в точности таким же, как он, попал в цель и доставил немало неприятных ощущений. У него никогда не было иллюзий относительно своего поведения, однако он все же считал, что в погоне за удовольствиями не забывал о принципах.

А его жена ни в коей мере не скучная особа. Наоборот, она самая возбуждающая женщина из всех, которых ему доводилось встречать на своем жизненном пути. Необычная, смелая, привлекающая внимание.

И слишком умная, чтобы связаться с таким человеком, как Рэдингтон. Как он мог так сглупить? Берил совершенно права. Эви никогда не свяжется с человеком, имеющим такую репутацию, как Рэдингтон. Она выберет лучшего кандидата.

Чисто теоретически, конечно. Не то чтобы она уже выбрала кого-то. Не то чтобы она вообще сделала что-то неподобающее. Всему виной его разыгравшееся воображение. Он, Эдриен, сделал из мухи слона. Поднял много шума на пустом месте. И не сумел себя остановить. Значит, надо это сделать немедленно. Сомнения, подстегиваемые ревностью и страхом потерять то, что он ценил больше всего на свете, оказались слишком сильными, чтобы одолеть их с помощью доводов рассудка. Вот он и начал действовать. И показал себя полным идиотом. Может быть, хватит?

Очевидно, нет. Он должен докопаться до истины.

Эдриен ворвался в дом, на ходу бросив шляпу и перчатки дворецкому.

— Леди Уоттерстоун дома?

Дворецкий Стюарт покачал головой:

— Нет, милорд. Кажется, я что-то слышал о послеобеденном чае, но точно…

— Все! — гаркнул Эдриен на растерявшегося слугу. — Больше никаких походов в гости, чтобы выпить чаю.

— Да, милорд.

— У нас и дома есть отличный чай.

— Конечно, милорд, — поспешил добавить дворецкий. — Но поскольку мисс Дерошетт не сопровождает леди Уоттерстоун, думаю, чай здесь ни при чем.

— Прекрасно, — резко проговорил он и направился в сторону гостиной Эви. — Мисс Дерошетт там?

— Да, милорд, — сказал Стюарт ему в спину. Дворецкому очень хотелось последовать за хозяином и выяснить, что привело его светлость в столь дурное расположение духа.

Эдриен распахнул дверь в личную гостиную Эвелин. Мисс Дерошетт испуганно вскочила из-за письменного стола, за которым что-то писала.

— Где она, мисс Дерошетт?

Глаза Селесты изумленно округлились.

— О чем вы, милорд?

— Где моя жена?

— Она собиралась сделать несколько визитов, милорд, потом заехать к модистке, чтобы выбрать какую-то ткань, в книжный магазин…

Потрясение было сильным. Словно в него ударила пуля. Однако на его лице ничего не отразилось. Эдриен умел держать себя в руках.

— В книжный? — тихо и очень спокойно переспросил он. — Эви поехала к Хэтчарду?

Ему следовало все понять с самого начала. Но любовь оказывает пагубное влияние на умственные способности человека.

— Нет, сэр, — испуганно пролепетала Селеста. — К Фенвику и сыновьям.

Пожалуй, он действительно идиот.

— Вы обязаны держать своего мужа в руках.

— Что я должна делать? — Эвелин взирала на гостью с недоверием и смущением.

Она еще не пришла в себя от удивления, узнав в гостье леди Дануэлл. Берил проскользнула в гостиную Эвелин с целеустремленностью собаки, учуявшей лису. Эвелин не могла припомнить, когда в последний раз она не находила подходящих слов, но присутствие Берил ввергло ее именно в такое состояние. Если бы леди Дануэлл обвинила ее в обыске, устроенном в ее библиотеке или в связи с ее супругом, Эви, безусловно, нашла бы что ответить. К чему-то подобному она была в какой-то степени готова. Но хотя она и испытала облегчение, осознав, что визит леди Дануэлл никак не связан с работой на департамент, уже самые первые слова гостьи повергли ее в бессловесный ступор.

Леди Дануэлл возвела глаза к потолку, несколько секунд полюбовалась на лепнину, после чего снова заговорила:

— Я сказала, что вы должны разобраться со своим мужем. — Она рухнула на одно из изящных кресел, обитых синей парчой. — Он безумен и не ведает, что творит.

— Что вы имеете в виду? — Эвелин от возмущения вышла из ступора и присела на краешек элегантной софы с персиковой обивкой, по стилю изумительно гармонирующей со стульями и креслами. — Мой муж вовсе не безумен. С чего вы взяли?

— Возможно, насчет безумства я слегка преувеличила. — Леди Дануэлл издала театральный вздох. — Приношу за это свои извинения, но, надеюсь, вы поймете мою озабоченность.

— Пока я не понимаю ни вашей озабоченности, ни причины вашего появления. Итак, почему вы здесь?

Леди Дануэлл подозрительно прищурилась.

— Значит, он вам ничего не сказал?

— Не сказал мне что?

— Значит, не сказал… Ну конечно, он был в замешательстве. Такие люди, как лорд Уоттерстоун не любят признавать свою неправоту. Однако у меня создалось впечатление, что вы одна из немногих пар, которые делятся даже тем, чем делиться не следует.

— Так и есть, — пробормотала Эвелин. — А в чем он был не прав?

Леди Дануэлл явно заколебалась.

— Могу я быть с вами полностью откровенной?

— А вы умеете быть откровенной? — задала встречный вопрос Эвелин, причем чуть резче, чем намеревалась.

— Надо же. — Леди Дануэлл несколько мгновений пристально смотрела на нее. — Вы, оказывается, проницательнее, чем я думала. Мне всегда казалось, что вы бессловесная и покорная жена.

Эвелин насмешливо прищурилась. Гостье все же удалось вывести ее из себя.

— Внешность бывает обманчивой.

— Судя по всему, да. — Леди Дануэлл смотрела на Эвелин с веселым любопытством. — Должно быть, я вас недооценила. Конечно, я слышала о вас до вашего замужества, но даже тогда ваша репутация не была особо интересной… и уж точно не была скандальной. А после замужества вы стали живым воплощением благопристойности.

— Спасибо.

— Это был не комплимент.

— Я поняла, — улыбнулась Эвелин.

Глаза леди Дануэлл удивленно округлились, после чего ее губы тронула приязненная улыбка.

— Могу я быть уверена, что все, что я скажу, останется между нами? Ну, я не имею в виду Эдриена. С ним вы, безусловно, захотите поговорить, и правильно сделаете.

Но дайте мне слово, что дальше это не пойдет.

— Конечно. — Что, черт возьми, она имеет в виду?

— Хорошо. Я вам верю. Дело в том, что вчера, когда я, скажем так, пила чай со своим другом в уединении у Лэнгама, неожиданно ворвался ваш муж.

Эвелин от удивления разинула рот.

— С какой стати он решил прервать ваше чаепитие? Леди Дануэлл взглянула на Эвелин, как на умалишенную.

— Возможно, я все же переоценила вас. Дело в том, деточка, что чай был очень дорогим шампанским, уединение обеспечивали отдельные апартаменты, небольшие, но очень уютные. Мой друг — это весьма привлекательный джентльмен, и, по правде говоря, мы не разливали чай, когда ворвался ваш муж, потому что не были должным образом одеты.

Эвелин смотрела на гостью во все глаза.

— Точнее, не были одеты вообще, — резко добавила леди Дануэлл. — Вы понимаете, что я хочу сказать?

— Думаю, да.

— Я устроила себе вечер шалостей и забав с джентльменом, который не был моим мужем, в номере отеля. Но нас прервал ваш муж. — Глаза леди Дануэлл сверкали. — Теперь понятно?

— Мне и в первый раз было все понятно, — сухо проговорила Эвелин. — Я не понимаю другого: во-первых, с какой стати мой муж оказался там, и, во-вторых, почему вы здесь.

— Вы должны что-то с ним сделать. Как я уже сказала с самого начала, вам следует держать его в руках. — Она твердо встретила возмущенный взгляд Эвелин. — Он искал в отеле вас.

— Меня? — Эвелин покачала головой. — Но почему он искал меня в этом отеле?

— Очевидно… — Леди Дануэлл для большего эффекта сделала драматическую паузу. — Он не считает, что вы так совершенны, как кажетесь.

— Это невозможно, — уверенно заявила Эвелин. Эдриен доверяет ей, а она доверяет ему. Конечно, он заметил ее озабоченность, да и на приеме у Дануэллов он продемонстрировал ревность… А вчера она весь вечер ловила на себе его внимательные взгляды. Но ревность на балу — это одно, а уверенность, что она уединилась в гостиничном номере с другим мужчиной — совершенно другое. Ее захлестнула волна негодования. — Как он мог?

— Видите ли, лорд Уоттерстоун прежде всего мужчина, а мужчины — странные и непостижимые создания, по большей части не стоящие усилий, которые мы на них тратим. Хуже того, они всерьез считают себя разумными. — Берил неторопливо стянула с руки перчатку, вероятно, тем самым намекая, что намерена остаться. — Кстати, хочу признаться, что от всех этих объяснений у меня пересохло в горле.

— Может быть, чаю? — сухо поинтересовалась Эвелин.

— Кто же откажется от чашечки хорошего чаю. — Леди Дануэлл усмехнулась и сняла вторую перчатку.

Эвелин встала, подошла к двери и велела дворецкому, чтобы им принесли чай. Она совершенно забыла о манерах. Разумеется, чай надо было предложить сразу же. Зато она получила минутную передышку от пристального взгляда леди Дануэлл. То, что Эви узнала, необходимо как следует обдумать.

Но ведь только накануне вечером Эдриен сказал, что доверяет ей. Очевидно, его больше встревожила ее озабоченность, чем он позволил себе показать. Но заподозрить жену в неверности, когда у нее и в мыслях не было ничего подобного… Это не могло не расстроить. И не привести в ярость. Совершенно необоснованные подозрения оказались новой чертой в человеке, которого она могла читать как открытую книгу. Или ошибочно думала, что могла это делать. Быть может, она ошибалась и относительно своего брака?

Эвелин постаралась взять себя в руки и вернулась на свое место.

— И все-таки скажите… — Она уверенно встретила взгляд незваной гостьи. — Почему вы здесь?

— Если честно, сама не знаю. — Берил обвела взглядом гостиную. — Кстати, Эдриен дома?

— Нет. И я не знаю, где он. — Эвелин стиснула зубы и процедила: — Я не слежу за ним.

— А надо бы.

— Не знала, что это необходимо.

В дверь постучала служанка и осторожно вкатила в гостиную тележку с чайником, чашками и тарелкой фирменных бисквитов поварихи. Эвелин всегда радовалась удивительной исполнительности слуг, большинство из которых служили в этом доме много лет.

— Насколько я понимаю, это ваш первый брак? — спросила леди Дануэлл, дождавшись, когда служанка выйдет.

— Первый и последний. — Эвелин налила чай и протянула чашку гостье.

— Кто знает… — Леди Дануэлл пожала плечами. — Что же касается причины моего визита, похоже, я чувствую себя в долгу перед вами.

Эвелин усмехнулась.

— А мне казалось, что я вам не нравлюсь.

— Что вы, вовсе нет. — Берил сделала глоток. — Но, с другой стороны, я вас совсем не знаю.

— Тогда о каком долге вы говорите?

— Возможно, долг — неудачное слово. — Она задумалась. — Просто я подумала, что если бы мой муж начал врываться в гостиничные номера, подозревая меня в неверности, я предпочла бы об этом знать. И я надеюсь, что, если до этого дойдет, кто-нибудь даст мне знать. — Леди Дануэлл устремила на Эвелин тяжелый взгляд. — Особенно если я невиновна.