Марина Багирова - Мой дорогой Влад

— Марина…

— Да, ты жалеешь, что я узнала о твоем поступке, но… — Слезы застилали глаза. — …этот поступок, вероятно, не единственный. Ты творил вещи и похуже. За время, что мы вместе, я ловила обрывки твоих разговоров, знаю людей, с которыми ты встречаешься. На Фейсбуке ты — представитель прогрессивного поколения с идеальными друзьями-реформаторами, на практике ты строишь бизнес по принципу 90-х. Думаю, ты бы очень хорошо чувствовал себя в те времена, когда людей можно было похищать и убивать.

Он молчал.

— Неужели ты думаешь, — спросил Влад после долгой паузы, — что сейчас другое время?

— Да, я так думаю!

Он рассмеялся.

— Потому что тебе не приходилось сталкиваться с настоящими сложностями. Ты живешь в столице, зарабатываешь недостаточно, чтобы поехать на выходные в Лондон, но на отпуск в Египте и качественную одежду тебе хватает. Ты не сталкиваешься с проржавевшей судебной системой и коррупцией на уровне личных интересов. Да, ты об этом пишешь, но одно дело писать и совершенно другое — пытаться уберечь свой бизнес, который ты развивал много лет и который хочет забрать какой-то заплывший жиром боров, выросший в хлеву и возомнивший себя королем.

Влад поднялся.

— Ты так наивна, Марина. Не понимаешь, как легко сломать твою жизнь, если бы кому-то этого действительно захотелось. Как легко отнять твою квартиру, причем, заметь, на законных основаниях. При желании, — Влад наклонился к моему уху, — тебя можно посадить в тюрьму, и ты никогда не сможешь доказать, что невиновна.

— Зачем ты мне это говоришь?

— Затем, что я могу тебя от всего этого защитить. Я могу сделать так, что ты будешь в безопасности до конца своих дней.

Я усмехнулась.

— Нет, Влад, не до конца моих дней, а до тех пор, пока тебе это будет угодно.

— В твоем случае это одно и то же.

— Твои слова звучат, как угроза.

— Да какая к чертям угроза?! Я лишь озвучил твои страхи. Ты и сама знаешь, что я прав.

Знаю. Прав.

В квартире было тихо, будто она прислушивалась к нашему разговору

— Помнишь, как мы сидели у бассейна в доме твоего отца, и ты расспрашивал нас с Машей, как тебе вести себя с Матильдой.

— Бл***! — не сдержался Влад. — Марина, ты опять!

— Мы давали тебе советы, что ей говорить, и ты нас чертовски внимательно слушал. Тебе было важно, чтобы она захотела быть с тобой. А потом… Влад, ты же в нее влюбился!

— Ты можешь наконец перестать о ней говорить?!

— Я отчетливо помню, как сильно ты прикипел к этой девочке! — Я не обращала внимания на его протест. — И тем не менее поступил с ней так жестоко! Почему?! Я знаю о тебе все или почти все, даже то, чего знать не стоит, но я до сих пор не понимаю, как ты мог быть таким жестоким по отношению к ней. Ты рассказываешь сказки, как мне будет с тобой хорошо, но я видела, как ты поступил с той, которая тебя любила и которую любил ты! — Я уже не разговаривала с ним — кричала. От переизбытка эмоций я вскочила с места. — Ты годами говорил о том, как важно беречь свою стаю, и я так тебе верила, что даже сейчас использую твою терминологию, и моя голова забиты твоими идеями! Но этот поступок выбивается из всего, о чем ты рассказывал и во что заставил меня верить!

— Потому что она были никем! — взорвался Влад. — У меня к ней было только физическое влечение. Чтобы любить по-настоящему, нужно уважать человека, гордиться им, считать его равным тебе по духу! Она же была олицетворением всего того, что я терпеть не могу в женщинах. Мы только начали встречаться, а она уже распланировала всю нашу жизнь, мечтала с мамой познакомить. — Влад запустил руки в волосы, собираясь с мыслями. — Ты хотела правду? Вот тебе правда: Матильда была глупа, как пробка, и я ненавидел себя за то, что именно к ней меня так сильно тянуло. Это была физиология, которую я не мог контролировать!

— И за это ты ее…

— Нет! Не знаю! Она поставила условие: женись на мне, и после этого я буду с тобой спать. Самое глупое условие, которое может придумать женщина!

— Потому что ставка слишком высока? Буду спать с тобой не за шубу или телефон, а только если женишься?

Он скривился.

— На таких условиях женятся только больные люди.

— И поэтому ты решил: пусть она в первый раз сразу с несколькими переспит? Да ты больной! — закричала я. — Ты хоть понимаешь, насколько ты болен! Не нравятся условия — откажись от сделки, а не поступай, как скотина! — Я схватилась за голову. — Боже, как же я тебя ненавижу!

— Неправда, Марина. Ты меня любишь и всегда любила…

— Очень смешно! Ты действительно в это веришь? — Меня прорвало. — Расставаясь впервые, я и не догадывалась, что это может быть так больно. Но потом… у меня появилась новая работа, новый круг знакомств, и понемногу чувства к тому мужчине превратились в воспоминания. С тобой все будет по-другому, я это прекрасно осознаю.

— Марина, не сгущай краски…

— Но… я слишком тебя боюсь, и мне это не нравится. Со мной ты играешь роль прекрасного принца, и я бы очень хотела поверить в эту роль. Но ты опять мне врешь. Ты постоянно мне врешь!

Влад отреагировал неожиданно: вместо того, чтобы разозлиться, он подошел ко мне и обнял.

— Марина, у меня есть для тебя одна история. Ты не против, если я тебе ее расскажу?

Я посмотрела ему в глаза, и он воспринял это как согласие.

— Помнишь, в 2015 году ты поехала в Марибор. Это было после Нового Года.

— Конечно, помню, — ответила я удивленно.

— Не спрашивай, как именно, но я заранее узнал, что ты приедешь в Словению. У меня была мысль «случайно» столкнуться с тобой где-нибудь на улице. А что, городок маленький… ты знала, что я в это время всегда гощу у бабушки, — она, кстати, до сих пор там живет, — и наша встреча была очень естественной. Знаешь, почему я тогда так к тебе и не подошел, хотя был от тебя на расстоянии нескольких метров?

— Почему? — всхлипнула я, совершенно не понимая, к чему он клонит.

— Сначала ты решила прогуляться по Марибору без друзей, что было мне на руку. Но пока ты шла, с тобой пытались познакомиться несколько мужчин. Я могу их понять. Ты в тот день была не просто очень красива, но и очень счастлива, а это всегда привлекает. Но потом… — Влад улыбнулся, вспоминая, — …ты умудрилась познакомиться с какой-то девушкой, у которой был день рождения, и пошла на вечеринку.

Я помнила тот день. Он был просто сказочным.

— На той вечеринке ты оказалась в центре внимания, хоть день рождения был не у тебя, и ты никого не знала. Некоторые гости даже на английском толком не разговаривали, но тебе удалось превратить общение с ними в некое выступление циркачей: очень смешно жестикулировала, выкрикивала, а я сидел почти за соседним столиком и смеялся: наблюдать за тобой было очень интересно и приятно. Иногда я даже удивляюсь, как ты могла меня не заметить.

— Почему?

— Почему не подошел? Почему ты меня не заметила?

— Нет, почему ты хотел меня увидеть?

Он впился в меня долгим напряженным взглядом.

— Видимо, потому же, почему отправил твоему редактору приглашение на мою лекцию. Марина, не буду отрицать. Сейчас мне нравится твоя внешность. Но главное — с тобой очень легко. Мне ни с одной женщиной не было так легко и просто. Я знаю: что бы я ни сказал — ты поймешь. Марина… Там, в Мариборе, наблюдая за тобой, я снова убедился, как мы с тобой похожи. И ты, и я умеем чувствовать себя как дома в любой обстановке. Нам не страшен мир. Я уверен, что где бы ты ни оказалась, ты меня подстрахуешь. То, что я испытывают к тебе, Марина… если это не любовь, тогда я не знаю, что это…

Я смотрела на него и не понимала, что говорить. В тот момент я не могла представить, что Влад может врать. Еще несколько минут назад я хотела с ним разойтись, а теперь…

— Марина… — Он погладил мои бедра, нежно прикоснулся к губам. Рывок — и он посадил меня на кухонный стол.

— Влад, — мои руку погрузились в его волосы, пока он целовал мою шею. — Ты даешь слово, что не причастен к смерти Матильды?

— Марина, — он оторвался от своего занятия и преданно посмотрел мне в глаза, — я даю тебе слово, что в этом не замешан.

И начал целовать, ласкать и раздевать меня, сводя с ума.

А потом нам стало не до разговоров.

— Что такое «дать слово», Марин? Дал — забрал.

— Главное, чтобы забранное слово репутации не навредило.

— Видишь, как быстро ты все схватываешь.

— Влад, все равно я считаю, что слово нужно держать.

— Да, иногда нужно…

— А иногда нет?

— Говорю же: быстро все схватываешь.

— Все прошло по плану?

Его телефон зазвонил в шесть утра. Влад сразу взял трубку, шепотом задал свой вопрос, а ответ слушал уже в гостиной, куда он мгновенно переместился, чтобы поговорить с собеседником — ранней пташкой, побеспокоившим Влада в такую рань в субботу.

Я спала чутко, и разговор Влада был бы мне совершенно не интересен, если бы мой слух не зацепился за фразу, произнесенную, когда Влад уже закрывал за собой дверь: «…Тогда напомните ему, что любимая дочурка снова сядет, если условия сделки не будут соблюдены».

Повинуясь инстинктам, я мигом подскочила к двери и прислушалась.

— Улики теряются. — Смешок Влада. — В понедельник… что ж, пусть поволнуется… ты же понимаешь, что он на крючке… конечно, и я соблюдаю все меры предосторожности… нет, я так не думаю… ее есть кому успокаивать… нет, это не мои проблемы… да, пока.

Я услышала, как Влад, закончив разговор, подошел к двери спальни, и мигом юркнула в постель. Не уверена, но подозреваю, что он решил проверить, по-прежнему ли я сплю, и, убедившись в этом, отправился на кухню. Через пять минут послышался приглушенный шум кофеварки. Но мне кофе был не нужен: сна не осталось ни в одном глазу.

В тот момент мой охваченный паранойей мозг решил, что этот разговор каким-то образом касался Матильды. Почему я так решила, не знаю, ведь в мире очень много девушек, похожих на Матильду.

В этот же день в утренней газете я прочитала, что Д. — девушка, с которой встречался Влад и которая в результате аварии убила нескольких человек, — была признана невиновной. Ее адвокату удалось раздобыть доказательства, что виноват в происшествии работник станции техобслуживания, куда Д. не так давно сдавала в ремонт машину. Оказалось, именно он подрезал тормоза, но, будучи механиком со стажем, сделал этот так умело, что первичная экспертиза не сразу выявила поломку.

— Представляешь, Д. отпускают! Она признана невиновной, — поделилась я утром новостью с Владом.

— Ты так радуешься, будто это тебя из следственного изолятора выпустили, а не ее. — Влад холодно усмехнулся.

— Что ж, будем считать, что это женская солидарность.

Вы спросите, как могла я не сопоставить подслушанный разговор и утреннюю новость? Ведь это же очевидно. Нет, не очевидно. В реальной жизни вокруг меня происходило так много всего, что услышанный разговор мог остаться всего лишь ничего не значащим эпизодом… если бы не Д., заявившаяся домой к Владу на следующий день после освобождения.

Четко помню: это было воскресение. В тот вечер в квартиру настойчиво пробивался звон колоколов ближайшей церкви.

Влад решил открыть окно: ему весь день было душно. И нам обоим пришлось идти на компромисс: я тепло оделась и натянула длинные шерстяные носки, а мой любимый не открыл окно полностью, лишь верхние створки, чтобы рама чуть-чуть отъехала в сторону и пропускала немного свежего воздуха.

В доме был консьерж, но Д. каким-то образом удалось проскочить мимо него, и звонок в дверь прозвучал, когда она уже была в холле.

«Бум-бум», — пропиликало удручающе.

— Ты кого-то ждешь?

Влад казался удивленным. Он поставил на паузу фильм, который мы смотрели, и взял телефон.

— Определенно, нет.

Влад взглянул на экран смартфона. В холле была установлена камера с прямой трансляцией на его телефон. И увидел лицо Д.

— Твою ж мать! — произнес он.

Он посмотрел на плазму, как будто раздумывая: может, стоит продолжить просмотр фильм и не обращать внимания на настойчивое пиликанье дверного звонка. Но он не поддался искушению: поднялся с места и направился в коридор. Я — за ним.

— Останься здесь.

Он вышел из квартиры и захлопнул за собой дверь. Мне оставалось лишь молча наблюдать в дверной глазок, искажающий пространство, за их разговором. Дверь в квартире была надежная, звуки не пропускала, так что я лишь видела картинку: лицо девушки и затылок моего мужчины.

Д. была в истерике. Она плакала и кричала, а Влад ей что-то говорил. Его поза за время беседы почти не менялась, а вот девушка активно жестикулировала и даже попыталась залепить Владу пощечину, но он быстро перехватил ее руку. Ее это испугало, и она замерла с выражением страха и удивления на лице.