Джоанна Линдсей - Мой единственный

— В этом случае твое мнение совершенно не обязательно. Просто не обращай внимания. Как только Джулия добьется своего, у нее начнется новая жизнь, а я смогу чаще тебя навещать.

Чарлз не перестал хмуриться, но все же нехотя кивнул.

Объявить Ричарда мертвым?

По дороге в Уиллоу-Вудс Чарлз не мог выбросить из головы столь жуткую мысль. Ему не хотелось уезжать от Ричарда. Не хотелось прощаться. Но следовало вернуться домой до темноты, иначе отец может разослать слуг на поиски сына. А Ричард отказался задерживаться в этом опасном месте, так что завтра они не увидятся.

Чарлз ненавидел препятствия, мешавшие брату вернуться домой, но весьма решительные меры, которые предпринимала дочь Миллера, чтобы эти препятствия устранить, были еще более омерзительными. Он был слишком суеверен, чтобы в отличие от Ричарда и Джулии не посчитать это дурным знаком.

Добравшись до дома, Чарлз сразу же зашел в кабинет графа, чтобы уведомить о своем приезде и перемене планов.

Как и остальные комнаты, кабинет Милтона постепенно ветшал, потому что у хозяина не хватало денег на содержание дома и полного штата слуг. Старые, коричневые с золотом, обои были порваны, большой овальный ковер на полу обтрепался по краям. В кабинете стоял только один стул — еще два сломались и так и не были починены.

Собственно говоря, деньги регулярно поступали на счет графа. У них были добросовестные арендаторы. Но Милтону приходилось платить по старым долгам, и большая часть дохода шла герцогу, поскольку граф не мог вынести мысли о том, что всем ему обязан. Очевидно, он ждал женитьбы Ричарда, чтобы выполнить все свои обязательства. Но этому не суждено было случиться.

При виде Чарлза отец поднял раздраженный взгляд от письма, над которым работал:

— Ты должен был ехать сегодня. Почему же остался?

— Забыл о времени, — пробормотал Чарлз.

Это не было ложью. И пока это не было ложью, Чарлз без труда выговаривал каждое слово. Он никогда не умел лгать, и если вдруг приходилось говорить неправду, начинал заикаться.

Сейчас он повернулся было к двери, но по-прежнему не смог выбросить из головы план Джулии Миллер. Поэтому и решил попытаться принять менее отчаянные меры, чтобы помочь брату. И, боясь, что потеряет остатки храбрости, осторожно начал:

— Недавно я виделся с Джулией Миллер.

И снова не солгал. Два года — не такой уж большой срок.

— Когда вы собираетесь освободить бедняжку от брачного контракта? Ей давно уже пора замуж, не так ли?

Милтон отложил перо и жестко уставился на сына:

— Что это значит? Когда Ричард опомнится, они поженятся.

Чарлз печально усмехнулся:

— Ты помнишь, сколько лет прошло с его отъезда?

— Еще бы! Каждый проклятый день, — буркнул Милтон, начиная сердиться.

Эта тема определенно была болезненной. Чарлз не мог упомянуть имя брата, не обозлив отца. Но сейчас он решил игнорировать его гнев.

— Он уже не мальчик, отец. Если он в ближайшее время не вернется, значит, и не собирается этого делать. Оставь мысль о браке и позволь бедной девочке устроить свою жизнь. Этот контракт совершенно бесполезен.

— В том-то и дело, что нет, — покачал головой Милтон. — Миллеры уже предлагали отдать приданое, а это немалые деньги. Еще пять — десять лет, и я смогу принять его. Но не сейчас.

— Ей все это может надоесть, и она выйдет замуж невзирая на контракт, — заметил Чарлз.

— О нет! — ухмыльнулся Милтон. — Иначе ее папаша давно и публично объявил бы, что разрывает контракт. Пока еще был в силах, конечно. Контракт в торговом мире означает все. Речь идет о данном слове. Можно сказать, на карту поставлена их репутация. Для них отказ от слова может равняться разорению.

— Вы действительно думаете, что это что-то значит, когда вы губите ее жизнь?

— Ничего подобного я не делаю. Она уже получила немало преимуществ от связей с нашей семьей, а вот мне ничего не досталось. Свет принимает ее как свою именно потому, что она связана с нами контрактом. Кроме того, некоторые дети очень послушны и чтят обязательства, данные родителями.

Да, Чарлз поступил именно так. Женился на настоящей мегере, которую не выносил, но не потому, что чтил отца. В Милтоне Аллене не было ничего, что могло бы вдохновить на честь, любовь и даже долг. Чарлз поступил, как ему приказали, потому что в том нежном возрасте больше всего на свете боялся сидящего перед ним человека.

— Они оба не желали этого брака. Или вы забыли, как они презирали друг друга?

— Тогда они были детьми, — отмахнулся Милтон. — Увидев ее сейчас, Ричард обо всем забудет. Она стала куда красивее, чем в детстве. Не находишь? И хорошо, что прошло так много времени, потому что, когда он вернется, она будет готова выйти за любого, лишь бы обрести мужа. Вот увидишь, она побежит к алтарю, только бы не считаться старой девой!

Чарлза тошнило от бессердечия Милтона и его явного желания позабавиться несчастьями Джулии Миллер. Ему все равно, если он кому-то принесет несчастье своими действиями. Лишь бы в его сундуки ручьем текли денежки. А ведь Ричард видел Джулию и по-прежнему отказывается жениться на ней. Хотя дело не столько в девушке, сколько в действиях графа.

— Для того чтобы это случилось, Ричарду сначала нужно вернуться, — сухо бросил Чарлз. — Я давно потерял на это надежду. Почему же вы верите?

— Вздор! — фыркнул Милтон. — Ричард скорее всего вернется именно сейчас, поскольку считает, что прошло достаточно времени и девчонка успела выйти замуж.

— Не рассчитывайте на это, отец. Проблема заключается в вас. И он не приедет только из-за вас.

Милтон неожиданно нахмурился. Чарлз решил, что это из-за разговора на непривычно повышенных тонах, но отец медленно встал.

— Ты знаешь что-то, чего не знаю я? Значит, видел его?!

— Н-нет-нет, конечно, нет. Я… я просто думал о нем больше обычного… с тех пор как увидел мисс Миллер.

К этой минуте щеки Чарлза ярко пылали. Отвернувшись, прежде чем Милтон что-то заметил, он поспешил наверх.

Милтон подошел к двери и, все еще хмурясь, проводил взглядом удалявшуюся фигуру сына. Он хорошо знал Чарлза. И знал, когда тот лжет. Просто было трудно поверить тому, что подсказывала интуиция. Будь Ричард сейчас в Англии, разве не явился бы сюда, чтобы позлорадствовать? Объявить, что отныне он человек самостоятельный и не подчиняется Милтону? Ну конечно, так и случилось бы.

Милтон постарался взять себя в руки. Он просто не привык, что обычно покорный сын впадает в такой раж, если, конечно, дело не касается Мэтью. Возможно, Чарлз солгал насчет случайной встречи с девчонкой Миллер? Это она попросила Чарлза заступиться за нее перед отцом. Убедить разорвать контракт. Знала, что сама ничего не добьется. Безмозглая дурочка! Она должна быть благодарна за то, что Милтон все еще сохраняет связь между ними. Она должна понимать, сколько дверей закроется перед ней после разрыва помолвки!

Не удовлетворенный собственными выводами, он хотел вернуться в кабинет, но по пути заметил жующего пирожок Олафа и снова остановился.

Ему, возможно, давно следовало избавиться от этого слуги. Теперь он не нуждается в грубой силе. Кроме того, мужчина таких размеров выглядит весьма смехотворно в роли лакея, а больше ему здесь делать нечего. Олаф — единственный из трех громил, которых он нанял давным-давно, когда Ричард стал слишком взрослым для розог. Но, наверное, было ошибкой заставлять этих людей наказывать сына, потому что тот окончательно отбился от рук.

Впрочем, возможно, эта грубая сила снова ему понадобится.

Отдав Олафу несколько приказов, он послал приглашение на ужин Эйбелу Кантелу, местному судье. Первое за полтора года. Судья не особенно ему нравился, но Милтон предусмотрительно подружился с Эйбелом вскоре после исчезновения Ричарда. Он даже зашел так далеко, что под предлогом пьяных откровений рассказал судье о преступлениях младшего сына. И Эйбел с тех пор твердил, что стоит Ричарду показаться в Англии, как он окажется в тюрьме. Пусть только граф скажет слово — и сидеть Ричарду в камере.

Вскоре Милтон узнал, что у судьи есть брат, который может быть еще более полезным. Но как бы там ни было, а Эйбел предоставил графу право самому выбирать судьбу Ричарда, и Милтону это очень нравилось.

Ужин давно закончился. Чарлз и Мэтью сразу же ушли спать, поскольку им предстояло завтра утром ехать к герцогу. Милтон увел Эйбела в кабинет, предложил выпить бренди. Ему был необходим предлог, чтобы задержать судью.

Он приказал Олафу как можно скорее обыскать три ближайшие к Уиллоу-Вудс гостиницы. Если он не найдет Ричарда, пусть медленно продвигается в сторону Лондона. Манчестер, находящийся в противоположном направлении, слишком далеко, так что нет нужды искать там. Если Ричард приехал на север, чтобы повидаться с братом, возможно, он собирается вместе с Чарлзом ехать завтра в Ротерхем и поэтому ночует где-то поблизости. Но если нет, значит, нужно проверить лондонскую дорогу. Граф дал Олафу и его поисковой партии лучших лошадей в конюшне, включая собственного жеребца. Он хотел, чтобы поиски прошли быстро и успешно, поэтому отряд не мог разделиться. Из всех слуг только Олаф мог узнать Ричарда, если увидит.

Дверь вдруг с шумом распахнулась, и Олаф вместе со здоровенным сыном старого садовника втащили в комнату пленника. Растерянный Эйбел вскочил, испугавшись неожиданного вторжения. Милтон последовал его примеру. Неужели?! Наконец-то!

Он обогнул письменный стол, чтобы увериться, так ли это. Судя по тому, как свисала на грудь голова мужчины, тот был без сознания. Длинные волосы закрывали лицо. Милтон отвел темные пряди, и дыхание у него перехватило. Ричард!

Он едва сдерживал переполнявшее его торжество. Торжество и ярость. Что за идиот этот Олаф! А вдруг в кабинете оказался бы Чарлз! И тогда Милтон не смог бы разделаться с блудным сыном, Как он того заслуживает! Наконец-то мятежник снова в его власти!

Может, послать за Джулией Миллер и вынудить молодых людей немедленно заключить брак? Пожалуй, не стоит. Слишком велик риск. Священник, живущий в поместье Милтона, пожалуй, согласится, но если Ричард откажется жениться, девушка может обвинить их в нечестной игре. А с ее адвокатами, лучшими в своем деле, которые свели на нет все его усилия стать опекуном девушки, он не смеет надеяться на удачу.

Громилы уронили Ричарда на пол у ног собеседников. Оказалось, что его руки связаны за спиной. Ничего не скажешь, он вырос. Перед ними лежал взрослый мужчина. Не мальчик. Нужно было и ноги ему связать!

Милтон не без оснований опасался, что сын снова сбежит.

— Что все это значит? — возмутился Эйбел.

— Похоже, мой заблудший сын осмелился подойти слишком близко к дому и попался в наши сети, — пояснил Милтон, с отвращением оглядывая возмутительно длинные волосы сына.

— Ричард?! — ахнул Эйбел.

— Именно. И взгляните на это, — прошипел Милтон, наклоняясь, чтобы сорвать перстень-печатку с пальца Ричарда и вернуть на законное место: на свой собственный. — Поразительно, что он по-прежнему носит украденное у меня кольцо! Конечно, я бы мог легко его заменить, но это кольцо передается из поколения в поколение от первого графа Мэнфорда ко всем последующим, и он это знает. Очевидно, у Ричарда не хватило духу его продать, но это еще один способ подорвать мой авторитет и оскорбить меня, потому что он знает, как высоко я ценил это кольцо.

— Только за это я мог бы запереть его в камере. Вы только что дали мне доказательство его вины.

К радости Милтона, Кантел реагировал так, как он и надеялся. Впрочем, Милтон был уверен, что никакая тюрьма ни в чем не убедит Ричарда. Прежде чем обсуждать важные вопросы, он отпустил сына садовника.

Олаф хотел тоже уйти, но Милтон рявкнул:

— Останься! Позаботишься о том, чтобы мальчишка не сбежал, как только очнется. А вы, Эйбел, помните, что он едва не разорил меня своими карточными долгами! Я уже упоминал об этом? Двенадцать тысяч чертовых фунтов! И куча свидетелей, чтобы это доказать!

Эйбел смущенно кивнул:

— Да… верно… как-то вы много выпили и разоткровенничались.

— Если бы герцог Челтер не выручил меня, я бы сам попал в долговую тюрьму! Я до сих пор не могу выплатить ему всю сумму. — И, словно эта мысль только сейчас пришла ему в голову, добавил: — Ведь ваш брат, кажется, служит стражником на одном из тех кораблей, которые везут в Австралию осужденных каторжников?

— Собственно говоря, он капитан, — нахмурился Эйбел, — но это уж слишком жестоко, не находите?