– Я тоже много стихов написала… О тебе, – наконец произнесла она.

– Ты так говоришь, будто оправдываешься передо мной, – грустно усмехнулся Игорь. – Я же понимаю, что на мне свет клином не сошелся… Так что…

– Сошелся! Сошелся! Именно на тебе он и сошелся! – выкрикнула Галя и кинулась к коляске.

Она быстро опустилась на колени и, прежде чем Игорь успел что-либо сообразить, прильнула к его сухим горячим губам и тут же почувствовала, как сильно он хотел этого.

9

«Нет, и все-таки я должна была во всем ему признаться! Как погано-то на душе! Боже, как мне плохо! Хотя, казалось бы, наоборот, мы помирились… Теперь Игорь никогда больше не будет говорить о расставании, я знаю… Скоро, я надеюсь, что очень скоро, я достану деньги на операцию… Все будет хорошо! Все обязательно будет хорошо! Тогда почему же мне так плохо? Господи, почему?»

Гале сидела на кухне, поджав под себя колени и обхватив руками голову. Марина Николаевна, чутко уловив состояние дочери, решила оставить ее в покое, хотя ей было тревожно и как-то не по себе. «Неужели они снова поссорились? – терялась в догадках мама. – Конечно, Игорь очень умный, талантливый… Но, наверное, как все ущербные люди, он очень эгоистичен…» Так рассуждала про себя Галина мама. Ни за что на свете она не произнесла бы этих слов вслух. Когда полгода назад дочь призналась ей, что влюбилась в парня, прикованного к инвалидной коляске, Марина Николаевна даже легкого волнения не позволила себе выразить. Она понимала, что любое неосторожное слово, пророненное ею в адрес Галиного избранника, может нанести дочери глубокую душевную травму. Но на сердце у самой Марины Николаевны, конечно, было не спокойно. Тогда, две недели назад, когда Игорь сказал Гале, что они должны расстаться, она ничего не сказала маме. Но та, естественно, поняла все и без слов. Да и невозможно было не понять, ведь первые три дня (пока Галя не решила действовать) на нее без слез просто смотреть было нельзя. И можно представить себе, как обрадовалась Марина Николаевна, услышав в трубке голос Игоря! И вот опять какая-то размолвка. Ей очень хотелось подойти к Гале, прижать ее к себе, успокоить… Уж она бы нашла нужные слова! Но Марина Николаевна была очень мудрой женщиной, и, сжав свою жалость в кулак, она приказала себе молчать и оставить дочь в покое до тех пор, пока у той не появится потребность поделиться горем. А в том, что это обязательно произойдет, Марина Николаевна почему-то не сомневалась.

Это случилось гораздо раньше, чем могла предположить мама, в тот же вечер, после того, как Марина Николаевна, тихонько вздохнув, вышла из кухни, прикрыв за собой дверь. Буквально через пятнадцать минут эта самая дверь резко распахнулась, и, вся зареванная, Галя выбежала из кухни и со словами: «Как хорошо, что ты у меня есть!» – бросилась маме на шею.

Немного успокоившись, Галя рассказала маме все: и про операцию, которая стоит пять тысяч долларов, и про решение Игоря расстаться, и про то, как ей вначале жить не хотелось, призналась, что даже мысли о самоубийстве ее посещали. А потом она вдруг поняла, что во что бы то ни стало должна достать эти деньги.

Услышав о том, что к ним домой приезжала съемочная группа программы «Времечко», Марина Николаевна улыбнулась:

– Так вот почему, ты меня целовать кинулась, когда я рассказала про эти соседские стеклопакеты!

– Ну да… Я же тогда голову ломала, где достать деньги… А тут ты мне такую идею подкинула!

– Вот какая ты у меня, оказывается, – покачала головой Марина Николаевна, пристально вглядываясь в дочь. – А что Игорю ничего об этом не сказала – молодец! – неожиданно заявила мама. – И не мучайся даже… Представляю себе его реакцию! А я уж думала, вы опять поссорились…

– Нет, что ты, – принялась горячо уверять ее Галя. – Знаешь, как он соскучился! И я тоже, – добавила девушка, чувствуя, как щеки заливает горячая краска. – Игорь дал мне слово: что бы ни случилось, он никогда даже не заикнется о том, что мы должны расстаться… Мам, я его очень люблю…

– Слушай, а ты уверена, что с помощью передачи удастся собрать такую сумму? – мягко перевела разговор на другую тему Марина Николаевна.

– Конечно, нет, – вздохнула Галя. – Ой! – так и подскочила она на диване. – Я же тебе про поэму забыла рассказать!

– Какую еще поэму? – с тревогой, как показалось Гале, спросила мама.

– Патриотическую!

Услышав, что дочь собралась посылать на конкурс патриотическую поэму и даже уже почти половину написала, Марина Николаевна сделала круглые глаза, а потом попросила почитать. Галя охотно согласилась, тем более, что ей так нужны были сейчас доброжелательные «уши».

Прослушав первую главу, Марина Николаевна осторожно поинтересовалась:

– Галь, а ты что, правда все это сама написала?

– Сама… – протянула Галя, боясь взглянуть на маму. – Что, очень плохо, да?

– С ума сошла! – всплеснула руками Марина Николаевна. – Я почему спросила… Слушаю сейчас тебя и ушам не верю: неужели это моя дочь?! Если б ты знала, как я тобой горжусь…

Галя посмотрела на маму. В глазах у той стояли слезы. От этого Гале стало как-то не по себе, и она даже невольно передернула плечами.

– Галчонок, милый! Да ты же у нас, оказывается, гений!

– Ой, мам, – покривилась Галя. – Скажешь тоже… Перестань, а то захвалишь. А мне еще больше половины написать надо!

– У тебя получится… Я уверена! – все никак не унималась Марина Николаевна. – Ты обязательно получишь первую премию!

Она вытерла глаза уголком фартука, потом вскочила и со словами «я сейчас» выбежала из комнаты. Через несколько минут мама вернулась, держа в руках розоватый пакет:

– Вот здесь, Галчонок, ровно тысяча долларов… Мы с папой хотели купить новую стиральную машину и холодильник… Но знаешь, по-моему, старые еще тыщу лет проработают… И папа говорит, что эти надежные, проверенные, а новые еще неизвестно, какие попадутся… – Марина Николаевна протянула Гале пакет.

– Ты отдаешь мне тысячу долларов? – не верила своим глазам девушка.

– Отдаю, – кивнула Марина Николаевна. – Только не тебе, а Игорю на операцию… Бери, пока я не передумала, – вдруг притопнула она ногой, и Галя поспешно взяла из ее рук пакет. – Спрячь в надежное место, – запричитала мама, – и потом, когда пойдут денежные поступления, будешь туда же класть… Я всегда так делаю… Очень важно правильно место выбрать… Нет-нет, ты не смейся! Если место хранения выбрано правильно, деньги быстрей туда потекут! И еще важно, чтобы об этом тайнике никто кроме тебя не знал.

– Есть у меня такое место! – радостно закричала Снегирева и побежала в свою комнату.

Когда Галя доставала из самого нижнего ящика старинного, еще бабушкиного комода круглую жестяную коробку из-под печенья, ей вспомнился вдруг один из ее любимых фильмов «Танцующая в темноте». Там героиня, которую играла Бьёрк, тоже держала деньги в такой же вот жестяной коробке, и, кажется, она тоже была из-под печенья… Нет, Гале совсем не хотелось, чтобы ее деньги постигла та же участь, что деньги Бьёрк. И тем более не хотелось таких трагических последствий, приведших героиню к такой страшной смерти… Но слишком много было общего. В фильме героиня собирала деньги на операцию сыну, и она, Галя, тоже собирает на операцию… Только не сыну, а любимому человеку, но иногда Галя почему-то чувствует, что Игорь будто бы и впрямь ее сын… Несколько раз девушка ловила себя на этом странном ощущении. И последний раз был сегодня, когда она, успокаивая Игоря, гладила его по голове…

Стук в дверь, раздавшийся неожиданно, заставил Галю вздрогнуть. Она едва успела закрыть коробку и сунуть ее в ящик комода.

На пороге стояла смущенная мама:

– Галчонок, ты меня извини, но я все никак не могу успокоиться…

– А в чем дело? – выпрямляясь, спросила Галя.

Она было подумала, что мама хочет, чтобы она вернула ей деньги. Но у Марины Николаевны на уме было совсем другое.

– Скажи, неужели этот… как там его, ну, этот гад из твоей поэмы?

– Прокурор? – удивленно подняла брови Галя.

– Да, да, прокурор… Неужели этот прокурор сможет посадить Патриота в тюрьму? Ведь все обвинения сфабрикованы! Это же чистая липа!

– Мам, ну ты как маленькая, честное слово, – улыбнулась Галя и, подойдя к маме, обняла ее за плечи. – Это же сказка! А в сказках плохих концов не бывает!

– Еще как бывает! – упрямо возразила мама. – А «Колобок»? Ведь слопала-таки его лисица!

– В моей сказке будет хороший конец. Я тебе обещаю. И нашего Патриота никто не слопает: ни прокурор, ни даже самый главный мафиози.

– Слушай, Галка! Мне сейчас знаешь какая мысль вдруг пришла в голову? – Глаза Марины Николаевны заблестели, она нервно теребила воротничок своей полосатой блузки. – А что, если потом, ну после конкурса, показать эту поэму Филиппу Киркорову?

Галя так и ахнула. А в следующий миг залилась веселым, звонким, совсем детским смехом:

– Ну ты даешь! А почему Киркорову, а не Путину? Давай уж сразу Путину! Чего мелочиться! – сквозь смех предложила Галя.

– Зря смеешься, между прочим, – обиделась вдруг мама. – Я тебе плохого не посоветую. Из этой поэмы может получиться отличный мюзикл, не хуже «Чикаго». Точно тебе говорю.

И снова, как вспышка молнии в грозовом небе, сверкнула прямая и яркая параллель с «Танцующей в темноте». Ведь героиня фильма, кстати, как ее звали? Галя помнила, что она приехала в Америку вместе с сыном из Хорватии и бредила американскими мюзиклами. У себя на заводе в самодеятельном театре она даже репетировала какую-то роль… И самые разные ситуации из реальной жизни преломлялись в ее воображении в сцены из мюзикла. И героиней там всегда была она… Только вот как ее звали? Эльза? Эльма? Нет, кажется, Сэльма…

10

К двум часам ночи поэма «Патриот» была дописана. Оставалось набрать ее на компьютере и вычитать. Галя очень хорошо помнила, что завтра, а вернее, уже сегодня истекал последний срок приема работ на конкурс. Эту информацию она прочитала на сайте учредителей конкурса, который продиктовала ей Черепашка, поэтому Галя и решила все сделать сейчас. Тем более что поэма получилась не такой уж большой: примерно страниц пятнадцать. А если учесть, что это стихи, то вся работа займет не более трех. Но вначале она решила сварить кофе, чтобы не хотелось спать, и сделать пару бутербродов, чтобы перекусить.

Ровно в шесть утра – перед тем как отправлять по электронной почте поэму, Галя посмотрела на стенные часы – с чувством исполненного долга она выключила компьютер. Лучше бы ей, конечно, уже не ложиться, но девушка ощущала просто смертельную усталость и вопреки здравому смыслу, рискуя проспать школу, все-таки прилегла на неразложенный диванчик, теша себя надеждой, что в случае чего ее разбудит заведенный на половину восьмого будильник. Но увы, как и следовало ожидать, будильника Галина не услышала.

Родители обычно уходили на работу раньше, поэтому разбудить ее было некому. И если бы не настойчивый телефонный звонок, нарушивший сонную тишину квартиры Снегиревых, не попасть бы Галине сегодня в школу. Во всяком случае, к первому уроку точно. Как ошпаренная, вскочила Галя с дивана и непроснувшимся голосом прохрипела, прижимая трубку к уху:

– Алло!

Это был Игорь.

– Привет, ты что – еще спишь? А разве у тебя уроки не в полдевятого начинаются? – удивился Игорь.

– В полдевятого, – подтвердила Галина, сбрасывая с себя остатки сна. – А сейчас сколько?

– Восемь уже… Я боялся, что не застану тебя. Думал, уже ушла…

– А я вот не ушла еще, – произнесла не очень умную фразу Галина, но тут же поспешила исправить положение: – Просто вчера писала всю ночь…

– Патриотическую поэму? – перебил Игорь, и Галя уловила в его голосе легкий оттенок иронии.

– Да, патриотическую поэму… И, короче, не услышала будильник. Так что спасибо, что разбудил… Если все делать быстро, я еще успею к первому уроку…

– Галь, – внезапно голос его изменился и стал каким-то неуверенным.

– Да? – насторожилась девушка. – Что-то случилось?

– Да нет, не волнуйся… Ничего у меня не случилось… Просто вчера вечером, поздно уже было, поэтому я не стал тебе звонить… В общем, мне позвонила Тополян…

– Тополян? – перебив, переспросила Галя.

– Ну да, я тоже удивился… Короче, это был до ужаса странный звонок… Она сказала, чтобы я смотрел программу «Времечко»… И что якобы на днях – она точно не смогла назвать дату – я увижу там нечто интересное, напрямую касающееся меня…

Галя почувствовала, как сердце ее оборвалось и ухнуло куда-то вниз. Ноги подкосились, она рухнула на стул, едва не выронив из рук трубку. Игорь же взволнованно продолжал:

– Я попытался выяснить у нее, что она имеет в виду и что это вообще за бред, почему я должен смотреть какое-то дурацкое «Времечко»? И знаешь, что она ответила на это?

– Откуда же мне знать, – сказала Галя, не узнавая свой голос.