По всей видимости, Лора и Трой в пятницу вечером хотят пойти на лекцию по выращиванию живых изгородей, хотя, мне кажется, Мак все это выдумал, но в целом все складывается хорошо. И если мне когда-нибудь понадобятся хотя бы самые маленькие дозы белладонны, он знает, где можно достать. Мне очень спокойно становится на душе оттого, что на заднем плане не будет маячить бывшая жена, особенно бывшая жена, изучающая живые изгороди.


Сегодня школа Чарли идет на службу в церковь, как всегда раз в семестр. Чарли дуется: говорит, что он — язычник. Я предлагаю ему вместо этого остаться в школе и сделать домашнее задание по математике, и он говорит, что, пожалуй, все-таки пойдет. Мы идем в церковь; она крошечная, древняя, расположена в конце улицы и окружена полями, которые недавние дожди превратили в болото. Чарли встает в огромную лужу сразу, как только выбирается из машины. Я, как могу, вытираю его салфетками, но все равно он выглядит так, как будто по дороге в школу принимал участие в соревнованиях по гребле через грязь. Выходит солнце, и окрестности становятся похожими на описания природы в романах Томаса Гарди. В такие минуты я особенно остро ощущаю прелесть жизни в деревне: все такое красивое, и вечное, и умиротворенное. За исключением грязи.

Миссис Хэррисон-Блэк сегодня взяла на себя функции церковного старосты: стоит у дверей и напоминает всем, что нужно вытереть ноги. Дети рассаживаются на передних скамьях и начинают ерзать. Родители расположились на задних рядах, и мне удалось сесть с Кейт и Роджером, которому Сэлли велела не выпускать Вильяма из виду, потому что тот сегодня утром добрался до коробки из-под печенья и съел целую упаковку шоколадных драже со слабительным эффектом, пока никто не видел. Без сомнения, его хорошо видно: он лупит по голове впереди сидящего мальчика своей книгой с гимнами. Мисс Пайк не обращает внимания, она то ли заснула, то ли молится. Роджер усиленно применяет уничтожительные взгляды, но все напрасно. В конце концов ему приходится на цыпочках пройти вперед, вытащить Вильяма с места и вывести за дверь прежде, чем тот успеет вызвать у своего соседа необратимое сотрясение мозга.

Мы притихли в ожидании запрещенных шлепков из-за дверей, но, к счастью, Роджер предпочел «разумный, но твердый подход» и вскоре возвращается, держа Вильяма за руку, и тот выглядит немного успокоившимся. Он садится рядом с нами и начинает раскачивать ногами, чуть-чуть не доставая скамейки впереди. Появляется викарий и довольно бодро начинает современную, настроенную на детей, службу. Он спрашивает, что происходит, когда мы кладем зерно в землю, дети в ответ молчат, пока один маленький мальчик не поднимает руку и не говорит: «Из бобового зернышка вырастает длинный ствол». Я так понимаю, он надеется, что дальше последует продолжение «Джека и бобового зернышка». Очень спокойно викарий говорит: «Ну, похоже. Но я имел в виду, что из маленького желудя могучий дуб вырасти может», и все дети хором выдыхают: «О-о-о!»

Кажется, целую вечность викарий распространяется о том, как важно быть добрым и хорошим и как мы все должны сегодня посеять те поступки, который взойдут завтра. Я впадаю в какой-то транс, и мне видится, что я нахожу пакетик с семенами, которые превращают меня в Синди Кроуфорд, но тут дети встают и начинают петь «Все яркое и прекрасное». За органом очень старая леди, ее исполнение неспешное, и дети заканчивают почти на три минуты раньше, чем она.

Затем викарий начинает молиться и благодарит детей за хорошее поведение в Божьем храме. Они все оглядываются, как будто ожидают, что Бог вот-вот появится из-за купели. Потом они хлынули по проходу и устроили свалку у дверей в отчаянной попытке вырваться назад к солнечному свету и побегать до того, как родители успеют схватить их и запихать в машины, чтобы везти обратно в школу. Чей-то папа кричит: «Ради бога, сейчас же садись в машину!» — как раз в тот момент, когда викарий выходит из церкви. Мы с Роджером начинаем смеяться, а Кейт рассказывает, как однажды сделала то же самое за спиной нашего викария на празднике урожая и так сильно расстроилась, что покраснела до кончиков волос, а миссис Тейлор спросила, не заболела ли она. Я предлагаю отвезти Вильяма и Рози обратно в школу, чтобы Роджер смог поехать на работу, он в ответ смотрит на меня с безграничным обожанием и прямо-таки бежит к своей машине. Вильям с Чарли садятся на заднее сиденье, рассказывая всякие неприглядные вещи о нашем викарии, а Рози садится впереди, доверительно сообщая мне, что, когда она вырастет, она вообще не будет заводить детей. А уж если и заведет, то это будут точно не мальчики. Определенно. Ведь всем известно, что все мальчики глупые. К счастью, мальчики тем временем слишком заняты промыванием косточек викария, чтобы услышать это.

Остаток утра я провожу за разборкой кипы счетов, банковских уведомлений и различного рода других раздражающих кусочков бумаги, которые скопились к этому времени. Звонит Барни и говорит, что у нас два новых заказа, оба по рекламе корма для собак, съемки в студии, оба от агентства Мака.

— Замечательно, Барни, мне не помешает немного поработать. Я как раз просматривала свои банковские уведомления.

— Совершенно напрасно. Их нужно сразу выбрасывать в мусорное ведро, я так и делаю.

— Раз теперь есть работа, мне нечего беспокоиться.

— Надеюсь, нам не повредил тот факт, что ты трахаешься с художественным директором.

— Извини?

— О, не разыгрывай передо мной невинность. Я говорю о тебе и Маке Макдональде. Том самом, который появился на съемках, и ты чуть в обморок не упала, когда он вышел из машины. Я не слепой, ты знаешь.

— Нет, слепой. Ты уже забыл ту сцену в Уэльсе, когда вся группа поменялась одеждой и надела ее задом наперед? Ты ничего не заметил до того, как они не натянули капюшоны и не стали спотыкаться.

— Это совсем другое. Лоренс мне сказал.

— Что он тебе сказал? Послушай, что такое с этим человеком? Ну давай рассказывай, ничего ты не заметил.

— Не ворчи. Я не жалуюсь, тебе давно пора завести кого-нибудь, с кем можно позабавиться, когда Чарли спит.

— Пошел ты.

— Шучу, это здорово. Не забудь сказать мистеру Макдональду, что звонок Лоренсу насчет папки, которую он забыл в отеле, был шит белыми нитками, даже для Лоренса. Ты его знаешь, скорее всего, он позвонил в отель и провел расследование.

— Понимаешь, все только начиналось, я собиралась тебе сказать, когда было бы о чем говорить. Я знаю твое отношение к людям из агентства.

— Но он вроде нормальный. Мы разговаривали в машине, похоже, он прекрасно во всем разбирается.

— Ты имеешь в виду, он сказал, что ты — гений?

— Да, именно, но это признак хорошего вкуса, в этом нет ничего плохого.

— Так что, ты ничего не имеешь против него?

— Наоборот, я буду скулить и стонать, как всегда, и, если он появится хотя бы на одной съемке и начнет давить своей массой, ты уволена. Во всем остальном — удачи тебе. Кстати, я сказал Лоренсу, что знал об этом и рад за тебя. Он был в бешенстве.

— Ты — золото, Барни! Спасибо!

— Пожалуйста. Когда ты будешь?

— В пятницу. Нормально?

— Хорошо. Очередной сраный сценарий о каком-то шипучем апельсине, но, может быть, я и смогу что-нибудь сделать. Должно быть интересно, там есть сцена, как пианино скатывается вниз по лестнице. Огромный бюджет.

— Барни, я говорила тебе, что не буду работать, если планируются какие-то фокусы. Это серьезно. Мне до сих пор снятся кошмары о том вертолете.

— Нет, здесь совсем другое. Мне только нужно придумать, как остановить пианино в конце лестницы, и все будет в ажуре.

Когда звонит Мак, я рассказываю ему о разговоре с Барни, он предлагает подкараулить Лоренса и дать ему в лоб. Меня это очень привлекает, но я отклоняю предложение. На самом деле, у меня гора с плеч, что Барни знает; значит, вся контора знает. Не придется звонить украдкой и просить девчонок прикрыть, если что. Мне приятно, что Мак совершенно равнодушен к сплетням, которые Лоренс распространяет по всему Лондону. Звоню Лейле поделиться этими новостями, она в восторге и считает, что теперь мы — официальная пара и нужно устроить праздничный ужин при первой же возможности. Ни за что на свете. Она так и знала.


В пятницу работы оказалось невпроворот, потому что сроки по рекламе корма для собак неожиданно изменились, и теперь они хотят сделать все как можно скорее. Я целый день составляю бюджеты и спорю с Лоренсом. Приезжаю домой совершенно измотанная; Эдна говорит, что Чарли — сущий ангел, и она даже пообещала ему, что попросит меня пойти с ним купаться завтра утром, и еще она надеется, что я соглашусь, потому что это был единственный способ заставить его выйти из ванны. Мы пьем чай, и она рассказывает мне о том, как сын опять просил денег в долг. На этот раз ему нужна новая машина. Ублюдок.

В какой-то момент ночью Чарли забирается ко мне в кровать и не перестает ворочаться, так что я вообще не могу заснуть. Я встаю очень сердитой и объясняю ему, что никак не могу идти купаться. Он начинает ныть, я выхожу из себя и говорю ему перестать вести себя как последнее отродье, он начинает реветь. Следующие полчаса в качестве примирения мне приходится читать ему нудную книгу о барсуках, в результате чего он начинает строить для них домики из «Лего» и занимается этим до прихода Мака. Его тут же привлекают к процессу строительства замка, он прекрасно справляется, пока я готовлю ужин. В отличие от меня Маку удается даже уговорить Чарли не стрелять больше ядрами в огонь, потому что лучше сложить их в специальное хранилище в замке и хранить их там до прихода завоевателей.

Вступаю с Чарли в длительное обсуждение подходящего времени для сна. По такому случаю разрешаю ему лечь попозже, в итоге он чуть не засыпает, поднимаясь по лестнице. Спускаюсь вниз и вижу, что Мак тоже заснул, тихонечко выхожу мыть посуду, но он тут же приходит на кухню.

— Прости, очень устал вчера с детьми.

— Ничего страшного, хочешь еще кофе?

— Чего я действительно хочу — так это немного поспать. У меня есть шанс лечь в кровать? Я имею в виду с тобой, чтобы проснуться рядом, понимаешь?

— Конечно, только не удивляйся, если Чарли начнет прыгать по тебе с утра пораньше.

— Нормально, постараюсь не забыть.

Как же хорошо ложиться спать вместе с ним! Мой загар производит впечатление. Оказывается, Мак совсем не такой уж уставший, и я засыпаю в его объятиях только через несколько часов, очень довольная. Лишь немного опасаюсь того, что Чарли будет шокирован присутствием Мака в моей постели, если придет ночью. На деле он просто отталкивает Мака на один край кровати и забирается в середину, вскоре после рассвета. Мак лишь слегка простонал — судя по всему, у него уже есть опыт получения пинков в живот от маленьких мальчиков; он даже не просыпается. Мы все еще дремлем некоторое время, но тут Чарли неожиданно вскакивает, кричит: «Мультики!» — и решительно несется вниз по лестнице. Я встаю, варю кофе, возвращаюсь и слышу, как Мак поет, принимая душ.

Все так мирно, я на кухне, вдруг врывается Чарли:

— Мама, ты знаешь, что Мак в нашей ванне, и он совершенно голый!

Боже мой! От моего ответа зависит нормальное психическое развитие Чарли.

— Ну, это же нормально, не так ли? Разве он не может принять ванну?

— Конечно, может. Но когда я зашел, он прикрыл свой член.

Еще бы.

— Я думаю, это нормально. Я имею в виду, что некоторые люди могут быть стеснительными, понимаешь, Чарли?

— Да, знаю. Но он мылся моей мочалкой, мама. Скажи ему не брать мою мочалку!

Похоже, это решающий момент: нужно быть твердой, но ободряющей.

— Не глупи, Чарли. Ты всегда можешь взять новую мочалку в шкафчике, ничего страшного. Ты будешь поджаренный бекон с взбитыми яйцами или просто бекон?

Он отвечает: «Бекон», несется вверх по лестнице, и я слышу, как он говорит Маку: «Нормально, Мак. Можешь помыть свой член моей мочалкой, мама говорит, что даст мне потом новую».

Мак приходит на кухню, ухмыляясь во все лицо.

— Обещаю, в следующий раз привезу свою мочалку. У меня чуть не произошел сердечный приступ. Что с замком на двери? Ты специально сняла его, чтобы проверять на прочность гостей?

— Чарли все время запирался. В последний раз я уже собиралась вызывать пожарную команду, поэтому вообще сняла. Извини, что он так влетел к тебе.

— Не думай об этом. У Альфи был период, когда он приходил, садился и смотрел, как я моюсь, так что я привык. Ему тоже не нравилось, если я брал его мочалку, но еще хуже были эти сеансы наблюдения.

Утро мы проводим в попытках увильнуть от «Лего», но в целом спокойно и приятно. Мак читает газеты, а я готовлю обед. Мне даже удается ничего не испортить, и Мак говорит, что это лучший обед за последнее время; на самом деле это ложь чистой воды, если только замечательные лондонские рестораны не пришли в какой-то временный упадок, но очень мило с его стороны. Идем погулять в лес, Чарли пытается выследить фазанов, прыгая в кусты и громко хлопая в ладоши. Странно, что ему так ни один и не попался. Мак предлагает нам в следующие выходные приехать в город и остановиться у него; там будут также Альфи с Дейзи, так что может быть весело. Меня это предложение ошеломляет, но я говорю, что это хорошая идея, и соглашаюсь. Все же мне кажется, что знакомство с его детьми — это следующий поворотный момент в наших отношениях, и я не уверена, что готова к нему. Чарли говорит, что будет рад познакомиться с Альфи, а вот девчонок он не любит, потому что они глупые и шепчутся. Мак совершенно с ним согласен, я притворяюсь, что сержусь, и все это радует Чарли.