Когда он, не покидая ее лона, притянул ее за плечи к своей груди, она была уверена, что он коснулся самого центра ее существа. Лиллиана почувствовала, что в ней снова нарастает страсть, и ее пальцы впились ему в плечи. Движения Корбетта ускорились, потом он замер, а потом, словно захваченные неистовым смерчем, они достигли зенита вместе.

Между ними не было сказано ни единого слова. После того как они совладали со своим дыханием, они просто молча лежали, прижавшись друг к другу, и ни один из них не стремился разомкнуть соединенное природой.

Голова Лиллианы лежала на груди Корбетта, и у нее под ухом отдавались сильные удары его сердца. А под рукой, перекинутой ему за плечо, ощущались три неровных шрама.

Сердцебиение. И эти шрамы. На какой-то момент ей показалось, что они символизируют все самое главное, что его отличает. Он был воином, отмеченным следами старых ран снаружи и, возможно, внутри тоже. И все-таки сердце билось у него в груди так сильно и ровно. Найдется ли когда-нибудь в этом сердце место для любви к ней? — с тоской подумала Лиллиана.

Слова пришли к ней на уста незваными. Ее мягкое «я люблю тебя» было тише, чем шепот в тихом ночном воздухе. Но для нее самой они значили больше, чем все, сказанное ею прежде. Спал ли он сейчас или бодрствовал, услышал ее или нет, и даже поверил ли он ей, если услышал, — это ничего не меняло.

Она любит его и будет любить всегда.

Глава 21

Это был хрупкий мир.

Лиллиана была благодарна уже за то, что Корбетт перестал напиваться по ночам и хоть ненамного, но оттаял… Но она прекрасно понимала, что сражение еще не выиграно. Враг еще не повержен. Война не окончена.

Она видела это в том, как провожал он ее глазами, хотя улыбка для нее всегда была у него наготове. Она ощущала это в той дотошности, с которой он самолично занимался любой мелочью, относящейся к подготовке замка к празднествам. Во всем он проявлял чрезвычайную осмотрительность, и эта осмотрительность изменяла ему только в одном: как ни странно, его крайнее раздражение вызывал лучший друг — сэр Рокк.

Рокк, в свою очередь, также изменился: похоже, он стал внезапно лучше относиться к ней. Канули в прошлое подозрительные взгляды и постоянная слежка. Теперь он приветствовал ее с подчеркнутой сердечностью, всегда интересовался ее здоровьем или здоровьем маленькой Элизы. А если Корбетт оказывался поблизости, Рокк всегда посылал ему довольный, почти торжествующий взгляд. При этом лицо у Корбетта, как правило, мрачнело. Однако никакими словами эти двое мужчин не обменивались. Только этими странными, красноречивыми взглядами.

В Оррике все было относительно спокойно, но, несмотря на это, по мере приближения дня, когда начнут съезжаться гости, напряжение Корбетта, по-видимому, росло.

Первыми прибыли Туллия с супругом, сэром Сэнтоном, и сестры тепло обнялись.

— Какой довольный вид у тебя, сестра! — воскликнула Туллия, окинув Лиллиану пытливым взглядом карих глаз.

— И ты выглядишь как вполне счастливая жена.

— Скоро буду матерью, — с восторгом сообщила Туллия. — Надеюсь, тебе вскоре тоже выпадет на долю эта радость.

— И я надеюсь, — прошептала Лиллиана и еще раз обняла сестру.

Взглядом она отыскала Корбетта, который приветствовал сэра Сэнтона как самый радушный хозяин. Все признаки свидетельствовали, что она, может быть, действительно уже носит дитя под сердцем. Уже второй месячный срок миновал без обычных женских недомоганий. И все же она не решалась сказать об этом Корбетту. Она убеждала себя, что просто хочет вполне увериться сама, прежде чем уведомлять мужа. Но где-то в глубине ее души таился страх: она опасалась, что встретит тень сомнения в его взгляде. Он никогда больше не упоминал об обвинениях Уильяма… а точнее было бы назвать это не обвинениями, а бессовестным оговором. Но она боялась, что Корбетт еще верит этой клевете. Не станет ли он сомневаться в подлинном отцовстве ее ребенка?

Лиллиана отогнала эти тревожные мысли и улыбнулась младшей сестре:

— Ты, наверное, вконец измучилась в дороге. Для тебя приготовлена твоя прежняя комната, так чтобы тебе было как можно удобнее.

Не успела она устроить эту пару на отдых, как прибыли новые гости. Из Лондона приехали сэр Роджер и сэр Чарльз вместе с леди Элизабет и ее отцом. Потом лорд Гэвин из Дармонда и граф Глостер. Даже Оделия с сэром Олдисом явились из своего дома в Гастоне; их приветствия звучали кротко и неуверенно. Хотя между Лиллианой и ее средней сестрой оставалась кое-какая натянутость, Лиллиана с облегчением отметила, что Оделия и ее супруг, как видно, стали более терпимо относиться к ее браку с Корбеттом.

Замок был переполнен людьми. В нем раздавался неумолчный шум голосов: ведь помимо приглашенных гостей с ними прибыли их стражники, слуги и лошади, и всех требовалось приютить и накормить. В кухне работа кипела во все часы дня и ночи: там пекли хлеб, жарили огромные куски разделанных туш, чистили и потрошили рыбу и дичь и готовили разнообразные кушанья для всех — постоянных и временных — обитателей замка.

Хозяйский глаз требовался повсюду; слуги постоянно изводили Лиллиану, обращаясь за указаниями по каждому пустяку, — и тем не менее Лиллиана находила глубочайшее удовлетворение в том, что Оррик стал местом проведения празднеств такого размаха. Когда она готовила замок для свадьбы Туллии — и, как оказалось, для своей собственной свадьбы, — она занималась этим с чувством некоторой отчужденности и какой-то потери; ведь она полагала, что Оррик-Касл никогда не станет снова ее домом. И потом сам день свадьбы обернулся для нее сплошным позором.

Но подготовка к нынешним долгим увеселениям — это совсем другое дело. Она твердо решила наслаждаться всем, что сможет ей принести Рождество: праздничными церемониями, пирами, играми, развлечениями и раздачей подарков. Она не испытывала ничего подобного той тревоге, которая угнетала ее в Лондоне, ибо теперь она была на своей земле. Она была в Оррике.

Миновал уже день святого Фомы, и тут Лиллиана почувствовала, что не все идет так замечательно, как ей казалось. А дело было вот как. Рано утром Корбетт отправился с гостями-мужчинами на охоту в зимний лес. Большинство дам с удовольствием воспользовались возможностью подольше понежиться в постелях. Поэтому Лиллиана в одиночестве сидела над своими кухонными книгами, когда управляющий замка объявил о прибытии еще одного гостя,

Лиллиана поспешила во двор и увидела небольшую группу всадников, которые въезжали в ворота. Лиллиана узнала в их предводителе сэра Хью Колчестера, и ее улыбка начала увядать. Тем не менее ей не оставалось ничего иного как приветствовать его со всей возможной сердечностью, как ни была сильна ее неприязнь к этому человеку. И хотя ее беспокоил странный интерес Корбетта к каждому шагу брата, она от всей души понадеялась, что муж скоро вернется и избавит ее от необходимости развлекать беседами зловещего сэра Хью.

— Добро пожаловать, сэр Хью, — сказала она, по всем правилам выполнив церемонный реверанс.

Тем временем он спешился и небрежно бросил поводья подскочившему конюху.

— Что я вижу! — воскликнул он с наигранной веселостью. — Бьюсь об заклад, вы встречаете меня как любящая невестка, Лиллиана. — С этими словами он крепко обнял ее и запечатлел энергичный поцелуй на ее губах.

Лиллиане совсем не по душе пришлась такая фамильярность. Она поспешно отступила на шаг и настороженно взглянула на него. Однако Хью, судя по виду, решительно вознамерился подружиться с ней.

— Не сердитесь, дорогая. Несмотря на все нелады между нашими домами, я уверен, что отныне Оррик и Колчестер станут жить в мире. Право, это будет почти так, как если бы мы сообща управляли единым поместьем. — Он усмехнулся.

— Д-да, хорошо бы… — запинаясь проговорила Лиллиана, теперь уже совершенно уверенная, что дело нечисто.

Корбетт и Хью вовсе не испытывали друг к другу братской привязанности. Ни напускное равнодушие Корбетта к делам Колчестера, ни неожиданное дружелюбие Хью по отношению к Оррику не могли скрыть этого. Но Лиллиана была заинтригована.

Когда Хью стал расспрашивать ее о том, кто из гостей уже приехал в Оррик, и под конец поинтересовался Уильямом Дирном, ее любопытство только разгорелось.

— Уильяма здесь нет, — небрежно сообщила она, поднося ему кружку эля; разговор происходил уже в парадной зале.

— В самом деле? — Хью задумчиво покачал кружкой. Потом он внимательно взглянул ей в лицо:

— Я удивлен, что его вообще пригласили. Поговаривают, что ему придется навсегда отказаться от удовольствия пользоваться гостеприимством Оррика.

Он хотел что-то разведать, Лиллиане это было совершенно ясно. Что ж, и она того же хочет, призналась она сама себе. Если поговорить с сэром Хью подольше, можно узнать что-нибудь весьма полезное.

— О, я уверена, что он приедет. — Она потеребила пальцами тяжелое кольцо с веридианом, а потом изобразила легкую понимающую улыбку. — В конце концов, в Оррике находится его дочь Элиза.

— Находится, но не с его согласия. Я слышал, что Корбетт весьма жестоко обошелся с Уильямом. — На этот раз он улыбнулся. — И с вами тоже.

Лиллиана невольно нахмурилась и покраснела.

Да неужто все королевство знает о выдумках Уильяма и подозрениях Корбетта? Неужто дамы даже сейчас шепчутся об этом в своих комнатах, а мужчины перебрасываются грубыми шутками насчет ее репутации?

Лиллиана тут же мысленно объявила войну сэру Хью — она не стала задумываться, каковы будут последствия. Она знала только то, что он все еще ее враг, хотя она и замужем за его братом. Она подозревала, что по какой-то причине он был врагом и Корбетту.

— Боюсь, у Корбетта подозрительная натура, — медленно сообщила она. Затем послала ему долгий, многозначительный взгляд. — Я бы не стала спрашивать… — Она с трудом удерживалась, чтобы не рассмеяться, при виде того, как оживилось лицо Хью. — Скажите… скажите, Корбетт всегда был склонен к выпивке?

Лиллиане стало совсем не до смеха, когда она уловила короткую вспышку злобного удовлетворения на худом лице Хью. Если раньше у нее и были какие-то сомнения касательно истинных чувств Хью к брату, то теперь последние сомнения испарились. Хью мог сколько угодно изображать любезность и даже братскую заботливость, но для Лиллианы была очевидна злобная радость, которую доставила ему весть о «падении» Корбетта.

Хью широко улыбнулся и обвел ее оценивающим взглядом.

— Он всегда отличался буйным нравом и невоздержанностью. Он был ревнивым и жестоким мальчишкой. Что ж удивляться, если он стал ревнивым и жестоким мужчиной?

Последние слова звучали как утверждение, но изгиб его бровей оставался как бы вопросительным.

Прибегать к явной лжи Лиллиане не хотелось, и потому она не стала словесно подтверждать это мнение. Но она очаровательно зарумянилась и опустила глаза, как бы молчаливо соглашаясь с ним. Когда Хью взял невестку за руку и покровительственно похлопал по ней, Лиллиане стоило больших трудов удержаться, чтобы на лице у нее не отразилось глубочайшее омерзение к собеседнику.

— Не отчаивайтесь, дорогая. Несмотря на былые злополучные раздоры между Орриком и Колчестером, будьте уверены, что вы всегда сможете обратиться ко мне, если вам будет не под силу справиться с гнусным характером Корбетта. Просто дайте мне знать, и я позабочусь о вашей безопасности. — Его улыбка стала почти заговорщической. — И, несмотря на отсутствие Уильяма, я знаю, что вы можете рассчитывать также и на его непоколебимую преданность.

Осчастливив Лиллиану этим прозрачным намеком, Хью извинился и удалился в отведенную ему комнату. На прощанье он одарил Лиллиану множеством ободряющих фраз и улыбок. Когда он наконец ушел, Лиллиана с большим трудом справилась с подступившей к горлу тошнотой, которая в равной мере могла быть вызвана и отвращением к подлому сэру Хью, и ее предполагаемой беременностью.

Что затевает Хью? — в волнении гадала она. Хью и Уильям связаны друг с другом каким-то общим замыслом, и оба считают Корбетта своим врагом. Но почему?

Ее размышления были прерваны: кто-то приблизился к ней. Она подняла глаза и встретила внимательный взгляд сэра Рокка.

Несколько мгновений оба молчали. Они никогда не стремились к обществу друг друга, хотя в последние дни он и выказывал всячески свое дружелюбие. Но подозрительным выражением лица он больше походил на прежнего сэра Рокка, и Лиллиана испытала нечто близкое к облегчению, резко спросив:

— В чем дело?

Он ответил не сразу, и Лиллиана была уверена, что он мысленно прикидывает, с чего начать. Наконец он набрал полную грудь воздуха и высказался:

— Я надеюсь, что не ошибаюсь в вас.

— Ошибаетесь во мне? Что вы хотите этим сказать?

— Вы долго беседовали с Хью. У него был весьма довольный вид, когда он вышел отсюда.

Лиллиана сердито поднялась с места.