Нора Робертс - Мой герой

—Должно быть, тебе пришлось нелегко.

Нелегко? Он так думает — да он не может себе даже представить, что за ад ей пришлось вынести.

— Ты могла бы вернуться домой к родителям.

— Нет. Я была озлоблена долгое, долгое время. Злость вынудила меня остаться именно здесь, в Нью-Йорке, и заставить этот город работать на меня и Рэдли. Когда же злость прошла, все уже устроилось.

—  Он так и не вернулся, чтобы увидеть Рэда?

—  Нет, никогда.

—  Это его потеря. — Мич коснулся рукой подбородка Эстер, потом наклонился, чтобы поцеловать ее. — Его очень большая потеря.

Она обнаружила, что гладит рукой его щеку, И это вовсе не приводит ее в замешательство.

—То же касается той женщины в Новом Орлеане.

—Спасибо. — Мич снова поцеловал ее, наслаждаясь легким привкусом шампанского. — Десерт?

— М-мм?..

Он почувствовал дикую дрожь победы в ее нежном, смущенном взгляде. — Давай обойдемся без него. — Слегка отклонившись назад, он подал знак официанту, чтобы тот приготовил чек, потом протянул Эстер последний бокал шампанского. — Думаю, нам следует немного прогуляться.

Морозный, резкий воздух бодрил почти так же, как шампанское. Вино согрело ее, придало ей уверенности в своих силах, она чувствовала себя так, будто могла пройти многие мили, не чувствуя усталости и холодного, обжигающего ветра. Она не возражала против рук Мича, лежащих у нее на плечах, или того факта, что он указывал направление их прогулки. Она даже не замечала, куда они идут, пока поднявшаяся внутри нее буря чувств немного не улеглась.

Эстер знала, что такое влюбиться, что такое любить. Время словно замедляет ход. Все вокруг тебя начинает двигаться быстрее, но совсем не как размытые картинки старого кино. Цвета кажутся ярче, звуки отчетливее, и даже в середине зимы ощущается запах цветов. Она уже была здесь однажды, обостренно чувствовала все это, но казалось, ей уже никогда не суждено больше вернуться в эту волшебную страну. Даже если часть ее рассудка настойчиво убеждала ее, что это не может быть любовью, определенно не может, она просто игнорировала этот голос. Сегодня вечером она хотела оставаться просто женщиной.

Каток в Рокфеллер-центре был переполнен. Катающиеся плавно скользили по льду, звучала музыка. Эстер наблюдала за ними, спрятавшись в теплых объятиях Мича. Он прижался щекой к ее волосам, и она ощущала сильные, ровные удары его сердца.

— Когда-нибудь в субботу я приведу сюда Рэда покататься или просто посмотреть на это зрелище. Вечером многое выглядит по-другому. — Она повернула голову, и ее губы оказались всего лишь на расстоянии шепота от его губ. — Сегодня вечером все выглядит иначе.

Если Эстер еще раз так на него посмотрит, понял Мич, он пошлет к черту свое решение дать ей достаточно времени, чтобы проветриться, затащит ее в ближайший бар, а потом — немедленно к ней домой и в постель, пока она не пришла в себя. Призывая все свое самообладание, он повернул ее так, чтобы коснуться губами ее затылка.

— Все действительно кажется иным вечером, особенно после шампанского. — Он снова расслабился, ее голова мирно лежала у него на плече. — Замечательная разница. Не совсем соответствующая реальности, но замечательная. Мне кажется, нам и так достаточно реальности с девяти до пяти.

— Не тебе. — Не задумываясь о той ожесточенной борьбе, что Мич вел с самим собой, Эстер снова повернулась в его руках. — Ты можешь заниматься фантазиями с девяти до пяти или в любое другое время, как пожелаешь.

— Тебе надо было бы услышать ту, что я сочиняю сейчас. — Он сделал глубокий вдох. — Давай еще пройдемся, и ты мне расскажешь о своих фантазиях.

— Фантазиях? — Она легко шла наравне с ним. — Сдается мне, что мои фантазии вовсе не такие потрясающие и невероятные, как твои. Я представляю себе просто дом.

— Дом? — Он шагал по парку, надеясь, что к тому времени, когда они доберутся домой, оба будут лучше держаться на ногах. — Какой дом?

— Это — деревенский дом, один из тех больших фермерских домов с деревянными ставнями на окнах и крыльцом с балконом. Много-много окон, через которые виден лес, — там обязательно должен быть лес. Внутри — высокие потолки и большой камин. Около дома раскинулся сад, глициния оплела беседку. — Несмотря на то что она явственно ощущала укусы мороза на своих щеках, в воздухе словно запахло весной. — Все лето во дворе слышно жужжание пчел. Это — большой двор, где сможет играть Рэдли, и у него обязательно будет собака. У меня будут большие подвесные качели, в которых я смогу сидеть вечерами и смотреть, как Рэдли ловит сачком светлячков. — Она улыбнулась и положила голову ему на плечо. — Я же сказала тебе, что в моей фантазии нет ничего особенного.

—Мне нравится. — Ему настолько понравилось, что он воочию представил себе этот дом с белыми ставнями и шатровой крышей. — Но там также должен быть и ручей, чтобы Рэд мог удить рыбу.

Эстер на мгновение прикрыла глаза, потом тряхнула головой:

— Как бы сильно я его ни любила, не думаю, что смогу нанизать червяка на крючок. Построить дом на дереве, подать косой мяч за линию, пожалуйста, но червяки… нет, это слишком.

— Ты умеешь подавать косой мяч за линию?

Она запрокинула голову и рассмеялась:

— Как раз на зону атаки. Я помогала тренировать бейсбольную команду Рэда в Малой лиге в прошлом году.

— Женщина, полная сюрпризов. А ты носишь шорты на тренировках?

— Ты без ума от моих ног?

— Для начала.

Они вошли в дом и остановились у лифта.

— У меня не было такого вечера уже долгое, долгое время.

— У меня тоже.

Эстер отклонилась назад, чтобы внимательно рассмотреть его, когда они стали подниматься на ее этаж.

—Это удивляет меня, удивляет тот факт, что, кажется, ты ни с кем не связан.

Он коснулся пальцами ее подбородка.

—Я не… что?

Она услышала предупредительный сигнал, но была не вполне уверена, что с этим делать.

—Я просто имела в виду, что не видела, что бы ты назначал свидание или проводил время с женщиной.

Позабавившись ее смущению, он нежно коснулся пальцем ее шеи.

— Я что, похож на монаха?

— Нет. — Смутившись и чувствуя себя очень неловко, Эстер отвела взгляд. — Нет, конечно нет.

— Правда заключается в том, что, раз пресытившись подобного рода развлечениями, теряешь к ним вкус. Проводить время с женщиной только потому, что не хочешь быть один, — не очень удачное решение.

— Однако из рассказов одиноких женщин у нас в офисе я могу сделать вывод, что огромное количество мужчин с тобой не согласится.

Мич пожал плечами, когда они выходили из лифта.

— Очевидно, ты не участвуешь в этих брачных играх одиночек? — Ее брови поползли вверх, и она смущенно принялась за поиски ключей. — Это был комплимент, однако, по-моему, это всего лишь утомительно и скучно.

— И поэтому пришло время завязать осмысленные отношения?

— Ты произнесла это так цинично. Очень не похоже на тебя, Эстер. — Он прислонился к дверному косяку, пока она открывала дверь. — В любом случае я не очень силен в словесных баталиях. Ты позволишь мне войти?

Она затрепетала. Прогулка многое прояснила у нее в голове, и опять ее стали одолевать сомнения. Однако вместе с сомнениями она явственно ощутила эхо того потрясающего чувства, что охватило ее, когда они наблюдали за кружащимися на катке парами. И это эхо было значительно сильнее сомнений.

— Хорошо. Хочешь кофе?

— Нет, спасибо. — Он снял пальто и внимательно смотрел на нее.

— Мне не сложно его приготовить. Это займет всего лишь несколько минут.

Мич поймал ее руки.

—Я не хочу кофе, Эстер, я хочу тебя. — Он сбросил пальто с ее плеч. — И я хочу тебя так

отчаянно, что почти теряю контроль.

Она не отстранилась, оставшись стоять на месте, выжидая.

—  Не знаю, что и сказать, у меня очень давно никого не было, я отвыкла от этого.

—  Знаю. — Впервые его нервы дали о себе знать, когда он резким движением взъерошил себе волосы. — Это уже доставило мне несколько нехороших моментов. Я не хочу принуждать тебя. — Он улыбнулся и сделал несколько шагов назад. — Черт возьми, и никогда не буду.

—  Знаю… Я пыталась убедить себя, что нет, но… но я уже знала, когда мы уходили отсюда, что все закончится именно таким образом. — Она положила руку себе на живот, поразившись тому, что все ее внутренности словно стянуло в тугой узел. — Я надеялась, что все случится само собой и мне не надо будет принимать решений.

Он повернулся и посмотрел на нее.

—  Это лишь отсрочка и уловка, не достойная нас, Эстер.

—  Ты прав. — Она не могла заставить себя взглянуть на него, никак не решаясь продолжать разговор. — У меня никогда никого не было, кроме отца Рэда. Правда заключается в том, что я и никогда не хотела никого иметь.

—  А сейчас? — Ему нужно было слово, одно только слово.

Она нервно сжала губы:

—  Это было так давно, Мич. Я боюсь.

—  Тебе поможет, если я признаюсь, что тоже боюсь?

—  Не знаю.

—  Эстер, — он повернулся и положил руки ей на плечи, — взгляни на меня.

Она исполнила его просьбу и посмотрела на него широко раскрытыми, ясными глазами.

—Я хочу, чтобы ты была уверена, чтобы не было сожалений утром. Просто скажи мне, что ты хочешь.

Ее жизнь представилась ей серией решений. Не было того, кто бы мог подсказать, что правильно и что нет. Как всегда, она напомнила себе, что, когда решение уже принято, ей одной иметь дело с его последствиями и нести за него ответственность.

—Останься со мной сегодня, — прошептала Эстер, — я хочу тебя.

Мич взял ее лицо в ладони и ощутил, что она вся дрожит. Коснулся губами ее губ и услышал ее дыхание. Это мгновение он запомнит навсегда. Ее признание, ее желание, ее трепет.

В квартире было тихо. Он хотел бы, чтобы музыка зазвучала для нее. Запах цветов, которые она поставила в вазу, был лишь жалким подобием аромата садов, что он придумал для нее. Ярко горела лампа. В своих мечтах он бы все же предпочел таинственное мерцание свечей молчанию полога ночи.

Как объяснить ей, что нет ничего обычного, случайного в том, что они собирались дать друг другу? Как дать ей понять, что он всю свою жизнь ждал такого момента, как этот? Он не был уверен, что ему удастся подобрать правильные слова, или в том, что избранные им слова дойдут до нее.

Он должен показать ей это.

Не прерывая поцелуя, он поднял ее на руки. Почувствовал, как у нее перехватило дыхание, и она обвила его шею руками.

—Мич…

—Я, конечно, не рыцарь на белом коне. — Он взглянул на нее с вопросительной улыбкой. — Но сегодня можешь рассчитывать на него.

Он выглядел героическим, и сильным, и невозможно, невообразимо нежным и милым. Если у нее еще и оставались сомнения, они мгновенно испарились.

—Мне не нужен рыцарь на белом коне.

—Сегодня я предоставлю тебе его. — Он поцеловал ее еще раз и отнес в спальню.

Мич испытывал такое желание, такое непреодолимое, страстное желание, что хотелось просто положить ее на кровать и накрыть своим телом. Любовь бывает стремительной, даже неистовой. Он понимал это и знал, что и Эстер поймет это тоже. Но он поставил ее на пол, рядом с кроватью, и взял только ее руку.

—Свет.

—Но…

— Я хочу видеть тебя, Эстер. Глупо стыдиться. Было бы неправильным, неверным, понимала она, хотеть скрыться в такой момент в темноте. Она дотянулась до стоящей рядом лампы и повернула выключатель.

Свет окутал их, поймал их, стоящими рука об руку и смотрящими друг другу в глаза. Ее вновь охватил приступ паники, словно парализовавший волю. Он коснулся ее, и все прошло. Он снял ее серьги и положил на стоящий рядом столик так, что металл тихо звякнул о дерево. Ее внезапно бросило в жар, будто одним этим простым и очень личным движением он раздел ее.

Начав снимать ее пояс, Мич внезапно остановился, когда она уперлась руками ему в грудь.

— Я не причиню тебе вреда.

— Нет. — Эстер поверила ему и опустила руки. Расстегнутый им пояс соскользнул на пол. Когда же он снова коснулся ее губ, она обняла его, отдаваясь нахлынувшему чувству.

Это было именно то, чего она желала. Она не могла больше обманывать себя или придумывать оправдания. Сегодня ночью она хотела думать как женщина и быть воспринимаемой как женщина. Быть желанной, манящей, обожаемой. Когда губы сомкнулись, их глаза встретились. И она улыбалась.

— Я так долго ждал этого. — Он дотронулся пальцем до ее губ, переполненный столь глубоким и ярким чувством эмоционального удовлетворения, которое с трудом поддавалось описанию.