Сложно дожить до тридцати пяти лет, не имея перед глазами примера друзей, переживших горький опыт развода. Мич также знал нескольких, которым удалось заключить мораторий с бывшими женами, чтобы оставаться отцами. Было очень сложно понять, как отец Рэдли мог не просто уйти от них, но уйти навсегда. После недели, проведенной в обществе Рэдли, для Мича это представлялось практически невозможным.

А что Эстер? Какой же мужчина бросит женщину в одиночку растить ребенка, которого они вместе произвели на свет? Как сильно она любила его? Эти мысли крутились в его голове слишком часто и вовсе не способствовали обретению душевного комфорта. Одно он мог извлечь из своего горького опыта: она была напряженной и очень осторожной с мужчинами. С ним, в частности, с гримасой подумал Мич, рассматривая рисунок Рэдли. Настолько осторожной, что обходила его стороной всю эту неделю.

Каждый день в промежутке между 4.15 и 4.25 раздавался ее вежливый звонок. Эстер спрашивала, все ли прошло хорошо, благодарила за то, что он присмотрел за Рэдли, и просила прислать сына наверх. Сегодня днем Рэдли вручил ему аккуратно выписанный чек на двадцать пять долларов, выданный от имени Эстер Джентри Уоллес. Чек все еще лежал скомканным в кармане Мича.

Неужели Эстер и в самом деле могла подумать, что он просто отойдет в сторону, после того как она одним ударом под дых буквально вырубила его? Он не мог забыть, что она чувствовала, прижавшись к нему, когда на одно краткое и пленительное мгновение все комплексы и осторожность оказались отброшены. Он стремился остановить это мгновение, снова оживить его, равно как и другие, подсказываемые ему его неуправляемым, неисправимым воображением.

Если миссис Эстер Уоллес думает, что он просто мило откланяется, ее ожидает большой сюрприз.

—Мне никак не даются эти тормозные ракеты, — пожаловался Рэдли. — Они никогда не выглядят правильно.

Мич отложил работу, интерес к которой утратил в тот момент, когда задумался об Эстер.

—Давай посмотрим. — Он взял альбом для рисования, подаренный им Рэдли. — Совсем не плохо. — Он улыбнулся, по-детски обрадованный попыткой Рэдли изобразить «Вызов». Кажется, те несколько уроков, которые он преподал мальчишке, принесли свои плоды. — У тебя очень похоже получилось, Рэд.

Мальчик просто просиял от удовольствия, но затем снова нахмурился:

— Но смотри, видишь, ракеты-носители и тормозные ракеты нарисованы неправильно. Они выглядят глупо.

— Только потому, что ты слишком рано приступил к деталям. Вот, взгляни, старайся делать мягкие штрихи, главное, передать впечатление. — Он зажал своей рукой руку мальчика, держащую карандаш, и продемонстрировал несколько приемов. — Не бойся сделать ошибку. Именно для этого они выпускают такие большие ластики.

— Ты же не делаешь ошибок. — Рэдли зажал язык между зубами, усердно пытаясь рисовать, держа руку так же уверенно, как и Мич.

— Конечно, делаю. Это уже мой пятнадцатый ластик за этот год.

— Ты — лучший художник в мире, — проговорил Рэдли, взглянув на Мича сияющими от избытка чувств глазами.

Взволнованный и смущенный, Мич взъерошил Рэду волосы.

—Наверное, я вхожу в двадцатку лучших, но все равно спасибо.

Когда зазвонил телефон, Мич ощутил странное чувство разочарования. Выходные значили для него теперь совсем иное — выходные без Рэдли. На человека, прожившего всю свою сознательную жизнь, не неся ни за кого ответственности, сознание того, что он будет скучать по мальчишке, подействовало отрезвляюще.

—Должно быть, это твоя мама.

—Она сказала, что мы можем сходить вечером в кино, потому что сегодня пятница и все такое. Ты можешь пойти с нами.

Пробурчав что-то неопределенное, Мич взял трубку:

— Привет, Эстер.

— Мич, я… Все в порядке?

Что-то в ее тоне заставило его сдвинуть брови.

— Да, все высший класс.

— Рэдли передал чек?

— Ага, извини, но у меня пока еще не было времени его обналичить.

Меньше всего она была склонна сейчас воспринимать сарказм.

— Ну хорошо, спасибо. Я буду очень благодарна, если ты отошлешь Рэдли наверх.

— Да без проблем. — Он слегка запнулся. — Был тяжелый день, Эстер?

Она прижала руку к пульсирующему виску.

— Немного. Спасибо, Мич.

— Не за что. — Все еще хмурясь, он повесил трубку. Повернувшись к Рэдли, сделал над собой усилие, чтобы улыбнуться. — Время изменить дислокацию и переместить ваше снаряжение, капрал.

— Да, сэр. Слушаюсь, сэр. — Рэдли вытянулся по струнке и отдал честь.

Межгалактическая армия, которую он скопил в квартире Мича за неделю, была упакована в рюкзак мальчика. После недолгих поисков удалось обнаружить также и пару перчаток Рэда, которые убрали в рюкзак поверх солдатиков. Запихнув туда же пальто и шапку, Рэдли наклонился, чтобы обнять Таса:

—  Пока, Тас. Еще увидимся. — Уткнувшись носом в плечо Рэда, пес пророкотал «до свидания». — Пока, Мич. — Он собрался выходить, но на секунду остановился в дверях. — Думаю, увидимся в понедельник.

—  Конечно. Может, сходим куда-нибудь погулять вместе. Дай маме полный отчет.

—  Будет сделано. — Рэдли внезапно просиял. — Ты забыл на кухне ключи. Я мигом принесу. — Мич смотрел, как мимо него в кухню пронесся торнадо. Потом обратно. — Я получил «А» по правописанию. Мама будет в восторге, узнав это. Наверное, мы можем рассчитывать на газировку.

—Звучит многообещающе, — проговорил Мич, присоединяясь к Рэду.

Эстер услышала бряцанье ключей Рэда. Наклонившись ближе, она посмотрела на свое лицо в зеркале ванной комнаты и, чертыхнувшись, убедилась, что синяк уже проявился. А она-то надеялась, что успеет рассказать Рэдли о своих несчастьях, бодро все приукрасив и сведя к веселой шутке до того, как станут заметны следы борьбы. Эстер проглотила две таблетки аспирина, моля Бога, чтобы головная боль прошла поскорее.

—  Мам! Привет, мам!

—  Я здесь, Рэдли. — Она поморщилась от звука своего собственного, слишком громкого для ее больной головы голоса и постаралась натянуть на лицо улыбку, выйдя встретить его из ванной. Улыбка быстро испарилась, когда она обнаружила, что ее сын притащил с собой компанию.

— Мич пришел, чтобы дать тебе отчет, — начал Рэдли, когда тот показался из-за его спины. — Что, черт возьми, с тобой произошло? — в два шага Мич оказался с ней рядом. Он притянут ее к себе и яростно уставился на лицо. — С тобой все в порядке?

— Конечно да. — Она бросила на него короткий предупреждающий взгляд и повернулась к сыну: — У меня все прекрасно.

Рэдли уставился на нее, глаза его широко раскрылись, нижняя губа задрожала, когда он увидел сине-черный синяк у нее под глазом.

— Ты упала?

Ей очень хотелось согласиться на эту спасительную ложь и сказать "да", однако она ни когда его не обманывала.

— Не совсем так.— Эстер вымученно улыбнулась, обеспокоенная тем, что объяснения придется давать при свидетелях. — Так вышло, что один человек в метро захотел мою сумочку, но она мне и самой нравиться.

— Тебя ограбили? — Мич не мог решить как поступить, ругаться с ней или прижать к себе, чтобы внимательнее осмотреть следы на лице. Однако, долгий испепеляющий взгляд Эстер не позволил ему сделать ни того, ни другого.

— Что-то вроде того. — Она пожала плечами, демонстрируя Рэдли всю ничтожность ситуации. — Все очень прозаично. В метро была толпа народа. Кто-то заметил, что происходит, и вызвал полицию. Поэтому тот мужчина переменил свое мнение о моей сумочке и сбежал.

Рэдли подошел ближе. Он уже видел синяки раньше. У Джоя был один классный синяк, однако он никогда не видел подобного у своей мамы.

—  Он ударил тебя?

—  Не совсем. Это произошло совершенно случайно. Мы оба вцепились в сумку и не отпускали ее, потом его локоть слегка соскользнул. Я оказалась не очень проворной и не успела вовремя увернуться, вот и все.

—Глупо, — пробормотал Мич достаточно громко, чтобы быть услышанным.

—А ты его ударила?

—  Конечно нет, — ответила Эстер, с сожалением думая об оставленном в ванной пакетике со льдом. — Рэдли, иди и разложи свои вещи по местам.

—  Но я хочу знать о…

—  Немедленно — перебила его Эстер тоном, не терпящим возражений.

—  Хорошо, мам, — прошептал Рэдли, стаскивая рюкзачок с дивана.

Эстер подождала, пока он войдет в свою комнату.

—  Должна сказать, что мне совсем не нравится твое вмешательство в наши дела.

—  Ты еще и не видела настоящего вмешательства. Какого черта ты вообще это все допустила? Тебе прекрасно известно, что значит бороться с грабителем из-за сумки. А если бы у него был нож? — Одна только мысль об этом подогревала его податливое воображение.

— У него не было ножа. — Эстер почувствовала дрожь в коленках. Самое противное, что эта

запоздалая реакция случилась в самый неподходящий момент. — У него не оказалось также и

моей сумочки.

—Ага, или твоего синяка. Ради бога, Эстер, пойми, он же мог тебя очень серьезно ранить, и я сомневаюсь, что содержимое сумочки этого заслуживает. Кредитки можно заблокировать, а

пудру или помаду купить новые.

— Думаю, если бы кто-то вознамерился стащить у тебя бумажник, ты бы смиренно благословил его.

— Это совсем другое дело.

— Черта с два оно другое.

Мич прекратил нападать и окинул Эстер внимательным взглядом. Она гордо выставила вперед подбородок. Точно так же это делал пару раз Рэд, успел он заметить. Мич предполагал столкнуться с ее жутким упрямством, но, должен был себе признаться, не ожидал ни такого крутого нрава, ни того, что будет этим восхищен. Впрочем, все это не имеет отношения к делу, напомнил он себе, еще раз окинув взглядом синяк у нее на скуле.

— Остынь немного. Прежде всего тебе совсем не нужно было одной ехать в метро. Эстер изобразила подобие улыбки:

—Ты смеешься надо мной, что ли?

Самое интересное, он и сам понимал, что сморозил глупость. Это, в свою очередь, довело и его до кипения.

— Возьми такси, черт побери.

— У меня нет желания пользоваться такси.

— Почему?

—Во-первых, это глупо, а во-вторых, я не могу себе этого позволить.

Мич вытащил чек из кармана и сунул ей в руку.

— Теперь ты можешь себе это позволить, еще и на чаевые останется.

— Я вовсе не намерена это брать. — Она впихнула чек ему обратно. — Также я не намерена пользоваться услугами такси, тогда как на метро дешевле и удобнее. И менее всего я намереваюсь позволять тебе превращать этот маленький случай в чудовищную катастрофу. Я не хочу расстраивать Рэдли.

— Прекрасно, тогда бери такси. Если не ради своей, так ради его пользы. Подумай, что бы с ним случилось, если бы тебя действительно ранили.

Синяк еще отчетливее проступил на фоне ее внезапно побледневших щек.

— Я не позволю тебе или кому-либо еще учить меня, что хорошо для моего сына.

— Нет, конечно, ты делаешь ему только лучше. Когда же, наконец, до гордячки Эстер дойдет, что у нее крыша поехала, а? — Он засунул руки в карманы. — Ну хорошо, ты не хочешь брать такси. Пообещай мне, по крайней мере, что не станешь разыгрывать из себя храбрую Салли, если еще какому-нибудь бедняге понравится цвет твоей сумочки.

Эстер смахнула пыль с рукава жакета.

— Это кто, новый персонаж твоих комиксов?

— Может быть. — Он приказал себе успокоиться. Как правило, он обладал достаточно спокойным нравом, но, если его раззадорить, он вскипал в секунду. — Послушайте, Эстер, у вас что, в сумке лежали все личные сбережения?

— Конечно нет.

— Семейные драгоценности?

— Нет.

— Микрочипы со сведениями, жизненно важными для национальной безопасности?

Эстер раздраженно вздохнула и присела на подлокотник кресла.

— Я оставила их в офисе. — Окинув его взглядом, она сердито поджала губы. — И прекрати так противно улыбаться.

— Прошу прощения. — Улыбка сменилась ухмылкой.

— У меня был такой отвратительный день. — Она машинально сняла туфли и стала массировать ноги. — Сначала мистер Роузен со своей кампанией за эффективность утром, потом собрание персонала и этот идиот, клерк по расчетам 5 , который имеет на меня виды.

— Что за идиот?

— Не бери в голову, — устав, она принялась тереть виски, — просто прими к сведению, что вокруг все становилось хуже и хуже и я уже была готова откусить кому-нибудь голову. Поэтому, когда тот воришка схватил мою сумку, я взорвалась. По крайней мере, мне приятно сознавать, что он еще несколько дней похромает.

— Угостила его парочкой пинков?

Эстер снова сделала недовольную гримасу, осторожно коснувшись пальцем своего глаза.