- Это ее одногруппник. - Спокойно отозвался Денис. Но тут де его спокойствие и горячее ожидание встречи и объяснения, которое он продумал от и до, были, как ветром сдуты. Чащин поцеловал Машу. А та и не сопротивлялась. Кажется, не сопротивлялась.

На заднем сидении автомобиля почти мгновенно появилась смеющаяся, словно над старой комедией Чаплина, элегантная, как и всегда, Ревность в новом шикарном платье и в удивительно ярком колье, свет которого ослеплял.

У Дэна, для которого на мгновение перестали существовать все звуки, включая шум навязчивого дождя, непроизвольно сжались кулаки, а по лицу заходили желваки. Где-то в небе полупрозрачного Дениса резко отбросило от его феи прочь, так, что он долго не мог найти ее.

- Ого! А она точно твоя подружка? - кивнул Игорь на девушку, застывшую в объятиях парня в капюшоне. - Ого, да она сама верность. Да?

Смерч откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Ему было трудно смотреть на то, как его девушка целует или обнимает другого. Так трудно, что он в первый раз в жизни прокусил себе кожу на тыльной стороне запястья до крови.

"Хочешь бесплатный совет? Выйди и убей его, мальчик мой, поменяй ход своей жизни", - прошептала госпожа Ревность, вдруг переместившись и оказавшись сидящей на коленях Дениса. Она нежно обняла его и прижалась к парню.

- Поехали, - сказал он только, сдерживая одно из самых темных желаний человечества. - Поехали отсюда, Игорь.

- В больницу? - не стал тот подкалывать друга, видя его моральное состояние.

- Просто езжай прямо. Ненавижу дождь. Холодная мокрая скотина. - Дэн подул на холодные ладони, а Игорь торопливо включил печку, хотя никогда не делал этого летом.

Наверное, когда-нибудь потом он узнает, что заставило этих двоих целоваться.

А кровь на запястье продолжала сочиться и замарала длинный рукав его бело-голубой кофты с капюшоном.

- Маша! Маша! - услышала я, когда подходила к двери подъезда. Мы говорили еще не меньше часа и, кажется, оба чуть-чуть успокоились.

Я, со все еще колотящимся от пережитого сердцем, остановилась и оглянулась на Димку, стоящего уже через дорогу от меня. Он сбросил с головы капюшон и крикнул громко, перекрикивая шум грозы:

- Маша! А тетрадку... тетрадку по энглишу тогда не я нашел! Ее Смерч принес, а я просто передал ее тебе! Прости, что врал!

- Дурак! - крикнула я ему в ответ так же громко, заставляя себя улыбаться. - Чащин, ты... Идиот! И не смей грустить! Я буду проверять!

Он отвернулся, напоследок махнув мне рукой, а я так и не поняла, отчего его лицо мокрое.

А дома я просто я свернула калачиком на диване рядом с мамой, подложив ладони, сложенные лодочкой, под щеку. Она смотрела телевизор и ела клубнику - от нее я отказалась, потому что есть не хотелось совершенно. Да и вообще ничего делать не хотелось. Хотелось в другой мир, туда, где у Дэна не было тайн, где он не врал, где не страдал Димка, не было никакой Лазурной и Черной, а Ольга Князева была взаимно влюблена в какого-нибудь хорошего парня.

- Маша, ну что такое с тобой? - спросила мама обеспокоенно. - Что случилось?

- Да нет, все хорошо. - Я взяла на руки проходящего мимо важного, как и всегда, котэ Ириску и прижала к себе, словно игрушку. Животное недовольно повело носом, мявкнуло что-то неразборчивое, но вырываться не стало.

- Но я же вижу, что не хорошо. Машенька, ну что, что у тебя за горе? С Денисом поссорилась?

- Ну так... немного. Мам, не спрашивай меня об этом, а?

Да, не спрашивай, иначе я буду психовать, а ведь я только что успокоилась.

- Хорошо-хорошо, - грустно улыбнулась мама, - не буду спрашивать. Вы молодые, у вас все самой собой разрешится. И не переживай ты так, у всех пару бывают ссоры. Возьми клубнику. Только руки вымой.

- Не хочу.

- Возьми-возьми, скоро отойдет уже, ешь, пока свежая.

Я вздохнула, прошлепала к раковине, вымыла руки и послушно взяла большую красно-розовую ягоду и засунула в рот. И тут же почувствовала ее сладкий и слегка кисловатый вкус. А он заставил меня вспомнить Смерча. Глупая клубничная фея, р-р-р! Придумала же на свою голову! Блин, зачем Сморчку-козлу Князева, если она Димку любит? Или Оля всего лишь та, которая помогает соединить сердца Дэна и своей близняшки Лазурной, с которой Дэн расстался. Я тут же со злости запихала в рот еще целых три ягоды. И опять клубника заставила меня вспомнить объятия Смерчинского.

- Мама, почему наша жизнь не такая, как клубника? - вдруг спросила я.

- М? В смысле?

- Почему она не такая сладкая? И почему жизнь, как клубнику, нельзя заморозить в холодильнике, чтобы она застыла на счастливом моменте?

Да, я бы остановила свою жизнь там, где была счастлива с Дэном, и наслаждалась бы все отведенное мне время его лживыми губами и наглыми руками.

- Глупая же ты у меня. Ничего еще в жизни не понимаешь. Садись, я тебя расчешу, - сказала мама. Когда я была маленькой, она часто расчесывала меня, чтобы я успокоилась и прекратила вертеться и бегать.

Я села маме в ноги и закрыла глаза. А она, как в детстве расчесывала мои светлые опять волосы большой деревянной старой расческой. Это, и правда, успокаивало. Как и тиканье часов, и звуки радио, и привычный шум телевизора, по которому начались новости. Мама что-то рассказывала мне, явно желая успокоить, диктор рассказывала о главных событиях недели, а я просто поджала под себя ноги и думала, думала, думала. А еще очень скучала. По Смерчу, конечно же. А потом в новостях вновь заговорили о разбавившемся 26 числа рейсе на юг страны, около Галаза, и я, напугав маму, вдруг вскочила на ноги.

"Улечу в конце июня, у нас билеты на 26-ое", - сказал беззаботный голос Дэна мне на ухо.

- Ты чего, Мария? - натуральным образом обалдела она.

- Мама! - прокричала я, - мама, он чуть не погиб!!

- Кто? - запаниковала она. - Ты о чем? Маша? Маша! Тебе что, успокоительное давать уже? Совсем с ума сошла?

- Нет, мама, не надо! Просто он жив! - не могла я сдерживать эмоций. И едва не зарыдав, обессилено упала на диван и сжала пальцами края подушки. Оля должна была ехать в Галаз 25 числа, а Денис - 26. Но он уехал раньше. Непонятно по каким причинам. А если бы не уехал - точно погиб бы! И он, и его родители!!

И пусть он даже уехал из-за Ольги, из-за кого угодно, пусть даже из-за этой неведомой мне Инны, главное, что с ним ничего не случилось, он жив, сейчас он дышит, и его имени нет в черных списках погибших.

Господи, спасибо, что он не летел тем самым рейсом! Пусть я ему не нужна, и пусть он врал мне о чем угодно - главное, он жив и будет еще долго жить. Спасибо! Спасибо!

Даже если ты безразличен любимому человеку до омерзения, его благополучие и его жизнь остаются для тебя величайшей драгоценностью.

Госпожа в шляпке с вуалью была полностью согласна с обессиленной Машей. Она сидела на крыше ее дома и смотрела то на горизонт, то на длинные бордовые ногти, в которых отражалось звездное августовское небо и Млечный Путь, хотя здесь небеса были затянуты дождевыми тучам. Ревность была лишь одной из ее многих ипостасей.

"Всего лишь какой-то удар ножом вместо смерти в авиакатастрофе - не это ли есть большая удача? Вы обе, как вас там он называет, Лазурная Черная, я выполнила уговор, подарила мальчишке достаточно удачи, чтобы ему не только завидовали, но и восхищались", - подумала прекрасная женщина, теперь уставившись только лишь на свой простой серебряный перстень с выгравированной буквой "С" на черном камне без бликов. Больше рядом с Дэном она не появлялась.

То ли смерть, то ли судьба, то ли незримое и неделимое единство этого.

Следующие пару дней были одними из самых прекрасных в моей жизни. Я никогда еще столько не валялась на своем диване, делая вид, что у меня болит голова, и что я сплю. Родители очень косо на меня смотрели, мама постоянно пихала какие-то таблеточки и противную валерианку, папа, в те редкие часы, когда он находился дома, хмурился и даже сказал не вдруг, что не мешало бы позвонить Денису. Это же сказал и Федька, у которого предстоящая свадьба окончательно выела весь оставшийся мозг в черепушке. А я, правда, хотела ему позвонить. И потому что соскучилась, и потому что продолжала бояться за него - вдруг со Сморчком что-то еще случиться, а я не буду в курсе? Но позвонить ему и тем более сказать, что я счастлива до полубезумия, что он жив, я не могла. Потому что он лгал мне. Хорошо, первый раз, когда мы стали партнерами Чипом и Дэйлом, он лгал, потому что хотел помочь Ольге, да и ложь эта была незначительная. К тому же он сам вскоре сознался, что не любит Тролля, но не рассказывал о том, что это она просила его о помощи только потому, что дал ей слово все сохранить в секрете. Да и прав Дэн был - если бы тогда, в тот майский день он подкатил бы ко мне и рассказал правду, я бы никогда не поверила, что Никита, моя на тот момент, идеал, - преступник и отменный козел. Да я бы послала Смерчинского и, может быть даже, набралась бы смелости и пошла к Нику, чтобы рассказать о том, что Лаки Бой его оклеветал и наверняка задумал что-то плохое. Все-таки Смерчинский тонкий психолог, он все рассчитал верно, быстро поняв мой характер. В авантюры такие, как я, ввязываются легко, особенно если уже готов план действий. Ведь я считаю, что жизнь все же нужно прожить весело, и именно поэтому слезы - это табу.

Но почему же Смерч не рассказал, что в Галазе был вместе с Князевой, и что они приехали вместе? Почему он делал вид, что все еще на Черном море? Зачем ему понадобилось это? Я что, совсем для него не значу для него?!

От этих мыслей я злилась, головастики в голове превращались в мутировавших пираний и грызлись, а по телу прокатывала холодная волна негодования, ярости и обиды. Самый эпицентр этого холода находился в солнечном сплетении, и, кажется, покрывал сердца морозными узорами.

А потом я вновь понимала, что то, что Дэн жив - это главное.

Я не знаю, что связывает его с Ольгой, ее сестренкой Инной-Лазурной, какими-то потерями, черноморским Галазом, построенным давным-давно древними греками. Не могу понять, что он чувствует ко мне, знаю лишь, что я люблю его и не могу прекратить делать это. Не понимаю, зачем ему нужна была я, какая-то там совершенно простая девчонка с глупым характером, и чувствовал ли он что-то ко мне на самом деле, когда катал на своем байке, возил на шикарное небесное свидание и целовал, нежно шепча моя имя. Наверное, это навсегда останется для меня тайной. Потому что звонить ему я не собираюсь. Нельзя! Если бы хотел - приехал бы, раз не может связаться со мной через телефон и Интернет.

Все, надо забыть его. Счастье, конечно, бывает, не бывает долгим. И время моего счастья с Дэном уже прошло. Пусть он и не стал моим парнем по-настоящему, но он стал тем, кого я никогда не забуду. Пусть даже если он и сволочь.

Да и сама я такая же. Долгое время едва ли не проклинала Князеву, а на самом деле это она должна была ненавидеть меня. Из-за Димки. Я ревновала Ольгу к Дэну, а на самом деле, на самом деле все было наоборот - если судить объективно. Она ревновала меня к Димке, но старалась не показывать этого. Она даже решила подружиться со мной, чтобы отвлечь внимание Никиты, чтобы в его глазах измениться и оттолкнуть хотя бы таким образом. А Димка... Как она умудрилась в него влюбиться?! Она, конечно, двуличная дура и идиотка, но, кажется, правда любит Чащина. Потому что она ради него сломала свою гордость. Согласна была довольствоваться подачками его внимания и редкими встречами, только чтобы просто быть рядом с ним.

Если я люблю Дениса, то я должна делать то же самое? Я должна плюнуть на все и позвонить или приехать к нему? Сказать, что для того, чтобы быть рядом с ним, я готова на все?

Кажется, пока что я не могу. Нет, дело было не в гордости, а в смелости. У Оли хватило смелости сказать обо всем Диме и согласиться на все его условия. А я боюсь этого делать.

Чтобы не погрязнуть в пучине своих мыслей, я решила, что себя надо как-то веселить и не давать себе возможности думать о Дэне. Я позвонила подружкам и позвала их к себе, рассказала им все, и мне сделалось как-то легче. Марина и Лида были не то, чтобы в культурном шоке, но я смогла их очень удивить. А вот когда они решили меня пожалеть, я твердо заявила, что этого делать не нужно. Иначе я точно не выдержу. И звонить Смерчу не нужно. Если захочет - сам объявиться и во всем признается.

Я не давала себе свободного времени для мыслей. Потому что все они, кается, навеки, были посвящены только Денису.

На следующий день я устроила с мамой и приехавшим к нам дедом кулинарную войну и вместе с ними готовила вкусности. На удивление родителей, устроила едва ли не генеральную уборку - сначала у себя в комнате, а потом и во всей квартире. Правда, маме моя чересчур бешеная деятельность не понравилась, потому что кое-где я кое-что разбила, кое-что поломала, кое-что испачкала и попереставляла некоторые вещи так, что их долго не могли найти.