– Ноу проблемс. Ты, главное, узнай, можно ли будет на его свадьбе поиграть нам с парнями? – дурацкая улыбка все никак не покидала лица черноволосого. А вдруг эта милашка-Машка воспользовалась Смерчем тогда, что он был пьяным? Эта мысль музыканта-шутника развеселила. Чипу он симпатизировал. Забавная герл. А потом парень загрустил – подумал, что после такой подставы ему не жить: Смерчинский заставит его стать папой сразу трех десятков очаровательных карапузов.

– О'кей. Вот же Дэн дает, – никак не мог поверить в произошедшее Черри, который обычно был в курсе всего, что происходило с Дэнвом.

Парни, поговорив еще немного, попрощались.

Саша и правда никому не рассказывал об этом, только Ланде, который в этот момент сидел рядом с ним и сосредоточенно мастерил что-то из бумаги – именно он когда-то научил Смерча искусству оригами. Весть о том, что их лучший друг якобы скоро станет счастливым папочкой, беловолосого парня не впечатлила.

– Все мы когда-нибудь обзаведемся детьми, – сказал он, убирая оригами и беря в руки листы с речью из современной лже-исторической драматической постановки, в которой участвовал. – Вопрос лишь во времени.

– В идиотизме будущего неудачника-папаши, – отозвался Черри, хмуро глядя на замысловатую тату на предплечье – парень сидел без майки, в одних лишь бриджах. – Ну чего делать теперь будем? Это уже не игрушки.

– А что ты сделаешь? – взросло и даже чуть-чуть высокомерно (это всегда выводило Александра из себя) взглянул на него Ланде. – Он уже большой, знаешь ли, и сам сделал выбор, раз поехал со своим Бурундуком и мамой в больницу. Смирись, что в твоей «загул-тусовке» станет на одного меньше. Остепенись.

– Ох, мангуст белый, как ты достал меня за эти восемь лет, кто бы знал. Я пошел к себе, а ты мычи тут дальше. – Покачал рассерженно головой зеленоволосый и вышел, а через секунд десять вернулся с рыком:

– Это моя комната! Эй ты, русалка, чего ты все время путаешься у меня под ногами?? Иди вон!

– Невежливая тупица, – и с места не сдвинулся Ланде, продолжая читать строки из своей роли, а потом громким, совершенно чужим голосом – высоким и визгливым, чуть срывающимся, продекларировал, сверяясь с бумажкой:

– Плешивый идиот! Изыди вон, коли не уразумишь пакость свою.

– NЗапрещенно цензуройN! Заткнись!! – заорал нервный Черри. – Пошел вон! Ненормальный ушлепок!

– Ухожу, так и быть – отозвался Ланде, деланно надувшись.

– Болван. Точно ненормальный.

На это молодой человек, легонько касаясь тонкими почти по-девичьи пальцами левого плеча, произнес с явным намеком строки из монолога Чацкого:

Я странен, а не странен кто ж?

Тот, кто на всех глупцов похож.

– Ты еще карету попроси, – в конец окрысился зеленоволосый, который все-таки был подкован в драматических произведениях не меньше своего оппонента. – Задрал!! Вон!

– Я Сашенька, и я – дуралей, – голосом самого Черри, который был воспроизведен довольно-таки точно, произнес беловолосый Ланде, после чего позволил себе едва заметно улыбнуться, и направился к выходу из комнаты. В это же время на нотубук Черри пришло новое сообщение по аське. Парень прочитал его и поморщился.

– Вот же черт! – Выругался он. – Как меня эта герла достала! Я ж ей ясно дал понять, что она мне просто приятельница! Я ей не интересуюсь. А она все пишет и пишет! Чего она хочет? Какого рогатого всем этим телкам нужны со мной отношения? У меня на лбу написано что я – гребанный принц с благородным рылом и…? Ну и что там еще за скотина наяривает?! – теперь злость взрывного парня перенеслась на громко зазвонивший сотовый телефон. – Где эта хрень орет? Что это вообще?

На тонком бледном лице еще не ушедшего Ланде вновь скользнула улыбочка. По всей комнате разносилась мелодия всем известной задорной «Хавы Нагилы».

– Это у тебя телефон играет. Вон он, справа лежит от ноута, Саша. – Милым голосом сказал второй парень. Обычно у Черри на звонке стояла песня одной известной западной панк-рок команды, поэтому он и не признал, что мобильник звонит у него, и озирался по сторонам со злобным взглядом, разыскивая источник шума.

На Микаэля Ланде зеленоволосый часто злился не просто так. Тот иногда бывал, и правда, несколько противным и втихую менял Черри пароли, аватары или ставил какую-нибудь фигню на звонок его дорогущего, но полураздолбанного мобильника, подаренного заботливым отцом-режиссером. Иногда там же менял язык настроек, приветствие и даже переименовывал контакты. Апофеозом этого стало нецензурное сообщение с недвусмысленными угрозами, отправленное Черри своему дружку, но полученное в результате отцом. Тот как раз находился на званом ужине у губернатора, и едва сдержался, чтобы не перезвонить хамевшему сыночку.

– Опять поменял звонок! Ты, щенок, я же тебя урою! – прорычал эмоциональный Черри, схватил телефон, нажал на кнопку принятия вызова и удалился вон, не забыв прегромко хлопнуть дверью.

Ланде пожал плечами, явно радуясь, что его пакость удалась, и задумчиво посмотрел на монитор ноутбука, который показывал окно «аськи». Девушка Черри писала не первый раз.


Марина J:Черри, привет=)

Марина J:Как поживает мой друг?:)

Марина J:Че-е-е-е-е-е-рри? Ты здесь?

Марина J:Как ты, я волнуюсь за тебя. Все хорошо?…)

Марина J:Саш, мне без тебя скучно. Поверишь?


Да, Марина была упорной девочкой и продолжала атаковать Черри, надеясь на то, что парень падет под градом ее настойчивого обаяния. Его «нет» она явно не приняла за ответ. Этот резкий, но веселый и активный парень с яркими волосами и кучей тату понравился ей невероятно, и она желала заполучить его в свое личное пользование. «Раз говоришь, что ты – мой друг, то я буду твоим другом. Пока. Всячески буду демонстрировать свои дружеские чувства к тебе. А потом, когда вотрусь к тебе в доверие, ты уже сам не захочешь, чтобы наши отношения были только дружескими».

Она вообще не желала отступать – и в этом была очень похожа на свою кузину. Только вот Черри мыслил несколько по-другому, вернее, не по-женски, и не понимал, что Марина хочет быть просто другом. Он как-то вообще не очень верил в дружбу между мужчиной и женщиной. Парень продолжал пребывать в уверенности, что Марина с ним заигрывает. А подводить Дэнва он не собирался – дал слово не «трогать» подружку его Машки. Сам ведь знал, что дольше, чем на неделю его не хватит. А вот Ланде в это верил. А еще он иногда совершал несколько иррациональные поступки, идя на поводу у своих чувств. Марину, эту веселую девушку с блестящими глазами, ему стало жаль. И он, сев перед ноутом, стоявшем на полу, и скрестив ноги по-турецки, напечатал ей ответ, не глядя на клавиатуру: «Хай, Марина! Прости, солнце, я был занят».

То, что ник, с которого отправлялись сообщения Ланде значился как «Черри», беловолосого парня не слишком волновало.

А Марина ответила достаточно быстро, как будто бы терпеливо ждала сообщения от парня.


Марина J:Ничего страшного) Чем ты занят?

Черри:Нервирую окружающих)))

Марина J:Правда?

Черри:Аха

Черри:Правда)

Марина J:Так у тебя все нормально? Не могу дозвониться до тебя…

Черри:Телефон сломан. А так все отлично! Был немного занят с братом. Этот гренадер достал меня по самые гланды.

Черри:Ты как? Окейно?


Она принялась печатать ответ.

Ланде, ожидая его, забрал ноут с роутером в свою комнату и продолжил достаточно увлеченно переписываться с Мариной. Он отлично мог подделывать стиль Черри. Ему, правда, было слегка неловко за то, что симпатичную и милую девушку с чуть задранным кверху носиком все время игнорирует зеленоволосый «олух». Одновременно с перепиской парень думал о том, что случилось с Денисом, но звонить пока не решался – если с другом случилось… то, о чем говорил вечно пьяный идиот Челка, то ему явно не до друзей.

Надо заметить, больше о Дэне Ланде и Черри никому не говорили.

А Челка поведал обо всем лишь подошедшим друзьям-одногруппникам, которые, справедливости ради надо заметить, и так подслушали половину разговора.

– И чего теперь он будет делать? – спросил кто-то из музыкантов.

– Жениться, – с отвращением ответили ему. – Или алименты платить.

– Так это еще доказать надо, что чилдрен – его. Анализы, все такое…

– Чилдрен – это не один ребенок, это несколько. Сплюнте! Дэнву такое не надо! – тут же сказал со ржачем кто-то, явно хорошо знакомый с английским языком.

– Он же Лаки Бой, его пронесет, – возразили ему.

– А может он сам захочет в загс валить?

– Точно, – заржал вдруг Челка, что у него на телефоне осталось то самое видео из «Алигьери», и его видели еще не все друзья-приятели. – Гляньте сюда, смотрите, какой Смерчуга клевый был, когда предложение по пьяни Машке делал! Это мы в «Чистилище» тусили. Весь народ угорал.

Парни тут же с интересом уставились в экран его мобильника.

– Только не базарьте про Дэна никому, – предупредил музыкантов Челка после того, как они, славно поржав, посмотрели то самое видео и поскачивали его к себе на телефоны через Блютуз. Ребята, словно болванчики, закивали и пообещали держать рты на замках.

Как ни трудно догадаться, обо всем случившимся довольно быстро стало известно большому количеству народа. Как это произошло, история вновь вынуждена умолчать. Но среди народа стали ходить самые интересные слухи, жаль, что до Смерча они так и не дошли.


Мы провели вместе неплохой день и вечер. Лера, которая, как оказалась, воистину была идеальной женщиной, сама приготовила вкусный ужин. Я вызвалась ей помогать, и мы, как подружки, проболтали на кухне обо всем на свете, к изумлению своего сыночка. А он, кстати, не просто так болтался на кухне, как это, к примеру, делает мой братец обычно, а тоже помогал, причем его помощь была куда более значимей, чем моя. А еще он не ныл и не канючил традиционные для голодных мужчин фразы: «Когда же будет еда-а-аа? Я голодный, сейчас умру. Чего вы там так долго возитесь?!». И этим заслужил мое молчаливое одобрение, хотя я видела, что его синие глаза явно были голодными. Умеет он все-таки скрывать свои чувства. А еще умеет убалтывать. За время, проведенное в компании его и его матери, я наслушалась кучу забавных историй, так, что забыла о времени и от души насмеялась.

Лера, красиво сервировав стол, усадила нас с Дэном за него в большой комнате с камином, именуемой у них в доме столовой. Не смотря на то, что та женщина была вроде как женой состоятельного мужчины, она умела отлично готовить (как оказалось после, для этого даже проходила специальные курсы).

– К сожалению, наш папа в отлете, – объявила грустно Лера. – Этот его вечный бизнес, сделки, партнеры отнимают у него кучу времени, да, Денис?

Тот кивнул, отодвигая мне стул. Он вообще был галантным и куда-то далеко запрятал свои извращенско-лапательские наклонности и просто улыбался мне, а один раз, когда решил убрать с моих волос непонятно как попавший туда кусочек зеленого салата, коснулся мимоходом губами щеки, правда, не забыл при этом шепотом добавить:

– Тыква.

А Лера продолжала:

– Поэтому мы будем ужинать втроем. А вот, кстати, и наш папа. Смотри, Маша.

– Где? – удивилась я.

– На стене, на портрете, – рассмеялся Дэн, открывая по просьбе матери бутылку красного полусухого вина.

Я глянула на стену и уставилась на большой семейный портрет в тонкой золоченной раме. Маслом на нем были изображены Лера, такая же красивая, как и сейчас, только с куда более длинными волосами; щеголяющий своими ямочками на щеках от улыбки Денис в возрасте лет двенадцати – в это время он был уже красавчиком, и взгляд у него был озорной-озорной; а третьим человеком, изображенным рукой неизвестного, но крайне умелого мастера, был мужчина в деловом костюме и совершенно обычной, но приятной, даже, может быть, благородной внешности: кажется, высокий, крепкий, русоволосый, с небольшими залысинами и орлиным носом.

Мама, папа и их сын. Изображены во весь рост, сидя. Два поворота головы в три четверти и один анфас. Лера – счастливая, Денис – радостный, его отец – умиротворенный. Все они сидели на кожаном диване под открытым окном, из которого вырывались солнечные лучи, освещающие пространство и делающие лица членов семьи Смерчинских оживленными и светлыми. Казалось, что их семья – некий символ гармонии.

Я вновь перевела взгляд на лицо отца. Нет, все-таки, Дэнка пошел не в папу – это факт. Но и на мать он не похож. Может, он пошел в Даниила Юрьевича?

– Отличный портрет! – я решила щегольнуть своим образованием и выдала им все, что пришло мне в голову насчет работы: и про то, что внешнее сходство есть, и про то, что внутренний мир, характер похоже, переданы прекрасно, и про удачный фон, и про то, что мне вдруг этот портрет напомнил работы Ван Дэйка.