– Я хотел извиниться, – возмутился Микаэль, который страдал, что никак не может рассказать своему бризу всю правду. – Я ведь не знал, что там люди.

– Ага, после твоих извинений они тебя так изобьют, эти люди, мама родная не узнает.

– Узнает.

Ланде внезапно для себя поправил выбившуюся прядь волос девушки, Марина неожиданно ему улыбнулась, правда, улыбка ее быстренько смоталась с лица, и они с обоюдным подозрением уставились друг на друга. Скайд и его приятели все еще продолжали орать где-то внизу, сыпля нешуточными угрозами. Правда, жителям этого дома вопли неизвестных надоели буквально минуты через три, и кто-то решительный просто-напросто вызвал охрану. Спустя еще пару минут рокеры не без сопротивления были ликвидированы, и вскоре Скайд, злой, как перегнивший кабачок, вновь сидел в обезьяннике перед улыбающимся во все зубы милиционером – перед тем самым, который однажды посмеялся над фамилиями Ники и Ника. Рядом с длинноволосым рокером скромно примостились шапочно знакомый ему господин Краснозубов и двое лиц без определенного места жительства, но зато со вполне определенным занятием – мелким воровством. Скайду вообще не очень везло в плане столкновения с законом. Они сталкивались куда чаще, чем этого хотел длинноволосый рокер.

Шумная вечеринка Черри тоже вскоре закончилась – все тем же соседям очень сильно надоели бухающая тяжелая музыка и не слишком трезвые вопли, и они предупредили Александра, что если шум не прекратится, то веселящимся придется не очень хорошо. Черри внял этим словам, поэтому ребята, недолго думая, перекочевали на чью-то другую квартиру, прихватив едва ли весь имеющийся в доме алкоголь и гитару. Единственными, кто на второй этап тусовки не попал, оказались Дэн и Маша (они уехали к Смерчинскому), а также Рафаэль и Инга. Их пара вообще отличалась странностями. Инга сбежала с вечеринки еще час назад, а Эль вынужден был пуститься за своей непослушной кошечкой в погоню. Эль без труда догнал блондинку, проклинавшую все на свете за то, что она встретила этого психопата с выбритыми висками, и глумливо сообщил, что должен проводить ее до дома, вернее, даже до квартиры, а еще лучше – до спальни. Из-за этих слов правильная и несколько нервная идеалистка Инга вспыхнула и сказала Рафаэлю, что он тупица и невежа. Эль в ответ сделал девушке несколько витиеватых забавных комплементов, которые ее слегка взбесили, и она вновь ему нагрубила. Рокеру пришлось опять расписывать все прелести его, как он уже считал, кошечки и второй раз слушать ее недовольство. Вот таким образом развлекаясь, они и дошли до ее дома – жила Инга не очень далеко. Эль умудрился заплести девушке косую косичку, правда, при этом силой удерживая ее, поцеловал на прощание в сомкнутые в упрямую линию губы и все-таки проводил до самой квартиры. А затем, объявив, что скоро они вновь встретятся, удалился на такси домой, где его мама видела десятый сон, думая, что Рафаэль уже давно делает баиньки в своей спаленке – он ведь всегда приходит домой в одиннадцать и никогда не обманывает родителей! Тетя Лина чересчур сильно идеализировала младшего сына. И ей и в голову не могло придти, что он был на рок-фесте, потом на вечеринке, а затем и вовсе шатался по ночному городу, провожая девушку. Зато молодого человека встретила нервная сестра-невеста, которая вместе со свидетельницей никак не могла уснуть перед завтрашним бракосочетанием.

– Опять со своим Скайдом пиво пили? – спросила Настя, уперев руки в бока. В отличие от мамы, она не верила, что ее длинноволосый братец-рокер хороший и приличный мальчик. Вернее, она точно это знала.

– Нет, я с девушкой был, – улыбнулся ей парень. – Иди спать сестренка, через пару часов уже вставать.

– Я-то встану, а вот насчет тебя сомневаюсь, – отозвалась Настя и удалилась в свою комнату. Завтрашним утром ее брат и впрямь встал с большим трудом, как, впрочем, и Марина с Ланде. Правда, эти двое ни на какую свадьбу не спешили – у них были совсем другие заботы.

Когда Марина и Микаэль вновь оказались на ногах, то в глазах черноволосой девушки опять показались слезы. Жест парня, поправившего ей волосы, отчего-то впечатлил девушку – ей показалось, что Черри в мобильном телефоне и в аське был таким же заботливым, как и Ланде. Из-за этого ей опять захотелось реветь.

– Не плачь, – испугался Микаэль, что его гостья сейчас вновь зарыдает. – Марина, ну не стоит так из-за него. Знаешь, Саша, он хороший… в какой-то степени, очень маленькой, правда, но… Он хотя бы честно все сказал.

– Ага… Я так готовилась к этому дню – дню нашего свидания, а теперь он с другой, – всхлипнула девушка вновь. – Мечтала сегодня побыть с ним. А ты… ты еще и вино отобрал! А я хотела напиться, понимаешь, просто напиться, чтобы хотя бы на несколько часов забыть обо всем этом!

– Ты и так уже порядочно выпила. Но… если хочешь, я еще принесу. – Вдруг решился молодой человек.

– Что?

– Хочешь саке? Мне прислал друг, который живет в Японии. – Проговорил Ланде, твердя про себя, что сейчас он точно все расскажет Марине. Вот только принесет ей саке, присланное другом из Осаки, и расскажет.

– Хочу… – глазами подбитой лани посмотрела на парня брюнетка, опять утирая непрошеную слезинку. Хорошо, что косметика на лице была водостойкая, и не текла вниз по щекам, превращая ее в чудовище. – Только сначала вино вылил, а теперь водку предлагаешь. Рисовую. Странный ты.

– Саке – не рисовая водка, – строго сказал Ланде. Странным он себя никогда не считал. А вот других… – У него крепость всего лишь 14–20 градусов, а не 40. Считай саке вином. Сладковато-терпким.

– Да мне все равно.

– Тогда я принесу тебе саке, а ты меня выслушаешь, – сказал Микаэль, отчаянно думая, что, если Марине так нравился он во время их мобильно-интернетной переписки, когда выдавал себя за Черри, то, может быть, он сможет оставить хоть какой-то след в душе этой девушки?

Брюнетка кивнула. А Ланде, включив спокойную, размеренную и очень красивую фолк-музыку то ли с кельтскими этническими мотивами, то ли с поистине эльфийскими, пригласил девушку за низкий столик, на котором высились самые разные декоративные свечи.

– Ух ты, какие милые. Давай зажжем? – попросила любопытная Марина, охочая до всяких безделушек.

– Если хочешь – давай, – согласился хозяин комнаты. Он исполнил пожелание девушки, и, чуть подумав, зажег и ароматические палочки, привезенные им из Индии – по комнате тут же поплыл чуть тяжеловатый, обволакивающий, но приятный запах лаванды.

После парень сходил на кухню и, удивившись тому, что квартира опустела (гости во главе с неугомонным Черри оставили лишь кучу мусора и жуткий беспорядок), достал рисовое японское вино и специальные небольшие глиняные пиалы для него. Он подумал, что неплохо было бы увидеть на столе и суши, однако за их неимением пришлось прихватить с собой фрукты в корзинке.

«Я сейчас все ей расскажу. Пусть все знает», – напряженно думал он все время: и когда был на кухне, и когда шагал по квартире, и когда очутился вновь в своей комнате. Марина сидела перед ним за низким столиком и пробовала саке.

– Нравится? – спросил парень почти обреченно. Из своей пиалы саке он едва пригубил.

– Да-а-а. Необычный вкус. М-м-м, а это у тебя что такое? Фото? – заинтересовалась девушка, узрев небольшую угловую полочку, примостившуюся рядом со шкафом и высоким зеркалом, около которого Ланде, глядя на себя, часто разучивал какую-нибудь роль. На полочке стояло несколько фотографий в тонких металлических рамках.

Марина, не дожидаясь ответа парня, легко вскочила, не забыв обнять головокружение, подошла к полочке и стала разглядывать снимки, где преимущественно был изображен Микаэль в разные годы своей жизни: то один, то с Черри, то с родителями, то с какой-то пожилой улыбчивой женщиной – своей няней, то с высоким беловолосым и очень светлокожим мужчиной с суровым худым лицом, подозрительно похожим на байкера.

– Это твой папа? – поняла девушка, видя сходство мужчины и Ланде. В руках ее уже была третья порция саке.

– Да.

– Он этот… байкер? – вдруг хихикнула Марина, разглядывая мужчину и его кожаную куртку с заклепками и шипами. Он напоминал ей викинга без шлема, зато длинные белые волосы вполне возможно было заплести в косички, которые носили в кино древние скандинавы.

– Нет. Он бас-гитарист «Bloody Chaos», – назвал почти с безразличным лицом Микаэль одну из самых известных тяжелых групп Северной Европы, играющих блэк-метал уже более 20-ти лет. Правда, Марина в тяжелом роке, а тем более, в норвежском черном металле разбиралась не больше, чем белочка в бусах, поэтому лишь снова засмеялась.

– Как тебя называют? Мика? – спросила сквозь глупое хихиканье девушка, прочитав подпись к одному из снимков: «Мика и Сашенька», сделанную няней много лет назад.

– Ага, Мика, – никогда не любил этот вариант своего и так постоянно всеми извращаемого имени парень. Они вновь вернулись за низкий столик и сели друг напротив друга.

– Мика, – неожиданно прошептала Марина, чувствуя, что ее физически необыкновенно сильно тянет к этому высокому худому парню с красивыми артистически-музыкальными ладонями с длинными пальцами и аккуратными миндалевидными ногтями. – Мика, Мика!

Ей явно нравилось повторять сокращенный вариант его имени.

– Мика!

– Что? Что? – не понимал ее поведение Ланде, поэтому храбро залпом выпил целых пол пиалы рисового вина и тут же закашлялся. Марина заботливо похлопала парня по спине.

«Какой он миленький, – подумала она мимолетом, – ну прямо как гей».

– Мика, тебе точно же девушки нравятся? – пьяно засмеялась она. – Не парни?

– Конечно, – рассержено скривил он бледно-розовые губы. – Хватит надо мной издеваться.

– Тогда, – Марина тоже надула губки и подалась к нему, вперед, чуть выгнув спину. – Докажи мне это?

– Как? – слегка оторопел тот. – Хочешь, покажу фотографию девушки, с которой мы встречались. Слушай, Марина, я тебе рассказать хотел одну вещь. Я…

– Не хочу фото! По-другому как-нибудь докажи, – возмутилась брюнетка, – потом расскажешь. До-ка-зы-вай.

Она провела длинным ногтем по его щеке и подбородку и потянулась через стол к полуоткрытым от удивлениям губам Микаэля. Внутри девушки явно сидел маленький суккуб и требовал: «Поцелуй его! Поцелуй!»

– Ты такой милый, – прошептала она прежде, чем коснуться его губ – а они девушку невероятно теперь манили. – Такой хорошенький. Ну не бойся. Мика! Хорошенький… мой.

Микаэлю ничего не оставалось делать, как осторожно отвечать на ее поцелуи – в их странной паре Марина явно была лидером, правда, только до определенного времени.

Несколько минут они целовались, потом девушка, слегка покачиваясь и глупо улыбаясь, встала из-за стола и опустилась на колени около молодого человека, обняв его двумя руками за шею. Кожа у Ланде была нежная-нежная, и это так сильно умилило Марину, что она не сдержалась и в порыве чувств даже укусила его за губу, заставив обиженно посмотреть на нее, а после сама, чуть ли не силой утащила поначалу сопротивляющегося Ланде на кровать – сидеть на жестком полу девушке не очень нравилось. Уже оттуда она случайно углядела длинный красный шарф, свешивающийся с двери огромного, во всю стену, темно-серого шкафа, и вдруг, оставив уже полуобнаженного и невероятно удивленного, но почти счастливого Мику в постели, вскочила и стянула этот самый шарф с дверки шкафа.

– Какой мягкий, – сказала она, довольно смеясь – чтобы не заплакать вновь, и перебирая теплый вязанный, но тонкий шарф в руках. – Прико-о-ольно! Мика! Мика! Мой Мика, смотри, какая шутка!

– Смотрю, – приподнялся на локтях тот.

– Давай тебя завяжем? – предложила страшным шепотом брюнетка – теперь ее волосы стараниями парня были слегка растрепаны. Суккуб внутри вещал, что связанный Мика – это круто!

– Давай сделаем по-другому? – мягко предложил ей хозяин комнаты. – Вот так…

Ланде осторожно обвязал одним концом шарфа ее запястье, а Марина, напевая что-то хорошо известное и романтичное, проделала то же самое и с его рукой. Теперь ало-красный шарф словно соединял их, и обоим этот факт показался невероятно классным и заводным.

О Черри и его подружке было забыто, а Микаэль прекратил думать о том, что должен признаться Марине, кто на самом деле с ней общался в последнее время.

– Ты уверена? – через некоторое время тихо спросил Ланде гостью, касаясь ее обнаженных «крыльев ангела». Глаза его были широко открыты – прямо сейчас вот-вот грозило исполниться одно из его самых ярых желаний, и он снизу вверх смотрел на черноволосую девушку. Ему вновь казалось, что они сейчас вдвоем на теплом песке около ласкового моря.

– Да, уверена, на сто… сто восемьдесят пять процентов, – прошептала Марина и почти грациозно встала с кровати, с трудом выпустив из своей ладони его пальцы. Все так же мило шатаясь из стороны в сторону от алкогольного бурана в голове, она добралась до столика (шарф между их руками натянулся), задула все свечи и вернулась к лежащему на кровати Микаэлю. Она села рядом, наклонилась и, касаясь кончиками волос его груди, снова поцеловала Мику, а после еще раз прошептала, что она ко всему готова, но уже на все триста сорок восемь процентов. После этого роль лидера окончательно взял на себя беловолосый парень, изредка, впрочем, все равно уступая ее чересчур активной Марине.