Анжелика Алексеева - Мой Король…

Жизнь полна сюрпризов и неожиданностей. Никогда не знаешь, что ждет тебя завтра: новый поворот…? Или крутое пике — которое забросит тебя в ДАЛЁКОЕ ПРОШЛОЕ…

Присев на кухне, я закидываю ноги на табурет и достаю из пачки сигарету. Я вдыхаю терпкий горьковатый дым и думаю. Думаю О НЁМ…

Я вспоминаю его улыбку… нежный взгляд… и такую до боли знакомую усмешку…

— Я сошла с ума… — горько вздыхаю я, признавая очевидный факт, и закуриваю следующую сигарету.

Телефонный звонок выводит меня из задумчивости.

— Привет, сестренка! — слышу я радостный голос Базилевса, (своего второго брата по счету, не учитывая меня).

— Привет… — грустно улыбаюсь я.

— Ну, как ты там? Рассказывай.

— Да все нормально, — как можно убедительнее говорю я. — Не переживай. У меня все хорошо.

Я вру. Вру самым наглым бессовестным образом. Ничего у меня не хорошо: мне почти сорок лет, отношения с мужем давно разладились, сыновья — оболтусы постоянно ругаются и дерутся, а я…

А я — просто дура! Самая настоящая дура, потому что… (Нет, не скажу — а то точно в психушку запрут!)

— А ты помнишь… — и Базилевс начинает вспоминать разные случаи из нашего детства.

Вообще-то он не всегда так делает. Обычно мы просто разговариваем и рассказываем друг другу о том, как живем. Но на этот раз, видно самой судьбе было угодно, чтобы мы заговорили о детстве.

— А ты помнишь, как мы жили на Бусова?

— Помню… — соглашаюсь я.

— Ты тогда еще с Королем встречалась…

Мне вдруг стало плохо: в глазах все поплыло, а окружающий мир словно растворился, уступая место бездонной черной пропасти…

— Что ты сказал…?! — слабо прошептала я, пытаясь прийти в себя. — «Король»…?

— Ну, да. А что? — удивился Базилевс.

Я молчу. Я чувствую себя так, словно весь мир сошел с ума. (Или у меня начались слуховые галлюцинации). НИКТО не может знать о моем Короле — это просто НЕВОЗМОЖНО! Невозможно просто потому, что он — сон. Мой странный — и безумно ЛЮБИМЫЙ сон…

— Прости, я забыл, что ты ничего не помнишь. Ты меня слушаешь? — в голосе брата появляется беспокойство.

— Да… — отвечаю я, чтобы он знал, что я не отключилась. У меня вдруг жутко заболела голова. (Настолько сильно, что мне показалось, она сейчас взорвется). — Омар говорил, что в моей жизни есть какая-то странная история… Я ему не верила. Да мне даже в голову не приходило, что в его словах может быть хоть доля правды!

— Может и не надо тогда тебе ничего знать? — с тоской спрашивает брат. — Зачем тебе такая ноша на душе?

— Надо! — твердо возражаю я. — Знаешь, в моем прошлом есть несколько белых пятен — несколько лет, которые я никак не могу вспомнить, (хотя по всем параметрам должна бы была это знать).

Я делаю глубокий судорожный вдох, потому что то, ЧТО я собираюсь сейчас сказать, стоит мне неимоверных усилий.

— Мне снится мужчина… — (мои нервы натянуты как струна), — Нечасто — всего лишь иногда… Во сне его зовут «Король»… Я всегда узнаю его и… очень люблю… А когда я просыпаюсь — я чувствую себя так, будто только что овдовела… — (Базилевс молчит). — Знаешь, я уверена, что в моей жизни никогда не было никакого Короля. Я всегда думала, что это просто сны. Сны — и не более того! Но… если я ошибаюсь, то я хочу знать ПРАВДУ. Какой бы она ни была.

— А если тебе будет больно…?

— Все равно! — упрямо настаиваю на своем я. — Знаешь, я уже многое передумала. Мне уже не пятнадцать, чтобы кончать жизнь самоубийством: у меня двое детей — и мне есть ради чего жить. Я просто хочу ЗНАТЬ: был в моей жизни этот человек — или нет…? Я хочу знать имя того, кто все эти годы приходит ко мне во сне. Мне нужно ИМЯ! (И… могила — если его уже нет в живых…)

— Я не могу тебе ничего рассказать — я не хочу взваливать на тебя этот груз. Если ты узнаешь правду — то пусть это будет не от меня… — с трудом выдавливает из себя Базилевс. — Ты сама должна вспомнить всё, что с тобой произошло.

— Но ты можешь мне помочь, — прошу я его. — Расскажи мне хоть что-нибудь, мне даже не за что зацепиться.

— Ладно, кое-что я тебе скажу… — в конце концов сдается брат: — Был этот Король на самом деле. БЫЛ! Ты встречалась с ним, когда мы жили на Бусова. Ты знаешь, что такое «смотрящий»? Так вот, он контролировал весь район. А жил он в нашем дворе, в доме напротив, на девятом этаже. У вас была любовь — во всяком случае, ТЫ была в него как «кошка» влюблена…

Он делает паузу, а я понимаю, что совсем-совсем не помню свою жизнь…

— Это было еще до того, как ты с Димкой Глазыренко познакомилась. Я не знаю, куда делся Король. Но я помню, как родители возили тебя к психиатру: тебя просто садили в машину — и везли. Ты вообще никакая была. Так что, сестренка, ты не сама его забыла — тебе ПОМОГЛИ…

Я долго молчу, собираясь с мыслями.

— Я хочу ЗНАТЬ… — как заклинание повторяю я.

— Тогда ищи! — твердо говорит брат. — Ищи его! Человек — не иголка в стоге сена. А даже если и иголка — значит надо раскидать весь этот стог по соломинке! Ищи, сестренка — ИЩИ! Только приготовься к тому, что это может быть ОЧЕНЬ БОЛЬНО…

— Мир — тесен, а Тагир — вообще «деревня» маленькая! — притворно сокрушаясь, частенько приговаривали его жители.

Но они лукавили! Тагир был не таким уж и маленьким уральским городком: в нем проживали почти пятьсот тысяч человек, (не считая приезжих), и с каждым годом город разрастался всё больше и больше. Вот и сейчас на окраине одного из районов выросли высокие девятиэтажные новостройки, с нетерпением ожидавшие своих жильцов.

Люди тоже торопились обустроиться на новом месте. То тут, то там мелькали тяжелые грузовики, напичканные домашним скарбом, и раздавались радостные вскрики людей, деловито затаскивающих своё имущество в подъезды. Казалось, даже ласковое майское солнце радовалось вместе с людьми — так весело и беззаботно оно улыбалось всем с высоты.

У одного из подъездов новостройки, вытянувшейся в форме буквы «Г», на новенькой, сверкающей свежей краской лавочке, сидели две пенсионерки. Бабушки с любопытством наблюдали за суетой двора, активно обсуждая своих будущих соседей. Вскоре к дому подъехали две машины с тонированными стеклами, из которых вышли крепкие ребята в кожаных куртках и направились прямо в подъезд.

— Смотри-смотри! — быстро толкнула локтем в бок одна из пенсионерок свою собеседницу. — Бандюки понаехали! Послал же Бог соседей!

— Э, бабуль! — тут же повернулся к бабкам высокий русоволосый паренёк. — Мы ж не глухие — мы и обидеться можем! — улыбнулся он.

— А разве я что сказала? — испуганно встрепенулась бабка и затараторила: — Я ничего не сказала! Ей, Богу, ничего! Ты что-нибудь слышала? — повернулась она ко второй пенсионерке.

— Макс! — остановившись в дверях, серьёзно посмотрел на друга черноволосый парень ростом повыше, явно нерусской национальности.

Макс весело рассмеялся и вбежал в подъезд вслед за ребятами.

— О, Господи! И, кто ж меня старую за язык-то тянул? Это что ж теперь со мной будет? — заохав, запричитала болтливая бабулька. — Убьют они меня — ей, Богу, убьют!

— Да не кудахтай ты! — одёрнула ее подруга. — Ничего с тобой не случится! Я этого чернявого знаю: его Каро зовут. Бандит бандитом — а человек хороший! Простых людей зазря не обижает…

Вбежав в подъезд, Макс быстро протиснулся в кабинку лифта и облегченно вздохнул:

— Фу, успел!

— Ты чего к людям лезешь? — усмехнулся Каро.

— Подумаешь, шуганул немного! — широко улыбнулся Макс. — Базарить меньше будут.

— Нечего народ пугать — мне с ними еще жить! — Каро даже не сомневался, что ребяческая выходка Макса привела пенсионерок к живейшему обсуждению его семьи.

Отец Каро, (Каро — старший), был человеком умным, дальновидным и внимательным в любых мелочах, что обеспечило ему непререкаемый авторитет. Он был ОЧЕНЬ УВАЖАЕМЫЙ во всём городе человек. (Во всех смыслах!)

Родившись перед самой войной в далеком Дагестане, первую часть своей жизни он провёл на чужбине. Мудрый дед, прежде чем уйти на войну, отправил всю семью на Урал, (подальше от греха), да так и не вернулся. Только когда Каро — старший вырос и встал на ноги, его семья вернулась на Родину, но так или иначе — его всегда тянуло в уральские края. Так он и жил: один дом в Дагестане — один в Тагире.

Жить на одну зарплату было смешно, глупо — и НЕРЕАЛЬНО! Все более-менее умные люди находили другие способы заработать, и большинство советских граждан жили тем, что тащили с работы всё, что под руку попадёт. Короли, (как называли их за глаза в народе), занимались «делами» посерьёзней!

Сам Каро — младший, (деликатно выражаясь: тоже не всегда соблюдавший букву закона), знал, что за глаза его кличут бандитом. Ему приписывали все смертные грехи, какие только можно было придумать, но как бы странно это ни звучало, Каро был ОЧЕНЬ ПОРЯДОЧНЫЙ человек — этакий современный аналог литературного Робин Гуда. Конечно, до маразма «раздать награбленное беднякам» дело не доходило, но он никогда не обижал простых честных людей, и всегда старался помочь тем, кто просил его о помощи.

Поэтому, в отличие от сурового и очень строгого отца, которого все побаивались, Каро — младшего в народе ЛЮБИЛИ. Не любить его было просто невозможно! Умный, образованный, всегда вежливый и тактичный, внимательный и верный своему слову, он сразу располагал к себе любого, кому приходилось иметь с ним дело. Особую симпатию людей Каро завоевал за то, что не пускал на свою территорию наркоторговцев и беспредельщиков. Насильников он тоже не жаловал, так что жители его района могли спать спокойно…

Поднявшись на девятый этаж, Каро открыл дверь своей новенькой квартиры и вошёл внутрь. Ребята, с готовностью откликнувшиеся на призыв своего лидера, тут же разбрелись по комнатам, осматривая жильё.

— Не хилая квартирка! — одобрительно хмыкнул Макс. — А чего так высоко забрался?

— Он же — СМОТРЯЩИЙ! — отозвался за Каро Лёха. — Вот и будет за всеми присматривать… — пошутил он.

— Не-е-е… — покачал головой Игорёк, самый младший из всей компании, (ему только-только исполнилось двадцать лет). — Я бы ни за что не подписался на девятый этаж!

— Это почему? — хитро прищурился Макс.

— Я высоты боюсь… — не почувствовав подвоха, честно ответил Игорёк.

— А ну, братва! — кивнул Макс ребятам в сторону Игорька. — Взяли!

— Эй! Вы чего? — растерялся Игорёк, когда парни обхватили его со всех сторон и подняли на руки как бревно. — Вы чего задумали?

— По-нес-ли! — бодро скомандовал Макс ребятам, и те дружно двинулись в сторону балкона.

— Пусти! — закричал Игорёк, мигом догадавшись, чего задумал Макс. — Пустите меня! — он разразился длинным трёхэтажным ругательством, в красках расписывая всё то, что сделает с каждым из парней, как только освободится.

Братва громко рассмеялась. Запереть Игорька на балконе девятого этажа — вот умора! (Забавно посмотреть, как он будет орать и трястись от страха!) Ребята донесли бедного парня до балконных дверей, и тут Игорёк исхитрился вывернуться.