Каждый раз, передавая чистую тарелку, он мельком бросал взгляд на тоненькие, слегка побелевшие от холода пальчики… Как же хотелось обнять эти хрупкие пальчики своими ладонями — и прикоснуться к ним губами, отогревая своим горячим дыханием! Как же хотелось ОБНЯТЬ эту девочку, крепко прижимая к себе — и почувствовать, как бьётся её маленькое сердечко…

Неожиданно из-за деревьев показался Ориф.

— Мать! Ты только посмотри, что наша дочь учудила! — позвал он Хельгу. — Сама мыть посуду не хочет — так она Каро припрягла!

— Он сам захотел! — тут же возмутилась Лика.

— Ну, конечно! — не поверил Ориф. — Можно подумать, человеку больше заняться нечем, как за тебя посуду мыть!

— Я, правда, сам, — смущённо улыбнулся Каро. — Вода холодная — замёрзнет ещё.

— Ты на её удочку не клюй! — покачал головой Ориф. — Та ещё «артистка» растёт: дай волю — махом на шею сядет и ножки свесит! Ишь, что удумала! Пошли-ка отсюда… — похлопал он его по плечу.

— Пока, «белочка»! — подмигнул Лике Каро, поднимаясь на ноги, и мужчины направились к костру.

— Вот что я тебе скажу, Каро: дочь у меня, (старшая), та ещё выдумщица! — начал Ориф. — Помню, она совсем маленькая была — а уже себе на уме! Как ни пойдём на прогулку — так она походит-походит немного, а потом начинает: «Ой, ножки болят, мои ножки! Ой, болят ножки мои!» Это значит, ей идти надоело — вот она и решила концерт закатить, чтоб на руках понесли.

— Может на самом деле ноги болели, — улыбнулся Каро.

— Может и болели… — задумчиво протянул Ориф и широко улыбнулся: — Потому и таскал: ПЯТЬ ЛЕТ на моей шее прокаталась! Ох, беда мне с дочкой, Каро… — покачав головой, пожаловался он. — Такая кобылка выросла — никакой управы нет! Скорей бы уж замуж отдать — и слава Тебе, Господи! Пусть муж потом мучается… — вздохнул он.

— Я слыхал, к ней Авас сватался… — (как бы между прочим заметил Каро). — Что ж не отдал?

— Да какой там! — махнул рукой Ориф. — Она гостям такой приём устроила — вспоминать стыдно! Опозорила всех на полную катушку: вырядилась, как проститутка вокзальная — и давай перед гостями танцы отплясывать! Да КАК — такие танцы не в каждом борделе увидишь! — вновь покачал он головой. — Сваты за голову схватились — и бежать! «Шайтан-баба», говорят…

Услышав этот рассказ, Каро весело рассмеялся. Хорошо изучив характер этой девочки, он чего-то такого и ожидал от Лики: яркого, эпатажного, с нарушением всех моральных правил. О, как он её понимал! Только так она могла отпугнуть от себя нежелательных женихов, мечтающих о тихой беспрекословной жене, чистящей кастрюли. Тем более АВАСА.

— Тебе смешно… — укоризненно посмотрел на него Ориф. — А я чуть на месте со стыда не сгорел! ТАКОЙ СРАМ…

Не успели они подойти к костру, как подъехал Макс с ребятами.

— Ты глянь на этих олухов! — издалека закричал он другу. — Не могли нормально доехать — обязательно надо было в аварию попасть! Лося сбили — вон в багажнике лежит.

— А ну, покажи! — приказал Каро, подходя ближе.

Витёк быстро открыл багажник, и все увидели молодого годовалого лосёнка.

— Маленький ещё… — покачал головой Каро. — Вы как умудрились-то?

— Да мы ни при чём! — начал оправдываться Витёк. — Он сам под колёса выскочил! Чего теперь с ним делать-то…?

— Как чего?! Он ещё спрашивает! — расхохотался Макс. — Шашлык жарить будем — не пропадать же добру!

Не долго думая, мужчины достали погибшего лося из багажника и в нерешительности замялись.

— А как его разделывать-то…? — задумчиво почесал затылок Олег.

— Как-как! — усмехнулся Каро. — Как барана. Давай, Витёк: твой трофей — тебе и честь!

Оттащив лося в сторонку от машин и костра, мужчины взялись за разделку мяса.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

— Всё! — демонстративно поставив ведро с чистой посудой прямо перед отцом, Лика гордо вздёрнула голову. — Я могу идти?

— Иди уже… — добродушно усмехнулся Ориф.

— УРА!!! СВОБОДА!!! — прыгая от радости, громко закричала она, как вдруг заметила, ЧЕМ занимались мужчины, и осеклась. — Это… ЧТО…? — прошептала Лика, глядя на освежёванную тушу.

— Лосёнка придавили, — ответил Ориф, совсем не замечая широко распахнутых от ужаса глаз своей дочери. — Сегодня шашлык из ЛОСЯТИНЫ будем есть!

— Вы… вы… — от волнения Лика не могла говорить: губы предательски дрожали, а к горлу подступил комок. — Его нельзя есть! Слышите?! — закричала она. — Его ПОХОРОНИТЬ надо. Убийцы… — разрыдалась она в конце концов и стремительно убежала.

— Ну, что ты будешь делать! — всплеснул руками Ориф. — Опять у неё «не слава Богу»! А ты чего погрустнел? — заметил он, как изменился в лице Каро.

— Да так… историю одну вспомнил… — ещё больше нахмурился Каро. — Потом как-нибудь расскажу, не сейчас.

Оставив ребят разделывать мясо, он ушёл к костру и нервно закурил.

«Убийцы!!! Убийцы!!!» — громким эхом звучал в голове отчаянный детский крик. — «УБИЙЦЫ…»

Эта история произошла очень давно — лет пять или даже шесть тому назад. Он тогда только-только вернулся из армии: молодой, горячий, соскучившийся по женскому теплу и ласке… Вот и гулял с друзьями все дни напролёт то в ресторанах, то в саунах, то ещё где — лишь бы весело и с душой! А тут ещё один друг из армии вернулся, вот ребята и не поскупились — такой мальчишник отгрохали, что весь район ходуном ходил!

В тот день, (как на зло), отец послал его на Горку, попросив выполнить парочку заданий, поэтому Каро сильно задержался. Уже поздно вечером он наконец-то сел в машину и направился к месту гулянки. Надеясь хоть как-то срезать путь, Каро решил выехать через дворы, но не успел проехать и половину дороги вдоль какого-то дома, как из подъезда выскочила маленькая девчушка лет семи-восьми — и бросилась прямо под колеса его машины!

Жутко перепугавшись, Каро резко нажал по тормозам, и услышав отчаянный детский крик, буквально похолодел от ужаса. Он пулей выскочил из машины, чтобы проверить ребёнка и увидел плачущую девочку: она сидела на асфальте всего в паре сантиметров от капота и рыдала навзрыд. Сначала Каро решил, что всё-таки сбил эту малышку, и она сильно ушиблась, но потом понял, что дело совсем не в нём:

— Убийцы! Убийцы! — захлёбываясь слезами, кричала девочка, держа на ладонях маленький белый комочек шерсти. — УБИЙЦЫ…

Подняв плачущего ребёнка на руки, Каро понёс малышку на тротуар. Уже через минуту к ним подбежала запыхавшаяся женщина, оказавшаяся матерью девочки. Скачущая вокруг от любопытства ребятня тут же поведала, в чём дело:

Маленький беленький комочек шерсти оказался полуторамесячным хомячком по кличке Снежок. Снежок был довольно безобидным созданием. Целыми днями он только и делал как: ел, спал и бегал по зелёной травке, когда маленькая хозяйка выносила его погулять на улицу. Он никогда не кусался, не пытался убежать и очень любил, чтобы ему тихонечко, (совсем чуть-чуть!), чесали пальчиком брюшко.

Это была нелепая, но дикая случайность: младший брат девочки, (сам ещё несмышлёныш), решил поближе рассмотреть хомячка, пока сестра была занята другими делами, да и вытащил Снежка из клетки. Боясь, что хомячок выскользнет из рук, малыш слишком сильно сжал пушистое тельце в кулачке, и испуганный таким обращением Снежок от всей души укусил его за палец. Не ожидавший нападения, малолетний исследователь жутко перепугался и резко бросил Снежка на пол, чем и убил его: удар крохотного тельца о каменный пол оказался смертельным…

Столкнувшись с утратой любимца, малышка билась в истерике, не видя и не слыша никого вокруг, ведь для неё это была настоящая ТРАГЕДИЯ. Мать всячески пыталась успокоить свою дочь, но все усилия были напрасны — девчушка заходилась от крика так, что душа содрогалась. Вокруг них уже собралась приличная толпа зевак, и Каро решил взять дело в свои руки — он не мог бросить рыдающего от горя ребёнка и уйти просто так.

Держа на руках плачущую малышку, он прикрикнул на собравшихся зрителей, заставив их разойтись, и присел на скамью. Оглушённая горем, девочка рыдала, прижимая к себе дрожащими ладонями маленькое застывшее тельце, и как заклинание повторяла: «Убийцы… убийцы…».

Ласково поглаживая малышку по голове, Каро шептал ей на ухо всё, что только приходило ему в голову: и про звёзды, на которых живут покинувшие нас души; и про Рай, где живёт много-много хомячков; и про Бога, который всех очень любит и который обязательно позаботится о Снежке. Он долго рассказывал о том, как замечательно будет Снежку в Раю: как радостно его там встретят мама и папа, как весело ему будет гулять по зелёной травке на залитом солнцем лугу…

Он понимал, что девчушка ничего не слышит, но спустя долгое время ему всё же удалось до неё достучаться и уговорить похоронить погибшего друга, чтобы Снежок быстрее попал на Небеса. Выкопав в палисаднике маленькую ямку для могилки, они опустили в неё крохотное окровавленное тельце и присыпали землёй. Для пущей торжественности этого скорбного момента, Каро сказал маленькую речь, в которой пожелал Снежку счастья и вечной райской жизни рядом с другими зверятами. Усыпав могилку любимца сорванными головками цветов, девочка горько плакала, но дала-таки матери взять себя за руку и увести в дом…

В тот день Каро так и не попал на гулянку к друзьям. Он поехал домой: в ушах всё время звучал горестный плач, а перед глазами стояла маленькая девочка с пронзительным взглядом, полным отчаяния и тоски. «Убийцы… убийцы…» — шептала она, и Каро вдруг казалось, что она говорит про него.

С того дня у Каро появилось незыблемое правило: каждый раз, когда ему приходилось убивать, он всегда просил прощения у своих жертв. Прошло много времени, но Каро строго соблюдал этот ритуал в память о ребёнке, потерявшем лучшего друга. (Исключением стал только Авас). Потому что тех, кого ему приходилось убивать, тоже кто-то ЛЮБИЛ…

Когда шашлык был готов, на улице уже начало темнеть. Почуяв запах жареного мяса, ребятня тут же налетела на скатерть и устроила толкучку, чтобы занять места. Вот только Лики среди них не было. Её покричали немного, приглашая к ужину, а потом махнули рукой: проголодается — сама придёт…

А у Каро душа была не на месте. Не в меру разыгравшееся воображение, (сдобренное крепким коньяком), рисовало самые ужасные картины: заблудилась, спряталась от всех и не может найти дорогу назад… Ушла далеко-далеко и повстречалась с дикими волками…

В конце концов нервы Каро не выдержали. Толкнув Макса локтем в бок, он мотнул головой в сторону деревьев и поднялся с земли.

— Разомнёмся немного, пусть дети спокойно поедят, — сообщил всем понятливый Макс и присоединился к другу…

— Идём на поиски прекрасной дамы? — улыбнулся Макс, как только костёр и все присутствующие остались далеко позади. — Знать бы, куда её занесло…

Друзья долго бродили средь деревьев, как вдруг совсем рядом раздался хруст сломанной ветки. Спустя минуту звук повторился, и мужчины переглянулись.

— Постой покури, — попросил Каро. — Я сам с ней поговорю.

— Погоди-ка, — схватил его за рукав Макс и достал из-за пазухи мешочек с бутербродами. — Держи, я тут кое-что со стола прихватил, а то целый день ничего не ела.

Благодарно похлопав Макса по плечу, Каро направился к Лике. Чтобы не испугать её своим внезапным появлением, он нарочно старался идти так, чтобы его было слышно издалека. Присев на землю у ветвей раскидистой ели, Лика задумчиво смотрела прямо перед собой и ломала пальцами тоненькие засохшие прутики.

— Привет! — улыбнулся Каро, подходя поближе, и присел рядышком. — Есть хочешь?

— Нет! — опустив голову, недовольно буркнула Лика.

— Зря! — невозмутимо пожал плечами Каро. — А я люблю бутерброды с колбасой…

Как ни в чём ни бывало, он достал из мешка один из припасённых Максом бутербродов и начал есть.

— А у Вас точно бутерброд? — недоверчиво покосилась на него Лика.

— Точнее не бывает! — усмехнулся Каро и протянул ей мешок. — Ешь давай, а то всё один слопаю.

Лика молча приняла протянутое угощение. Чтобы она не ела всухомятку, Каро достал из кармана маленькую фляжку с водой. Хорошо понимая, что Лика сама должна высказать вслух всё, что чувствует, он не спешил лезть в душу со своими расспросами. Какое-то время они сидели в тишине.

— Почему они такие злые? — грустно вздохнула Лика, когда стопка бутербродов заметно поредела.

— Они не злые… — мягко возразил Каро. — Это жизнь такая: гусеница ест цветы, птицы едят гусениц, люди — птиц и других животных. Так устроен мир.

— Тогда мне не нравиться этот мир! — покачала она головой.

— Мне тоже многое в нём не нравится, — согласился Каро. — Но в том, что случилось, нет ничьей вины — этот лосёнок сам на дорогу выскочил. Молодой ещё был, глупый — вот и выбежал куда не надо.