В отличие от Макса, Каро никогда не был любителем сладкого. У него вообще не было особых притязаний к еде, если не считать врождённого пристрастия к кавказской кухне. Макс знал: он нарочно поддался своему другу, стараясь плыть чуть-чуть медленнее, чем он мог на самом деле…

…Забравшись на крышу сарая, друзья открыли заветную коробку и вскрыли ножом пару консервных банок.

— Тебе какие девчонки больше нравятся? — уплетая ложкой сгущёнку, поинтересовался Макс.

— Мне…? — задумался Каро и слегка усмехнулся: — Не знаю…

— А чего тут не знать? — хмыкнул Макс, слизывая с пальцев капнувшее молоко. — Светленькие — или тёмные…? А может, рыжие…?

— Да мне без разницы… — глядя на друга, вновь усмехнулся Каро. — Главное, чтоб она настоящая была.

— А «настоящая» — это как…? — деловито уточнил Макс, принимаясь за следующую банку с лакомством.

— Ну… — задумался Каро, подбирая слова. — Чтобы самой собой была — искренней. Не изображала из себя никого, не гналась за понтами… (Не люблю, когда девчонки капризничают, как принцессы).

— А мне все девчонки нравятся… — развалившись на крыше, мечтательно улыбнулся объевшийся сгущёнкой Макс. — Принцессы они или нет — мне без разницы! Вот вырасту — заведу себе целый гарем!

— Гарем-то тебе куда? — рассмеялся Каро.

— «Женщина — как цветок!» — передразнивая отца Каро, процитировал Макс. — А цветов в букете должно быть МНОГО!!! — захохотал он, (добавляя от себя), и задумался. — Вот интересно: кто из нас первый женится? А давай так: если ты первым найдёшь себе невесту — я тебе на свадьбу самый лучший оркестр закажу! А если я — то ты мне музыку закажешь! По рукам…?

— По рукам… — согласился Каро…

Выбросив сигарету, Макс молча смотрел на тлеющий на земле окурок… Он заказал самый лучший оркестр для своего друга! Вот только играть музыкантам предстоит не свадебный — а ПОХОРОННЫЙ марш…

Что ж это за судьба у него такая…?! Всех потерял, кого любил: сначала отца… потом мать… а теперь вот КАРО…

Он был единственным человеком, чьё слово имело для Макса решающее значение: он любил Каро, как старшего брата — и очень уважал его мнение. Мысль, что его лучшего друга больше нет, казалась чудовищно дикой — и привыкнуть к ней было просто невозможно!

Макс постоянно ловил себя на том, что думает о Каро в реальном времени: сообщив родителям друга страшное известие, он чуть не закричал, (зовя Каро на помощь), когда его матери стало плохо… Приехав к Фаине, Макс с трудом удержался от вопроса «Каро не заезжал…?», запоздало вспомнив, что только что сам заказывал гроб для своего лучшего друга… Услышав, что Лика потеряла ребёнка, он мысленно вздохнул: «Господи… Каро же с ума сойдёт, когда узнает, что потерял сына…» — и только потом сообразил, что самого Каро УЖЕ НЕТ…

Внутри была такая пустота и боль, что хотелось напиться до чёртиков — ЗАБЫТЬСЯ мёртвым сном, лишь бы не чувствовать ничего!

Не возвращаясь к Орифу, (помочь ему и Лике он сейчас ничем не может), Макс сел в машину и погнал домой.

Пустая квартира встретила его гнетущей тишиной… Поставив на стол ящик водки, Макс достал стакан и откупорил бутылку…

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Лика молча смотрела в белый потолок… «Каро РАЗБИЛСЯ … Просто разбился на мотоцикле…» — звучали в голове страшные слова…

Она так ждала встречи с ним! Глядя в окно, Лика мечтала, как выбежит навстречу… как сильные мужские руки крепко обнимут её, прижимая к себе… «У нас будет ребёночек…» — тихо шепнёт она ему на ушко и уткнётся носом в надёжную сильную грудь…

Он так и не узнал о своём сыне… Он никогда не увидит своего ребёнка… не возьмёт его на руки… Их сынок никогда не скажет ему «папа» и не залезет к нему на колени…

Она обязательно расскажет ему, каким замечательным человеком был его отец — САМЫМ ЛУЧШИМ из всех мужчин, живущих на земле! Их сын будет гордиться своим отцом — и будет во всём похож на её любимого Короля…

«Держись, малыш — ты должен быть СИЛЬНЫМ! Как твой отец…» — грустно подумала Лика и потянулась рукой к животу, (чтобы погладить). Пальцы наткнулись на холодную резиновую грелку, заполненную льдом… Не понимая, что происходит, Лика попыталась подняться, и не сумела сдержать стон, почувствовав резкую боль внизу живота.

— Лежи, милая, лежи… — тут же подошла к ней пожилая медсестра. — Нельзя тебе пока вставать.

— Живот болит… — слабо пожаловалась Лика, пытаясь сдержать нахлынувшую тошноту и головокружение.

— Конечно, болит… — сочувственно кивнула пожилая женщина. — Тебя ж, милая, вычистили всю — столько крови потеряла… — покачала она головой. — Врачи тебя с того света вытянули! Лежи, милая, лежи…

Лика почувствовала себя так, будто небо обрушилось с высоты вниз и придавило её своей тяжестью: безжалостная Судьба никак не желала оставить её в покое — она забирала ВСЁ… Ей было мало разрушить её жизнь, отняв самого любимого и дорого для сердца мужчину — она забрала даже ту крохотную частичку её Короля, что жила в генах их малыша…

— Мой ребёнок… — обречённо прошептала Лика, и по щекам покатились горькие слёзы…

— Что ты, милая, что ты… — поглаживая Лику по руке, успокаивала её медсестра. — Не переживай: у тебя ещё будут детки! Ты молодая, сильная — ты родишь ещё много детей! Не плачь, милая — не плачь…

Закрыв глаза, Лика молча, беззвучно плакала, не в силах терпеть жгучую боль, разъедающую душу. Как объяснить этим людям, что этот малыш был единственной ниточкой, связывающей её с этим холодным бездушным миром…?! Как объяснить, что никто и никогда не сможет заменить её КОРОЛЯ…?! Она НИКОГДА не пустит в своё сердце другого мужчину и не позволит чужим рукам прикоснуться к её душе…

Внезапно Лика успокоилась. Перед глазами стояла умиротворяющая сердце картина: держа за руку улыбающегося малыша, Каро смотрел на неё бесконечно любящим нежным взглядом и звал к себе. «Малышка… Я так соскучился…» — шептал до безумия любимый голос. — «Иди к нам…?»

В голове Лики созрел чёткий план: осторожно поднявшись с постели, она медленно побрела к дверям палаты.

— Ты куда?! — всполошилась медсестра.

— В туалет хочу… — солгала Лика.

— Нельзя тебе ходить! — пыталась уговорить её вернуться в постель пожилая женщина. — Тебе лежать надо!

— Не могу я лежать — тошнит уже! Сил никаких нет в потолок смотреть… — слабо улыбнулась Лика, пытаясь разжалобить пожилую женщину.

— Ладно… иди, пока врач не видит — его в приёмный покой вызвали… — сдалась медсестра, искренне сочувствуя этой девочке. — Давай помогу…

— Не надо… — вновь улыбнулась Лика. — Мне уже лучше — я сама дойду… — и под пристальным взглядом медсестры, она вышла из палаты.

Лика медленно шла по длинному узкому коридору, одну за другой открывая двери больничных палат. Залитые ярким электрическим светом, все они были пусты — пациентов не было! Очередное помещение оказалось процедурным кабинетом: стеклянные шкафчики с лекарствами, бинты, шприцы и… СКАЛЬПЕЛЬ! Взяв необходимый предмет, Лика продолжила свой путь…

Дойдя до конца коридора, она задумчиво остановилась перед последней дверью, но затем решительно вошла внутрь: в лицо ударил запах сырости и хлора, а из глубины доносился равномерный звук капающей из кранов воды…

В помещении было очень темно. Протянув руку, Лика включила свет, и на её лице отразилась слабая улыбка — ВАННАЯ. Закрыв дверь, она озабоченно нахмурилась, (щеколды НЕ БЫЛО), и оглянулась по сторонам. Заметив стоявшее в углу ведро со шваброй, Лика не долго думая достала «лентяйку» и просунула металлическую палку в ручку двери.

Убедившись, что запор достаточно прочный, Лика осторожно прошла по мокрому после уборки кафелю и залезла в старую чугунную ванну, покрытую ржавыми пятнами. Включив горячую воду, она без тени сомнений полоснула скальпелем по сгибу левой руки, вскрывая вены, и слегка удивилась, что совсем не чувствует боли.

Как заворожённая, Лика молча смотрела на струившуюся по руке кровь: падая в ванну, она быстро окрашивала горячую воду в розовый цвет, считавшийся символом счастья и радости.

— Мой Король… — улыбнулась Лика и закрыла глаза. — Мой Король…

Телефонный звонок настойчиво лез в голову.

— Да… — доползя до трубки, с трудом прохрипел Макс.

— Макс! Макс, к нам Лику привезли!!! — взрывая мозг, прокричал в ухо голос Андрюхи.

— Не ори… — пытаясь собраться с мыслями, поморщился от боли Макс. — Какую Лику…? Она во второй городской.

— Её к нам перевели — попытка суицида!

Макс мгновенно пришёл в себя.

— Чёрт… — простонал он. (Этого следовало ожидать!) — Я сейчас буду!

Ополоснув голову ледяной водой, Макс быстро оделся и поехал в психиатрическую клинику…

Лето клонилось к закату… В коридорах vip-отделения психиатрической больницы царили тишина и спокойствие…

Если не считать громкого спора Андрея с отцом Лики:

— Моя дочь не будет лежать в психушке! — сердито сказал Ориф.

— Да какая психушка?! У неё палата лучше, чем номер в пятизвёздочном отеле! — горячо возражал Андрей. — Пойми ты: НЕЛЬЗЯ её сейчас выписывать — она и так на грани безумия! Ей нужен уход специалистов!

— Знаю, я ваш уход — накачаете её транквилизаторами, пока в овощ не превратится! — стоял на своём Ориф. — Нечего из моей дочери наркоманку делать! Полежит немного дома — и отойдёт…

— «Отойдёт»…?! — схватился за голову Андрей. — Да она если и отойдёт, то только в иной мир! У неё ДЕПРЕССИЯ! Ты это понимаешь…?! Она совершенно потеряла смысл жизни! Хочешь, чтобы она опять вены резала…?!

— Я сказал — НЕТ! — не уступал Ориф.

Лёжа в кровати, Лика равнодушно рассматривала белый потолок, слушая спор мужчин. Ей было всё равно, к какому мнению они придут. Здесь — или дома…? Какая разница…? Ей не нужен этот холодный безжизненный мир, убивающий своей пустотой…

Внезапно все споры прекратились — и за дверью наступила тишина. Мужчины вполголоса, почти шёпотом, о чём-то совещались, но слов было уже не разобрать.

— Давай так… — спустя пару минут вздохнул Андрей, соглашаясь с собеседником. — Глядишь, поможет…

Тихо скрипнула дверь, и в палате появился Макс. Лика даже головы не повернула, игнорируя его присутствие.

— Лик… Лик, ты прости меня… — тихо сказал Макс, присаживая на край кровати, и осторожно взял её за руку. — Прости меня… Слышишь? Я тебе наврал: я всё-всё наврал — он жив… Слышишь меня? Каро — ЖИВ! У нас там не заладилось кое-что… Вот и пришлось сочинить эту историю, чтоб Каро менты не сцапали… Он отсидится, пока шум не утихнет — и вернётся…

— Клянись! — встрепенулась она, глядя на Макса лихорадочным горящим взглядом.

— Клянусь, Лик! Чем хочешь, клянусь! — продолжал он лгать, изо всех сил пытаясь выдержать её взгляд. — Не делай с собой ничего, слышишь? Что ж я Каро потом скажу…?

— Макс! Миленький! — бросилась к нему Лика, обнимая за шею перебинтованными руками, и разрыдалась. — Я к нему хочу…

— Нельзя, Лик, НЕЛЬЗЯ… — прошептал Макс, пытаясь сдержать навернувшиеся на глаза слёзы. — Нельзя к нему сейчас — потом, когда время пройдёт… А то ведь так и ментов можно навести… — через силу улыбнулся он.

— А письмо…? — с надеждой посмотрела на него Лика. — Письмо можешь ему передать…?

— Письмо можно… — кивнул Макс и вздохнул. — Адрес я знаю…

Вернув дочь домой, Ориф с Хельгой глаз с Лики не спускали, опасаясь, что она опять что-нибудь «учудит». Но Лика поверила в бесхитростную ложь Макса и больше не собиралась покидать этот мир. Она бесцельно бродила по квартире, переходя из одной комнаты в другую: «Каро — жив…» — тихим шёпотом звучали в голове слова, сказанные лучшим, (и самым НАДЁЖНЫМ), другом. Он — ЖИВ…

Лика пыталась представить: где он…? Как он…? Чем занимается…? Думает ли о ней…? А может, он ранен и ему нужна помощь…? Нет, нельзя думать о плохом — Макс ни за что не оставил бы Каро без помощи и поддержки! Всё хорошо — надо только подождать. Пройдёт время — и он вернётся, (он обязательно вернётся!), и они снова будут вместе…

Мысли Лики плавно перетекли в будущее: её Король позвонит в дверь… она бросится к нему навстречу… Он обнимет её, (крепко-крепко!), и никогда уже не отпустит…

Подумав о предстоящей свадьбе, Лика мечтательно улыбнулась и решила вновь примерить свадебное платье. Воздушная туника окутала её словно облако, а невесомая фата превратила в сказочную зачарованную царевну…

Выйдя в коридор, Лика встала перед трюмо и взглянула на своё отражение: она представила, как будет стоять в церкви перед священником… как принесёт Богу клятву любви и верности своему Королю…

Перед поездкой Каро принял Крещение: он сам хотел, чтобы они с Ликой венчались в храме, дабы никогда не расставаться не только в этой жизни — но и в Вечности…