Внезапно с улицы донеслись громкие ритмичные звуки, отбивающие похоронный марш.

— Что это…? — с недоумением глядя на окаменевшие лица родителей, спросила Лика, заходя на кухню.

Увидев свадебный наряд, Ориф с Хельгой просто оцепенели: их дочь мечтала о свадьбе — а за окном провожали в последний путь её жениха…

— У нас во дворе кто-то умер…? — направилась Лика к окну, чтобы выглянуть на улицу.

— НЕ СМОТРИ! — резко приходя в себя, закричала Хельга, преграждая ей путь.

— Не смотри, дочка… — с непонятной жалостью попросил Ориф.

— Почему…? — нахмурилась Лика, начиная подозревать, что от неё что-то скрывают.

— Примета плохая! — быстро сообразила мать. — Нельзя в окно на чужие похороны смотреть — свои покойники в доме будут…

Услышав ответ, Лика в ужасе отшатнулась назад — только этого не хватало! Её Королю и так грозит опасность — не дай Бог беду на него накличет своим любопытством! Что если его и впрямь найдёт милиция, да пристрелит за сопротивление…?

— Ты полежи, доченька — отдохни… — ласково предложил Ориф, мягко разворачивая Лику к выходу из кухни. — Ты и так за последнее время натерпелась…

Повинуясь отцу, Лика вернулась в свою комнату, легла на кровать и закрыла глаза. Тихие скорбные звуки музыки, приглушённые закрытой дверью, ненавязчиво проникали в комнату, окутывая своей печалью. Грустные нотки больно прикасались к душе, заставляя сердце жалобно стонать от безысходной тоски. Скрипка плакала и рыдала, умоляя вернуться, не покидать этот мир — и развеять горестную пелену…

Музыка… Печальная, скорбная… Она влекла за собой, звала выйти на улицу — и разделить её тоску…

Повинуясь внутреннему зову, Лика встала с кровати и пошла на звуки музыки. Словно во сне, она вышла из комнаты в коридор, молча взглянула на кухню: вопреки собственному совету, отец с матерью наблюдали за похоронами из окна.

Не обронив ни звука, Лика медленно продолжила свой путь и тихонько выскользнула в фойе. Как в тумане она спустилась по ступенькам вниз и вышла из подъезда.

Весь двор был переполнен людьми: застывшие, словно высеченные из камня, фигуры мужчин с суровыми лицами… заплаканные глаза женщин и молоденьких девчонок… любопытные, не понимающие что происходит, взгляды детей помладше…

Лика медленно пошла сквозь толпу, направляясь к источнику мелодии, завораживающей своей скорбью… Раздался испуганный женский вскрик — и вдруг наступила абсолютная тишина… Оборачиваясь, люди с ужасом смотрели на приближающуюся к ним невесту: словно невесомое облако, она будто не шла — а парила над землёй, ища взглядом своего жениха. Нескольким женщинам стало плохо, и они упали в обморок…

Внезапно дорогу Лике преградил Макс: смертельно бледный, с невыносимо горестным взглядом, он молча смотрел на неё, не в силах произнести ни одного слова.

— Это меня хоронят… — с грустной улыбкой посмотрела на него Лика. — Я умерла…

Макс побледнел ещё сильнее…

— Так странно: я — УМЕРЛА… — прислушиваясь к звукам собственного голоса, задумчиво повторила Лика.

Почему-то совсем не было страшно или больно. На душе было удивительно тихо и спокойно, словно она давным-давно ожидала тот миг, когда уйдёт в иной мир. Ей не было жаль оставленных близких, (она о них даже не вспомнила), не было жаль прерванной короткой жизни и незаконченных дел — ТИШИНА…

— Я хочу посмотреть на себя… — глядя на Макса с лёгкой печалью, вновь грустно улыбнулась Лика. — Я красивая…?

— НЕ ХОДИ… — с трудом разжимая непослушные губы, выдохнул Макс, пытаясь удержать её на месте.

— Я хочу ПОСМОТРЕТЬ… — повторила она, отводя его руки в сторону, и направилась к стоящему в центре толпы гробу.

В воздухе царила звенящая тишина… Толпа замерла от ужаса, глядя на обезумевшую невесту: с грустной улыбкой на губах, она медленно подошла к гробу и остановилась. Лика задумчиво посмотрела на лежавшее в гробу тело, и на её лице отразилось недоумение. Она ожидала увидеть саму себя: юную и красивую — в ослепительно белоснежном платье…

Но это была не она — в гробу лежал мужчина: черные волосы… гордый аристократический профиль…

— МОЙ КОРОЛЬ… — радостно выдохнула Лика, и её лицо озарилось счастливой улыбкой. — Мой Король… — прошептала она, склоняясь над ним и бережно прикасаясь губами к его рукам.

От нахлынувшей радости по щекам побежали слёзы, но Лика ничего не замечала: она целовала холодные ледяные руки, пытаясь передать им своё тепло — отогреть их от долгой разлуки, сковавшей сердце, словно зимняя стужа… Безумная в своей любви, она шептала ему, как сильно соскучилась, как ждала его всё это время — и ВЕРИЛА, что он вернётся…

— Мой Король… — нежно шептала Лика, ласково проводя кончиками пальцев по его волосам и лицу. — Посмотри на меня… Посмотри на меня! ПОЖАЛУЙСТА…

Он не смотрел… Он почему-то не смотрел на неё — не хотел открывать своих лучистых, подобно звездному небу, глаз… Застывшие губы молчали, не обронив долгожданного слова «малышка»… Словно высеченный из камня, он безмолвно лежал на обитом бархатом ложе, и был похож на уснувшего полубога…

— Мой Король… — продолжала звать его Лика. — ПРОСНИСЬ…

Её взгляд на секунду скользнул вниз — и замер: ослепительно БЕЛАЯ рубашка торжественно, (будто по- праздничному), обтягивала сильные плечи, а воротник был строго застёгнут на все пуговицы…

— Мой Король… — обречённо простонала Лика, начиная с ужасом понимать, что значит эта режущая глаз белизна рубахи и застывшие фигуры людей вокруг: это НЕ ЕЁ сейчас хоронят — они хоронят ЕЁ КОРОЛЯ…

В глазах Лики всё поплыло: на белой рубашке вдруг стали проступать алые пятна, словно кто-то вонзил в его тело нож, нанося глубокие кровоточащие раны…

— МОЙ КОРОЛЬ… — дико закричала Лика… и потеряла сознание…

— Лика… Лика… Очнись! — настойчиво звал голос отца. — Открой глазки, дочка… Ну…?

Лика пришла в себя.

— Мой Король… — разрыдалась она. — Мой КОРОЛЬ…

— Что ты, дочка…? Что ты…? — утешал её отец. — Приди в себя! Тебе приснился кошмар.

— Кошмар…? — недоумённо огляделась Лика по сторонам и заметила Макса, стоящего в дверях. — Макс! Ты же был там… Ты БЫЛ — я видела! Его ПОХОРОНИЛИ… Без меня… Я хочу К НЕМУ — я должна быть рядом с ним!

Отталкивая руки отца, она попыталась подняться с кровати, чтобы вновь убежать к своему Королю.

— Куда ты, глупая…? — удерживал её отец. — Куда ты собралась? Никто твоего Короля не хоронил — это просто парнишка из соседнего дома! Если мне не веришь — вон, Макса спроси!

— Это не он, Лик… — покачав головой, подтвердил слова отца Макс. (И тяжко вздохнул…)

— Ты лжешь… — не поверила ему Лика. — Ты БЫЛ там… Ты тоже был на похоронах!

— Не был я ни на каких похоронах… — вновь покачал головой Макс. (И почему-то снова вздохнул…) — Я на почте был — письмо твоё отправлял, чтобы Каро его быстрей получил. А потом сразу сюда…

— Макс… миленький… — пытаясь сдержать поток слёз, умоляюще посмотрела на него Лика. — Поклянись, что ты не лжёшь… (Я же сама видела!)

— Клянусь, Лик! Чем хочешь, клянусь — тебе просто приснилось…

Лика внимательно смотрела в лицо Макса, надеясь отыскать хоть один намёк, что он не лжёт — и Макс твёрдо встретил этот испытующий взгляд.

— Ты, правда, был на почте…? — боясь поверить в хрупкую правду, спросила Лика.

— Конечно… — кивнул Макс, и на его губах отразилась грустная улыбка: — Можешь не сомневаться — уже сегодня Каро получит твоё письмо…

Открыв калитку оградки, Макс подошёл к усыпанной цветами и венками могиле и присел на свежевыструганную скамью.

— Привет, брат… — сдавленно прошептал он, глядя на фотографию лучшего друга. — Ты уж прости, что всё так получилось… Даже в последний путь не смог тебя проводить — с Ликой остался… Да ты и сам всё знаешь… — тяжко вздохнул он.

Дрожащими руками Макс достал из-за пазухи белый конверт…

— Вот… письмо тебе от неё принёс… — опустив голову, нервно теребил он тонкую бумагу. — Скучает она по тебе очень — ЖДЁТ… Ты наверно и сам в курсе — тебе сверху всё лучше нашего видно… — с трудом сглотнул он подступивший к горлу комок. — Сейчас почитаю тебе, брат — слушай…

Открыв конверт, Макс собрался с силами и начал читать вслух…

Здравствуй, мой Король…

Как ты там без меня…? Макс говорит, что у тебя всё хорошо: скоро всё наладится, (надо только подождать, пока пройдёт время…)

Я жду… Я жду тебя, мой Король… И думаю о тебе каждую минуту: и когда просыпаюсь… и днём… и когда ложусь спать…

Ты снишься мне, (каждую ночь!). Снится, будто мы парим посреди открытого космоса: вокруг звёзды, (такие яркие), большие — и ТЫ… Ты обнимаешь меня, (крепко-крепко!), а я уткнусь носом тебе в грудь и отчего-то, (глупая), всё время плачу… А ты обнимаешь меня и тихонько шепчешь: «Не плачь… Мы будем вместе — я обещаю тебе! Потерпи немного: я скоро вернусь — и заберу тебя с собой…»

Ты прости меня, но я не могу не плакать — мне плохо без тебя… ОЧЕНЬ… Так плохо, что даже сказать не могу… Внутри такая тоска, что кричать хочется: дико, по-звериному, (чтоб на всю вселенную было слышно!). Жизнь словно остановилась: всё вокруг кажется таким нереальным — как сон… Я будто сплю — и никак не могу проснуться…

Прости меня — я не хотела тебя расстраивать. Я лишь хотела сказать, что ЛЮБЛЮ тебя — очень-очень-очень СИЛЬНО люблю! И я буду ждать. Я всегда буду ЖДАТЬ тебя, мой Король: каждый день, каждый час, каждую ночь — КАЖДУЮ МИНУТУ… Только возвращайся скорее! Не бросай меня, пожалуйста — я без тебя ДЫШАТЬ НЕ МОГУ…

Макс с трудом дочитал письмо до конца. Убрав лист обратно в конверт, он подошёл к могиле и положил письмо на землю у портрета, (прижав его сверху камнем от ветра). Он не осмелился бросить в огонь это пронзительное признание в любви…

— Ты прости меня, брат… — глотая слёзы, прошептал Макс. (Каро молча смотрел на него с фото серьёзным понимающим взглядом, а в глубине его глаз пролегла грусть). — Не могу я сказать ей правду — она без тебя жить не будет…

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Сидя на кухне, Лика медленно пила горячий обжигающий чай и смотрела в окно. Погода была пасмурная: тяжёлые серые тучи заволокли небо, погрузив улицы в полумрак и густой туман. Глядя в окно, Лика думала о том, каким холодным и неприветливым стал мир БЕЗ НЕГО…

Всё вокруг изменилось: гости перестали посещать их дом — и в нём поселилась непривычная тишина… На улицах тоже стало тихо: куда-то исчезли машины с тонированными стёклами, (которые прежде всегда толпились стайкой возле кафе), и за столиками сидели только обычные посетители… Ребята словно потерялись без своего лидера и разбрелись кто куда…

Макс тоже сильно изменился в отсутствие Каро: он частенько налегал на коньяк и бесцельно бродил по улицам… (Словно бездомный пёс, потерявший своего хозяина). Совершенно случайно Лика стала свидетелем удручающей картины: напившись до невозможности, Макс медленно брёл по трамвайным путям. Ехавший сзади трамвай громко трезвонил на всю округу, требуя уступить ему дорогу, но Макс только отмахивался от него рукой и громко посылал трамвай по всем известному фольклорному адресу. Так они и передвигались, как две улитки: впереди Макс — а сзади ползущий по рельсам вагон…

Ничего этого не было бы, если б только Каро был здесь. Он как магнит притягивал к себе окружающих: в его присутствии люди подтягивались, стараясь поддерживать приличную форму, и не позволяли себе расхлябанности и некрасивого поведения. Если б только он был ЗДЕСЬ…

— Омар! Одевайся — пойдёшь в магазин! — донёсся из зала голос отца.

— Давайте, я схожу… — взглянув на хлопотавшую у плиты мать, предложила Лика. — Хоть проветрюсь немного.

— Сходи… — разрешила Хельга.

Взяв деньги и сумку, Лика набросила на себя теплую ветровку и отправилась за продуктами. Не спеша прогуливаясь вдоль прилавков, она набрала полную корзину и встала в очередь к кассе.

Очередь была длинная: стоять предстояло долго, и люди коротали время за разговорами, обсуждая местные новости.

— Слава Тебе, Господи — избавились мы от бандюков! — активно делилась своим мнением с окружающими пожилая бабулька. — Раньше, куда ни взглянь — ходют тут… смотрят… Машины свои понаставят — и сидят, коньяк хлещут… Хорошему человеку пройти страшно! А теперь что…? Как главаря ихнего похоронили — так и разбежались все!

— Кого похоронили…?! — живо поинтересовалась другая пенсионерка.

— Как кого? — удивилась та. — Да чернявого этого, (нерусский такой). В аккурат в одном подъезде со мной жил — его ещё все Королём называли. Уж больше недели, как помер… — поведала словоохотливая бабулька.