Маргарет Уэй - Мой кумир

– Ну ты и двинул мне, Кифф! Мне по-настоящему больно, – захныкал Скотт. – Что мне прикажешь теперь делать? Избегать ее?

– Делать то, что обязывает тебя делать твое воспитание, – относиться к Скай и ко всем другим женщинам с уважением. Ты считаешь, что отец разозлился бы? А как насчет бабушки? Она бы тебя просто отхлестала.

– Это точно. – Скотт неожиданно усмехнулся.

– О, пожалуйста, пожалуйста, прекратите, – взмолилась Скай.

Кифф повернулся и пристально взглянул на нее:

– Ты в порядке?

– Я уже сказала тебе. Ничего страшного не случилось.

Кифф нервно засмеялся:

– Только потому, что я появился. Сам не понимаю, почему я вдруг пошел этой дорогой. Мне послышалось, что ты меня позвала.

Так и было.

Как ни странно, но он ясно услышал ее голос…

Через несколько минут показался принадлежащий аэропорту небольшой автомобиль, который подъехал к ней. Вышедший водитель обошел машину сзади. Скай непроизвольно ахнула.

Кифф.

Мир, который она старательно пыталась построить для себя, начал рушиться и превращаться в осколки.

Тебе надо только делать вдохи и выдохи. Вдохи и выдохи.

Так подсказывал ей голос разума, но потребовалось какое-то время, прежде чем она вообще обрела дыхание. Ее охватил пронизывающий трепет прежнего волнения, хотя внешне она была почти парализована. Нервы были натянуты как струны. Как скрыть то, что ее все больше захлестывает радость?

Возмужав, Кифф стал еще красивее, но выглядел более жестким и суровым. Не осталось и следа от его былой чудесной мягкости. Для кого-то его привлекательность была немного пугающей при окутывающей его ауре авторитарности и властности. Она знала, что незнакомые люди могли принять эту ауру за высокомерие. Они ошибались. Просто Киффу с детства было свойственно повышенное чувство ответственности. Он был в потрясающей физической форме благодаря постоянным тренировкам. Его покрытая темным загаром кожа лоснилась. Густые вьющиеся черные волосы, несколько длиннее, чем обычно – парикмахеры были редкостью в необжитой провинции, – были откинуты назад, как у какого-нибудь средневекового принца. На мужественном лице выделялись красивые, широко посаженные глаза. Они были серебристо-серыми, сверкающими, кристально-ясными и при этом совершенно непроницаемыми.

Он не улыбнулся. Не улыбнулась и она.

Воздух был наэлектризован, как при приближении грозы. Они стояли, молча изучая друг друга, Скай охватила глубокая печаль. Состояния Киффа она не могла определить. Он уже давно был для нее загадкой. Он дистанцировался от нее так же, как она от него.

Скай была плохо подготовлена к этой встрече. Если бы она знала, что за ней приедет Кифф, то выработала бы защитную стратегию.

Не обманывай себя, девочка. Такой стратегии несуществует.

Никогда не знаешь, чего ожидать от этих Макговернов. Вместо Скотта появился Кифф, человек, о котором ода мечтала так часто и так живо, словно он спал с ней в одной постели.

На Киффе была спортивная рубашка цвета хаки с погончиками и застегнутыми карманами, обтягивающие джинсы, потертый кожаный ремень с медной пряжкой, блестящие сапоги для верховой езды. Повседневная одежда и вместе с тем стильная. Все было неотразимым в этой великолепной мужской фигуре. Рост, широкие плечи, узкие талия и бедра, переходящие в длинные, стройные ноги.

– Рад видеть тебя, Скай, – наконец проговорил Кифф. – Ты не слишком долго ждала?

Его голос, от природы властный, все больше походил на голос его отца. Низкий тембр, изысканный акцент.

– Минут пять, не больше, – сказала Скай с достойной восхищения выдержкой. Ей пришлось усилием воли подавить всплеск адреналина. – Я не ожидала, что это будешь ты, Кифф. Мне сказали, что приедет Скотт.

– Но приехал я, – сказал он, глядя ей прямо в глаза.

Он так красив! Сильный, мускулистый и невероятно сексапильный. Все ее тело изнывало, искры бежали, как маленькие огоньки, по жилам, а нервы были натянуты как струны. Скай сделала глубокий вдох, стараясь, чтобы ее голос звучал естественно.

– Спасибо, что приехал. Я оценила это. – Она никак не должна выдать смятение, царящее в сердце. – Я глубоко соболезную вашему горю, Кифф.

Он отвел. взгляд:

– Извини меня, Скай. Я не могу говорить об этом.

– Конечно. Понимаю.

– Ты всегда была более чуткой, чем остальные, – коротко сказал он, потянувшись за ее чемоданом. Чемодан был тяжелым – она набила его слишком плотно, – но он поднял его как пушинку. – Пойдем. Как ты, наверное, представляешь, дома меня ждет еще много дел.

Скай покачала головой:

– Ты не должен был приезжать за мной, Кифф.

Он остановился и взглянул на нее:

– Должен.

Ах, этот опьяняющий магнетизм его взгляда! Она резко отвернулась, и светло-медовые волосы густой волной упали на щеку. Только бы скрыть дикий прилив крови. Скай открыла дверцу машины и села. Она потратила столько лет, чтобы возвести стену, защищающую от Киффа!…

У тебя все еще нет никакой защиты.

Их полет в Джинджару не мог бы пройти более гладко. Кифф был опытным пилотом. Он вообще умел многое. С детства его приучали к тому, что ему предстоит унаследовать лидерство от отца.

И вот она дома.

Джинджара была – и всегда будет – лучшим местом на свете. Эти просторы, эта свобода, зов дикой природы… Во всем было волшебство, которого Скай никогда не находила в городе, несмотря на все очаповянир ее тамошней бурной жизни. У нее появилось много друзей, некоторые из них занимали высокое положение. У нее была куча поклонников. Она знала, что ее считают прекрасным специалистом. Клиенты доверяли ей, с надеждой обращались в непростые для них Времена. Ее карьера постоянно шла в гору. Странно, но, хотя она надеялась получать от всего большое удовлетворение, этого не случилось. Иногда ей казалось, что городская жизнь не для нее. При всем внешнем благополучии она чувствовала себя на удивление опустошенной, далекой от того, чего хотела на самом деле.

Всему причиной был зов любви, стремление быть с Киффом. И при этом долгие годы одиночества.

На земле, под сумасшедшей синевой неба, она увидела знакомых экзотических птиц, необозримые просторы, красные песчаные дюны, отбрасывавшие длинные тени. В мерцающей дали виднелись пурпурные выветренные холмы с их пещерами и потайными, кристально чистыми источниками.

Вдыхая необыкновенный аромат, Скай поняла, насколько соскучилась по Джинджаре, остро ощутила любовь к месту, где родилась, хотя именно здесь умерла ее мать, давая ей жизнь. Не каждому дано понять очарование здешних мест, но Джинджара пленила ее с тех пор, как она помнила себя.

Их поджидал ее отец. Он стоял, прислонясь к джипу, высокий, сухощавый, с обветренным красивым лицом. Его яркие голубые глаза засветились при виде дочери.

– Скай, дорогая моя девочка! Рад видеть тебя. – Джек бросился к ней, широко раскинув мускулистые руки.

– Я тоже необыкновенно рада, папа. – Скай радостно подбежала к нему. Он заключил ее в свои объятия, а она поцеловала его в обветренную красную щеку. От него пахло солнцем, кожей и лошадьми. – Я так сильно скучала по тебе.

– А я по тебе. – Джек всматривался в лицо дочери, наслаждаясь ее красотой. Она так напоминала ему обожаемую Кэти. Своей улыбкой. Своим сиянием.

– Какое страшное несчастье – смерть мистера Макговерна, – тихо сказала Скай.

– Ужасно! – согласился отец, разжав объятия, когда Кифф, предоставивший отцу и дочери возможность побыть несколько минут наедине, подошел к ним.

– Я отвезу вас сначала домой, босс, – сказал Джек. – А потом завезу Скай.

– Хорошо, – согласился Кифф. – Вы, конечно, захотите провести эту первую ночь вместе, Джек. Вам, должно быть, надо много о чем поговорить, но я подумал, что, поскольку в бунгало тесно, Скай было бы лучше перебраться на остальные дни в дом. Но решайте сами.

Сердце Скай сначала радостно подпрыгнуло, а потом ухнуло камнем вниз. Она не испытывала симпатии ни к кому из членов семьи, кроме леди Макговерн.

– Я останусь с папой, – поспешно ответила она. – Но спасибо за предложение, Кифф.

Вопреки желанию, некоторая сухость прозвучала в ее тоне.

– Возможно, ты передумаешь, дорогая, – произнес Джек. Он был невероятно доволен тем, что она захотела остаться с ним, но беспокоился, что в бунгало ей действительно будет некомфортно.

– Там посмотрим, – бросил Кифф и повернулся к Скай. – Моя бабушка хочет увидеться с тобой.

– Взаимно.

Разве могла она отказаться от встречи с леди Макговерн, сломленной потерей сына? Кроме того, она никогда не забывала, сколь многим обязана Макговернам.

Горе было всеобщим. На лицах сотен людей, пришедших на похороны, были неподдельная печаль и горечь утраты. Бродерик Макговерн был человеком могущественным и влиятельным, но, что совершенно невероятно, за всю жизнь не нажил себе врагов. Очевидно, потому, что был поборником равноправия, человеком, который никогда никого не обидел и никогда ни от чего не отступал. Бродерик Макговерн был джентльменом в полном смысле, этого слова.

Почти все люди, кроме древних старушек и нескольких беременных женщин, пешком проделали долгий путь к фамильному кладбищу Макговернов, располагавшемуся в тени странного монолита из огненно-красного песчаника, возвышающегося на добрую сотню ярдов над поросшей колючим кустарником равниной. Семейство Макговернов с первых дней своего поселения на этой земле называло монолит Мангури, по имени одного из древних богов. Огромный столб из песчаника и в самом деле удивительно напоминал какого-то идола, но на самом деле Мангури был остатком доисторической горы.

Как и все монолиты в пустыне, Мангури менял свой цвет в течение дня: от разных оттенков розового в рассветные часы до огненно-красного в полдень и розовато-лилового и аметистового вечером. Это было захватывающее зрелище. Многие поколения Макговернов покоились в тени Мангури. Удивительно, но мать Скай была тоже похоронена здесь, на одном из отдаленных участков, в то время как работников фермы с самого начала было принято хоронить на другом, тоже хорошо ухоженном кладбище. В давние времена поговаривали о том, что Кэти доводилась дальней родственницей леди Макговерн. Эти слухи никем никогда не подтверждались. Тем более Макговернами. Скай могла бы уточнить происхождение своей матери, если бы захотела. Вместо этого она сознательно приняла решение не копаться в ее прошлом. Она сама не знала почему, просто следовала своему внутреннему чутью. Может быть, опасалась того, что могла обнаружить? Отец всегда утверждал, что ее мать была сиротой, к судьбе которой проявляла интерес леди Макговерн. Совсем как в ее собственном случае.

Но Скай была не единственной из здешней молодежи, кого Макговерны отправили получать высшее образование. Большинство фермерских детей предпочитали жить и работать в Джинджаре, которая была их домом. Однако остальных, проявлявших большие способности, Макговерны отправляли учиться в университет. Один из них стал главным врачом в местной больнице, два других работали инженерами на крупных шахтах Западной Австралии.

Все трое присутствовали сегодня здесь.

Кифф дал ясно понять, что Скай ждут в доме – одну, без отца. Джек выполнял ответственную работу управляющего, но прекрасно понимал, какое место занимает в социальной иерархии, и принимал это.

Скай меньше всего хотелось идти туда, но отец убедил ее, да она и сама понимала, что это ее долг. Для многочисленных простых людей, проделавших большой путь по жаре, были сооружены огромные навесы на обширном дворе. Более важные персоны разместились в великолепном доме, который был заложен в 1860 году, когда Малкольм Джеймс Макговерн, искатель приключений из добропорядочной шотландской семьи, основал свою империю в этой дикой местности. Странным образом Джинджара с ее пятьюдесятью комнатами походила на английскую загородную усадьбу; как говорили, Малкольм был большим поклонником английской архитектуры и традиций и поддерживал тесные связи с английскими родственниками своей матери. Эти связи сохранились и сейчас. Леди Макговерн была англичанкой и прибыла в Австралию, в этот мир, такой непохожий на ее собственный, в качестве невесты Кеннета Макговерна, позднее ставшего сэром Кеннетом Макговерном. Собственно говоря, именно она правила домом.

Хотя Скай старалась как можно незаметнее перемещаться по огромным гостиным, она, к своему огромному смущению, чувствовала на себе многочисленные взгляды. Очень пристальные. Ей приходилось мириться с фактом, что она никогда не сможет раствориться в толпе – при той внешности, которую унаследовала от матери. Некоторых людей она помнила с детства, но не была уверена, что они узнали ее. Другие тепло приветствовали ее и выражали искреннее восхищение ее успехами. Она была одета, как подобает, в черное, но не могла не знать, что черный цвет очень идет к ее светлым волосам.