Маша Драч - Мой Куратор

— Не сегодня, — ответила я. — Надо бы появиться.

— Зачем?

— Слухи дошли, что он жаловался из-за нашего отсутствия на паре. Может, больше денег хочет? Короче, надо бы пойти и разобраться.

— И мы как дуры втроем пойдем? — недовольным тоном спросила подруга.

— Получается, что да.

Переться в спорткомплекс совершенно не хотелось, но я понимала, что не могу подвести Макса, поэтому скрепя сердце, плелась вслед за девочками. Идти было недолго, но за это время мы всё равно успели немного посмеяться и обсудить некоторые девичьи темы.

Когда мы зашли в спорткомплекс, прозвенел звонок с пары. Студенты кучками выходили из бассейна и, завернувшись в полотенца, мчались в раздевалку, другие ребята и девочки уставшими покидали приделы спортзалов.

Наконец среди толпы студентов мелькнул худощавый силуэт нашего физрука. Мы бегом направились за ним.

— Геннадий Павлович! — окликнула Соболева, мужественно взяв на себя роль главной в нашей троице.

— Что? — не останавливаясь, спросил физрук.

— Да вот, пришли к вам узнать насчет проблем с вашим предметом.

— Кто? — препод недовольно глянул на нас колючим взглядом своих темных глаз.

— Четвертая группа, четвертый курс литературоведы, — на одном дыхание ответила Соболева.

— А! Лётчицы-залётчицы! — Геннадий Павлович остановился и как-то издевательски улыбнулся, окидывая нас изучающим взглядом. Почему-то он задержал свое внимание на мне, в особенности на мою грудь, скрытую под белой тканью блузки. Такой взгляд мне совсем не понравился, после подобного зарождается навязчивое чувство пойти и помыться. Я поежилась. — Думаете, раз четвертый курс, то можно с первых же дней прогуливать физкультуру? Не получится, девочки.

— Ну, Геннадий Павлович, может, мы договоримся, как раньше? — спросил Светка, явно теряя терпение из-за всей этой ситуации.

— Нет, и даже не просите. Проверки сейчас ходят мне проблем не надо. Нужно посещать ленты.

Мы с девочками обменялись растерянными взглядами.

— Неужели ничего нельзя сделать? — теперь в бой вступила я.

Геннадий Павлович вновь посмотрел на меня, и я уже вообще пожалела, что открыла рот.

— Не знаю, не знаю, — задумчиво проговорил он, потирая пальцами свой острый по форме подбородок. — Мне нужно подумать, загляните ко мне после четвертой пары.

— Всем вместе? — спросила Соболева.

— Нет, тебя одной будет достаточно, — физрук ткнул пальцем в мою сторону.

Такая перспектива ни капли не казалась мне радужной. Но с другой стороны, не станет же он преставать ко мне в стенах спорткомплекса. Да, Геннадий Павлович давно обзавелся репутацией развратника, но вроде бы никогда никаких скандалов на этой почве еще не возникало. Такая ситуация немного успокаивала.

Мы с девочками вернулись в наш корпус, и остаток дня провели на парах. Лекций Макса сегодня не предвиделось, поэтому мы только пару раз случайно встретились в коридоре, обменялись краткими взглядами и разошлись по разным аудиториям. Такие вот мгновения грели мне душу и нудные пары проходили как-то быстрей что ли.

— Ну, что к физруку и домой? — спросил меня Светка, когда закончилась последняя лента.

— Вы идите, а я сама приеду.

— Опять к своему таинственному парню отправишься? — игриво спросила подруга.

— Парень? — переспросила Наташа.

Ну, всё, приехали.

— Соня, колись, — произнесла Ленка, легонько тыча в меня локтем.

— Даже не пытайся, она у нас партизан, — ответила за меня Света.

— А чего так? — удивилась Наташа.

— Просто не хочу об этом сейчас говорить, — призналась я, пряча тетрадки в сумку.

— Не понимаю я тебя, Астахова. Вот если бы я замутила, например, с нашим куратором, то обязательно всем рассказала.

— А я, если бы молодой Кристиан Бэйл стал моим парнем, — хохотнула Наташка.

— Простите, девочки, но не сегодня.

— Бяка ты, Астахова, вот и всё, — подытожила Лена.

Распрощавшись с девочками, я пошагала в сторону спорткомплекса. После четвертой пары студентов вокруг почти нет, поэтому местность университета выглядела как-то по-особенному зловещей.

— Куда шагает маленькая танцовщица? — рядом со мной внезапно возник Макс.

Я обрадовалась его появлению, словно маленький ребенок, который увидел Деда Мороза. Мне жутко захотелось поцеловать Макса, но я сдержалась.

— Иду к физруку, чтобы решить проблему с предметом.

— Отличная новость. Молодец, Астахова, хороший пример подаешь. Смотри, что у меня для тебя есть, — Макс вынул из своего портфеля маленькую мягкую игрушку в виде белой пушистой кошечки. — Можно на ключи подцепить, — Максим продемонстрировал маленькое колечко, вшитое на спинке игрушки.

— Какая прелесть, — я взяла подарок и улыбнулась. — Спасибо большое! Это чудесно! — я тут же достала ключи и подцепила на них брелок.

— Я рад, что тебе понравилось, — Макс спрятал руки в карманах брюк. — Ты тогда идти, а я потом подъеду и заберу тебя, договорились?

— Да, — улыбаясь во все тридцать два зуба, ответила я.

В спорткомплексе ровно, как и в университетском дворе студентов уже не было, только несколько техничек натирали до блеска полы. Я кратко поздоровалась и быстро пошагала на второй этаж, где располагались небольшие кабинеты преподавателей физкультуры. Надеюсь, я быстро справлюсь и смогу спокойно провести время с Максом.

Немного потоптавшись в нерешительности у дверей, я всё-таки набираюсь смелости, стучу и захожу в кабинет. Геннадий Павлович сидел за столом и заполнял какие-то бумаги. Обычно, в кабинете всегда сидит несколько преподавателей, но сейчас мой физрук был один.

— Здравствуйте, можно? — робко спросила я.

— Можно, — Геннадий Павлович глянул на меня и улыбнулся. Мне не понравился ни его цепкий взгляд, ни его несколько хищная улыбка. Астахова, ты превращаешься в параноика!

— Я по поводу физкультуры. Четвертый курс…

— Помню-помню, — перебил меня физрук, складывая бумаги в одну стопку. — Напомни, как там тебя зовут?

— София Астахова, — ответила я, крепко сжимая ручки своей сумки. Сердце отчего-то тревожно забилось в груди и мое подсознание это расценило как определённо плохой знак. Но с другой стороны, я не блещу яркой внешностью и не думаю, что даже старый развратник-физрук предпримет попытку пристать ко мне.

— Хорошо. Присаживайся, — Геннадий Павлович указал жестом на старый деревянный стул, что стоял напротив письменного стола.

Я села и вся напряглась, внимательно наблюдая за каждым движением преподавателя. Нужно отвлечься, он ничего плохого мне не сделает. Не сделает, ведь так?

— Так как нам решить проблему с вашим предметом? — серьёзным тоном спросила я.

— Есть у меня один вариант, — Геннадий Павлович поднялся со своего места и направился в мою сторону.

Внутреннее напряжение настигло некого пика, из-за которого казалось, что грудная клетка вот-вот разорвется, я не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Где-то на краю сознания затрепыхалось раненной птицей ужасающее понимание того, что на самом деле задумал преподаватель. Глаза физрука опасно блеснули, а на тонких обескровленных и пересечённых мелкими морщинками губах появился похабная улыбочка.

Я резко подскочила на ноги и, прижав сумку к груди, шагнула назад, отчего ухмылка Геннадия Павловича стала только шире.

— Почему ты такая дерганная? — как бы издеваясь, спросил преподаватель, подойдя ко мне вплотную. Я отчётливо ощутила его дыхание и запах одеколона, смешанного с потом. Меня едва не вывернуло. — Вроде взрослая уже, — физрук склонил голову набок и хотел коснуться моих волос, но я не позволила, сделав еще один шаг назад.

— По-моему, вы меня с кем-то путаете, — мой голос дрогнул, я откашлялась. Сердце стучало где-то в горле, ладони неожиданно вспотели, и голова от напряжения стала вдруг тяжелой.

— Ой, все вы так говорите, а затем легко разводите ноги за пятерку. Давай обойдемся без этих невинных глазок, ладно? Сколько тебе надо? Девяносто? Девяносто пять? Сто? Я поставлю сколько нужно, если отсосешь, как положено.

В висках больно застучала кровь от услышанного. Одно дело догадываться об извращениях Геннадия Павловича и совсем другое, когда он говорит об этом тебе прямо в лицо. Мои щеки вспыхнули от возмущения, злости и некоторой паники. Слов от переизбытка различных эмоций ну просто не находилось. Неужели есть такие девушки, которые согласны за вшивую пятерку переспать с кем угодно? Это в голове просто не укладывалось!

— Ну чего ты мнешься? Хорошая девка, видная, сиськи отличные, губы сочные. Опускайся и уважь дяденьку, я не обижу, — Геннадий Павлович подошел еще ближе и опустил одну руку мне на плечо, призывая, опуститься.

— Да пошли вы! — вскрикнула я, будто обезумевшая и стряхнула с себя пятерню этого ублюдка, которого теперь даже язык не повернётся назвать физруком.

Он не ожидал от меня такого резкого отказа, видимо всерьез решив, что я поступлю, так же как и большинство других девчонок. Мерзкая ухмылка сползла с лица Геннадия Павловича, а глаза полыхнули раздражением.

— В таком случае, Астахова, не ведать тебе зачета. Будешь ходить на пересдачи до посинения и диплом свой не увидишь.

— Вы… Вы не имеет права! — вскрикнула я.

— Имею, — он вернулся за стол.

— Я жалобу на вас напишу, и вас уволят.

— Не уволят, милочка. Доказательств нет, и никто не поверит какой-то там студентке, которая клевещет на залуженного преподавателя. Пошла вон из моего кабинета. Увидимся летом на пересдаче, может, тогда ты уже будешь посговорчивей.

Я буквально вылетела в коридор. Слезы обожгли глаза. Ноги сами понесли меня на первый этаж, а затем на улицу. Я старалась не расплакаться, но чувство униженности было уж слишком сильным.

Макс стоял у своей машины и, увидев меня, широко улыбнулся, но заметив, в каком я состоянии, резко посерьезнел и, кажется, стал выглядеть старше своих лет.

— Соня? Что случилось?

Я подошла к нему и всхлипнула. Отчаянно захотелось пожаловаться, как будто я была маленьким ребенком, но никак не получалось произнести хотя бы слово. Я шмыгнула носом и беспомощно уткнулась лицом Максу в плечо.

— Соня? — его голос прозвучал низко и как-то предостерегающе. — Ты меня волнуешь. Кто тебя обидел? — Макс взял меня за подбородок и заглянул прямо в глаза. Его серьезный пристальный взгляд, казалось, проник ко мне под кожу, разнося волну мелких иголочек. Слезы мгновенно высохли, не от страха, а от той природной силы, что мягкими волнами исходила от Максима.

— Геннадий Павлович, — промямлила я, всё еще ощущая сумбурность собственных мыслей.

— Что? Что Геннадий Павлович? — Макс окончательно стал хмурым и злым.

— Он… Я пришла к нему, как ты и посоветовал, чтобы разобраться, а он… Сказал, что если я ему, — язык не поворачивался повторить то, что прежде говорил Геннадий Павлович.

— Ну? — Макс крепко сжал мои плечи.

— Хотел, чтобы я отсосала. Я, конечно же, отказалась, а он заявил, что не поставит мне зачет и диплома мне не видать, — я выдохнула и ощутила некое облегчение, рассказав весь этот ужас. Такое в себе слишком трудно держать.

Макс бросил свирепый взгляд в сторону спорткомплекса. Его и без того черные глаза сейчас мне показались черней безлунной ночи. Теперь я действительно начала его бояться. Красивая бронзовая кожа Максима на лице вдруг обрела бледный оттенок, губы сомкнулись в одну узкую полоску. Он был зол, невероятно зол.

Наверное, прошла целая вечность, прежде чем Макс взял под контроль свои эмоции. Я видела, как медленно гнев отхлынул и в глазах мелькнул проблеск осознания происходящего. Мне не понравилось такое секундное перевоплощение.

— Максим? — тихо обратилась я к нему.

— Да? — после небольшой паузы отозвался он.

— Что с тобой?

— Иногда не могу сразу же взять под контроль эмоции, в особенности злость, — Макс часто заморгал и отпустил меня.

— Всё ведь хорошо, ничего плохого не случилось. Не нужно злиться, — я прикоснулась к его плечу и ощутила, что Макса бьет крупная дрожь.

— Пока что, — сквозь стиснутые зубы прошипел он. — Еще секунда и я сверну этому хрычу старому шею.

— Не нужно! — испуганно вскрикнула я. — Не нужно никому шею сворачивать.

— Этот урод домогался тебя! — нервно заявил Макс ударив кулаком по крыше автомобиля.

— Всё хорошо, всё хорошо, — успокаивающе проговорила я.

Мы сели в машину. Максим сидел молча и сверлил мрачным взглядом лобовое стекло.

— Мразь, — зло прошептал он сам себе. — Он здесь работать не будет.

— Пожалуйста, только не горячись, — в глубине души мне льстило то, что Макс так озверел и готовый в любую секунду броситься защищать меня.