Меньше чем за час они очистили квартиру от вещей Люсиль. В конце концов все было загружено в «роллс».

Бакстер добродушно замахал хвостом, когда Люсиль открыла заднюю дверь дома, ведущую в садик, и позвала его. Он соскочил с шезлонга, подбежал к ним и — в качестве приветствия — постарался задрать носом юбку Селесты.

— Он славный, — заверила их Люсиль. Она закрыла заднюю дверь, затем помедлила: — Пока мы здесь, я проверю, как там Лес. Хочу убедиться, что он жив.

В комнате Леса воняло спиртным и потом, а он сам не шевелился. Он громко храпел. Его грязная зеленая рубашка была расстегнута до пупа, обнажив громадный живот, который при каждом вздохе дрожал, как желе.

— Он на тебя напал, — напомнила Сюзи. — Нужно заявить на него в полицию.

Люсиль отрицательно покачала головой.

— Только лишние заботы. Я все равно отсюда уезжаю. Меня это устраивает.

— Очень жаль, — заявила Селеста, — что ему ничего не будет. — На ее лице застыло задумчивое выражение, она взглянула в тусклое окно.

— Стоило бы здесь немного побезобразничать. — Гладя Бакстера по голове, Сюзи без особого энтузиазма осматривала комнату, которая была просто омерзительна. — Впрочем, этого никто не заметит.

— Он правда отключился? — Наклонившись над диваном, Селеста сильно ущипнула толстую руку Леса. Реакции не последовало.

— Что ты задумала? — спросила Сюзи.

— Ждите здесь.

Селеста выбежала из комнаты. Они слышали, как открылась задняя дверь. Через несколько мгновений она вернулась, втащив в комнату грязный шезлонг на колесиках.

— Селеста, ты с ума сошла? Нам не нужен его шезлонг, — сказала Сюзи с содроганием.

— Давайте, нас трое, мы справимся. — Подкатив шезлонг к дивану, Селеста заняла позицию за головой Леса и подсунула руки под его толстые плечи. — А вы берите его за ноги. Так. Раз, два, три — взяли…

Когда они перетаскивали его на грязный скрипучий лежак. Лес захрапел, как носорог. Он пошевелил одной рукой и пробормотал:

— Не по последней, да? Еще пинту, парень.

Потом он снова отключился.

— Что теперь? — прошептала Сюзи.

— Думаю, садик перед домом — лучшее место. — Селеста ухмыльнулась, взяла сумку и выловила блестящий розовый лак для ногтей.

Наклонившись над Лесом, она расстегнула оставшиеся пуговицы на его рубашке и написала крупными буквами «ЖИРНЫЙ УРОД» поперек его белой, безволосой груди.

Люсиль обеспокоено спросила:

— А мы можем это делать?

Селеста взглянула на почти пустой пузырек из-под лака, состроила физиономию и швырнула его через плечо.

Сюзи приподняла другой конец шезлонга; она обнаружила, что благодаря колесикам его можно было удивительно легко передвигать. Она улыбнулась сначала Селесте, потом Люсиль.

— По-моему, мы должны это сделать.

Когда Лес был водружен в садике перед домом на полное обозрение прохожих, последний штрих подсказал Бакстер. Увидев, как он поднял ногу у забора, Селеста достала из сумки начатую бутылку воды «Эвиан» и осторожно вылила ее теплое содержимое на джинсы Леса между ногами.

Жалея, что сама до этого не додумалась, Сюзи сказала:

— Знаешь, иногда ты мне почти нравишься.

Мимо них с шумом промчался автобус. Они увидели, что пассажиры разглядывают Леса, толкая друг друга и хихикая.

— Смешно, что ты это говоришь, — весело ответила Селеста, — потому что я никогда не думаю, что ты мне почти нравишься.

Машина была доверху нагружена вещами Люсиль. Селеста заняла переднее сиденье, а пакеты были засунуты ей под ноги и навалены на колени. Люсиль и Бакстер еще с дюжиной пакетов разместились сзади.

— Обожаю копаться в чужих вещах. — Селеста со счастливым выражением лица порылась в одном из пакетов на коленях и достала косметичку. — Так интересно выяснять, что из себя представляют люди. — Она открыла косметичку. — Вот, только посмотрите… Боже, Люсиль, зачем покупать такую дешевку?

— Спусти на нее собаку, — посоветовала Сюзи Люсиль. Свободной рукой она захлопнула косметичку, чуть не прищемив Селесте пальцы. — А ты не суй свой нос.

— Ладно-ладно, не надо беситься! — Селеста была непробиваема. Она залезла в ближайший пакет, немного покопалась и вытащила маленький фотоальбом. — Эй, что это здесь? Твоя мать, Сюзи, и отец Люсиль? Вы только посмотрите на их прически!

— Положи обратно, — прошипела Сюзи, теряя терпение.

— А это что? — Бросив фотоальбом обратно в пакет, Селеста схватила несколько кассет — одинаковых, с именем Люсиль, написанным фломастером неровными печатными буквами на каждом футляре.

— Ничего. Тебя не касается, — заявила Сюзи.

А Люсиль на заднем сиденье кротко попросила:

— Пожалуйста, оставь мои вещи в покое.

— Я так старалась, — пожала плечами Селеста, — и вот какую благодарность я получаю.

Сюзи взглянула на кассеты, которые Селеста все еще сжимала в руке.

— Ты будешь вести себя нормально или мне остановить машину и высадить тебя?

— Говоришь, как старикан, который водил наш школьный автобус, — проворчала Селеста. Легким движением пальцев она опустила кассеты в пакет. — Вот. Теперь ты счастлива?

— В экстазе, — ответила Сюзи.

Селеста подождала до поворота на Зетланд-роуд. Когда Сюзи отвлеклась, стараясь не наехать на пенсионера на мопеде, Селеста вынула одну из кассет и забросила ее к себе в сумку.

Что вы, она ничего не украла. Просто одолжила на время.

ГЛАВА 14

Скоро должен был вернуться Джез. Селеста опустилась в ванну представляя, чем он сейчас занимается. Почти каждый раз после собрания те, кто никуда не торопились, отправлялись в одно из ближайших кафе, чтобы выпить кофе и поболтать. Эти разговоры очень раздражали Селесту. Если ты весишь всего семь стоунов и никогда в жизни не считала калории — настоящее мучение слушать кучу толстяков, которые обсуждают свои диеты. Это как слушать пересказы чужих снов и зря тратить время…

О, по мнению Джеза, это была замечательная методика, потому что Общество анонимных алкоголиков спасло ему жизнь. Селеста это понимала, и она была им благодарна, очень благодарна, но ее терпение угрожающе таяло. Она даже начала думать, что если что-то и может довести ее до алкоголизма, так это дальнейшие регулярные посещения этих чертовых нудных собраний. Честное слово, они любого трезвенника могли заставить пить.

Закрыв глаза и чувствуя, как на ее узких плечах лопаются мыльные пузыри, Селеста вспомнила вечер, когда они впервые встретились с Джезом. Она улыбнулась своим воспоминаниям, ведь это была удача, которая выпадает очень редко. Но в жизни всегда так бывает, верно? Если появляется шанс, ты стараешься его использовать.

Она всегда была влюблена в Джеза Дрейфусса. Его фотографии, старательно вырезанные из газет, покрывали стены ее спальни с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать. Пока ее одноклассники бредили «Тейк Зет» и «Бойзоун», Селеста оставалась верной Джезу. Она любила его музыку, его необузданность и его прекрасные карие глаза. На ее удачу, он жил в Бристоле, как и она. Это повышало шансы, что однажды их пути пересекутся, и Джез сможет влюбиться в нее с первого взгляда.

Но к большому разочарованию Селесты, этому, похоже, не суждено было сбыться. При каждом удобном случае она наряжалась во все самое лучшее, садилась в автобус, который шел через город в Клифтон, и слонялась по улицам и около баров, надеясь, что случайно натолкнется на него. Но этого не произошло. А потом Селеста вдруг узнала, что Джез исчез со сцены. Когда он появился снова через несколько месяцев, он объявил, что был в клинике и теперь больше не пьет и не собирается начинать.

Селеста была рада за Джеза, но для нее это была плохая новость. Если он бросил пить, то ей не было смысла искать его в Клифтоне в районе пабов и баров.

Ее прекрасной мечте пришел конец. Она перестала ездить в Клифтон, а вместо этого стала встречаться с учеником мясника из Брислингтона по имени Алан.

А потом, еще через два месяца, это произошло.

Обычно на Селесте был ужасный деловой костюм и ни капли косметики. Алан не стоил того, чтобы для него краситься, и ей было все равно, в каком виде он ее застанет. К тому времени их роман уже практически иссяк.

Уже сгущались сумерки, Селеста ждала на тротуаре, засунув замерзшие руки в карманы и мысленно проклиная Алана за то, что он опаздывает. В шесть часов он должен был забрать ее с работы, а его все еще не было видно. А потом ей стало совсем обидно, потому что панораму на проезжающие машины ей заслонил какой-то эгоистичный идиот, который хотел припарковать свою шикарную машину там, где она ей очень мешала…

Ее сердце пропустило несколько ударов, когда она поняла, кто был за рулем той машины. Затаив дыхание, Селеста наблюдала, как Джез Дрейфусс выбрался из машины, запер двери и, склонив голову, быстро перешел улицу.

Стараясь что-либо придумать на ходу. Селеста последовала за ним. Когда она перешла на другую сторону улицы, невдалеке появился белый фургон Алана. Селеста пригнулась и спряталась за припаркованными машинами, чтобы он ее не заметил, и последовала по тротуару за Джезом.

Когда он поднялся по ступенькам непонятного серого здания, она ни секунды не колебалась. Джез скрылся из виду, но она слышала его шаги, которые отзывались эхом в левом коридоре. Селеста последовала за отзвуком, потом повернула за угол и замерла. Джез был там, ждал в каком-то холле… казалось, он ждет ее…

Сама не своя от восторга и волнения, Селеста уставилась на него, не в состоянии вымолвить ни слова. Может, Джез на нее рассердился за то, что она следовала за ним? Он начнет на нее кричать, велит убираться? И вообще, что он здесь делал? Через стеклянную дверь она видела, как небольшая разношерстная группа людей двигала стулья… о нет, неужели Джез ушел со сцены и вступил в какую-то религиозную секту?

Но он не выглядел рассерженным. Он даже ей улыбался. Селеста поняла, что он желал ее приободрить.

— В первый раз? — Он заговорил, и его голос был ласковым.

— Д-Да.

— Зайдете?

Лови момент! Вот твой шанс, используй его! Или проведешь остаток дней, упрекая саму себя.

— Да. — Она начала дрожать. Пожалуйста, пусть это не будет один из тех диких культов, где тебя заставляют заниматься сексом с дюжиной уродливых мужчин. В этом здании есть только один человек, с которым я хочу заниматься сексом.

— Вы дрожите, — сказал ей Джез. Его теплая ладонь накрыла ее ледяную руку. — Все в порядке. Не волнуйтесь, все будет хорошо.

Конечно, он оказался прав. И к большому облегчению Селесты, ее никто не собирался втягивать в безумную религиозную секту. Когда первая женщина встала и объявила, что ее имя Гленда и что она алкоголичка, Селеста уже знала, что ей делать.

— Мое имя Селеста, и я алкоголичка. — Обращаться к незнакомым людям было неудобно, но ей это было на руку. Войдя в образ, она выдавила из себя: — Я так больше не могу, я должна перестать пить, я гублю свою ж-ж-жизнь. — Ей было легко вызвать слезы, они начали струиться по ее щекам. Она потрясающе сыграла свою роль.

А потом, когда закончилось собрание, она рванула из комнаты, как девчонка-подросток, убегающая с уроков.

Вернувшись через несколько минут к машине, Джез обнаружил ее рыдающей на улице — казалось, ее сердце разрывается на части.

— Я не могу это сделать, — стонала Селеста, закрыв лицо руками. — Не могу, не м-могу!

— Нет, можешь. — Он поднял ее на ноги и взглянул на бледное, залитое слезами лицо. — Мы сейчас вместе выпьем кофе. И ты расскажешь все о себе.

— Зачем тебе знать? — пробормотала Селеста. — Я все равно пропаду. — Ее подбородок дрожал, она испуганно смотрела на него. — Я поливаю водкой кукурузные хлопья.

— Неправда, — поправил ее Джез. — Раньше ты поливала водкой кукурузные хлопья. Но больше этого не будет.

Она затрясла головой.

— Но какая тебе разница?

— Потому что мы через все это прошли. — Он осторожно вытер пальцем ее слезы. — И если я смог бросить пить, ты тоже сможешь. Давай, милая, садись в машину.

Так все и случилось. Всю жизнь Джез был безответственным и никого, кроме себя, не ублажал, а это значило, что Джез ни о ком никогда серьезно не заботился. Он обрадовался, открыв для себя возможность помочь другому человеческому существу, и ухватился за новое дело — спасение Селесты.

Селеста лежала в ванне, улыбаясь сама себе, и лениво намыливала свои руки. Она услышала, как внизу хлопнула входная дверь. О да, она поймала свой шанс и схватилась за него обеими руками, и никогда, ни на мгновение она не жалела об этом. Иногда ей очень хотелось выпить бокал красного вина, но то, что она не могла этого сделать, было небольшой платой за совместную жизнь с Джезом. Она и раньше не слишком увлекалась спиртным, а теперь была счастлива им пожертвовать.